Вчера поймали Бэт.
Вдох-выдох. Но мысль продолжает крутиться в моей голове, словно веретено.
Я сижу под столом, в самом углу, и рисую в пыли пентаграммы. Меня трясёт, и, кажется, от этого весь чердак ходит ходуном. Скинутый с руки браслет валяется неподалёку; рубин на нём сверкает, хищно подмигивая мне из темноты. Закусываю губу, чтобы не закричать, и рисую тихо-тихо.
Доски стонут от ветра, будто сотня измученных призраков. Скользя по воздуху, сверху слетает паутина и падает на мою щёку. Вздрагиваю, как от прикосновения пальцев, и застываю в эпицентре призрачного воя. Сотня не умолкает – ветер совсем расшалился – и обступает меня со всех сторон.
Впрочем, нет. Не сотня.
Их всего пятеро, и я до боли помню их лица, волосы, манеру говорить и смеяться. Плакать…
Сглатываю комок в горле. Сухие, воспалённые глаза таращатся в темноту, а в голове начинается отсчёт: один, два, три, четыре, пять… Пять девочек.
Осталась шестая.
Шестая ведьма.
Я.
Украденное платье сползает с плеча. Нервно поправляю его и внезапно обхватываю себя руками. Ногти впиваются в кожу, оставляя беловатые следы, но боли я совсем не чувствую.
Полузакрыв глаза, начинаю мерно раскачиваться. За чердаком беснуется ветер: он раздувает тёплый пепел на площади, треплет складки накидок и плащей… Он играет с огнём факелов, танцует с искрами, но не может – или не хочет – задуть это жестокое пламя.
Ногти вонзаются глубже.
Я помню пламя. Я помню воду. Я помню сталь.
Шестая служанка Тьмы видела, как убивали её подруг…
Рубин мигает, искрится, алчно следит за мной. Я никогда не верила в магию, демонов и всякую чертовщину. Без интереса смотрела на гравюры и картины, на которых застыл весь ужас Средних веков… Но сегодня, сейчас, я бы отдала душу за то, чтобы поменять пять их жизней на одну – всего одну жизнь настоящей ведьмы.