…Она летела по коридору, и вихрь тянулся за ней хвостом, срывая со стен клочья обоев и плакаты. Её спутница-кошка тёрлась о шею; изгибаясь, насмешливо моргала сквозь водопад чёрных как ночь волос. Эти волосы казались бесконечными, отполированными до зеркального блеска; они непрерывно двигались, будто любимые змеи Горгоны, и манили всех за собой…
Она приближалась. Её руки беззаботно порхали по сторонам, рассекая ногтями воздух. Деловито стучали каблуки – тонкие иглы, от стука которых болезненно трепыхалось сердце, а из губ, что улыбались в любую погоду, доносился модный мотив.
Она приближалась.
С кончика его носа сорвалась капля пота и упала куда-то в темноту. Дыхание стало хриплым и жарким. Разноцветные глаза – искристо-зелёный и невинно-голубой – словно рентген прошили дверь, чтобы вонзиться в него. Задыхаясь, он сполз ещё на дюйм ниже.
У девушек не бывает таких глаз. У девушек не бывает столь кукольно-белой кожи!..
Запах ядовитых цветов – совсем близко…
Девушки не могут знать пять языков. Не могут ездить на огромном мотоцикле. Они не могут зарабатывать больше мужчин!..
Сладкий мотивчик оборвался. Она поравнялась с щелью и вскинула ладонь, делая привычный колдовской пасс.
– Привет, Джейкоб!
Джейкоб Стоун резко захлопнул дверь.
***
Бесси-Бесс грустно мяукала над пустой миской. Почуяв возвращение хозяйки, она кинулась к ней и, выписывая восьмёрки вокруг её ног, принялась жаловаться на судьбу.
– Ах, негодяйка! Неужели всё слопала?
Селия Джонс расхохоталась и, балансируя, словно канатоходец над пропастью, двинулась на кухню. Поддерживая её намерения целиком и полностью, голодная Бесси тыкалась в неё носом и голосила, путаясь у хозяйки в ногах.
– Ну вот, – доковыляв до холодильника, улыбнулась Селия. Холодные недра раскрылись, показав царство, наполовину забитое кошачьей едой. – Лови, маленькое чудовище!
Бесси-Бесс подпрыгнула и с урчанием, достойным настоящего тигра, заглотила кусочек лосося. Вторая подачка была съедена не так жадно: Бесси была воспитанной кошкой, поэтому, поймав еду в полёте, чинно отнесла её в миску, чтобы насладиться из неё.
Селия потянулась, потёрла усталые за день глаза. Сэндвич с огурцом и лососем, термос горячего шоколада, неизменный ноутбук и, разумеется, Бесси – всё это было взято в охапку и водружено вместе с ней на диван. Работа не отпускала и дома, поэтому Селия, немного похрустев огурцом, вскоре уставилась в мерцающий монитор, и меж её бровей пролегла морщинка. Бесси, получившая имя от египетской богини Бастет, опять вообразила себя котёнком: вспрыгнув на плечи хозяйке, она мягко играла её локонами и урчала, привычно прижимаясь к ней. Селия усмехалась, изредка гладила свой живой воротник и продолжала стучать по клавиатуре…
Селии Джонс было двадцать пять. Она обожала сладости, лингвистику и электронный дизайн. Любила гонять на мотоцикле и проводить время в пёстрой компании друзей; любила кошек, свою маленькую квартирку, из которой смогла сделать райский уголок, свою работу-хобби и хобби-работу…
День Селии начинался с неизменного ритуала: обернув Бесси вокруг шеи, она бежала на прогулку и лишь после – надев кожаную куртку и любимый галстук – неслась на работу, чтобы создавать. Великолепные сайты, ярчайшие логотипы и реклама – «увидишь раз – и любовь на всю жизнь» – вот что Селия Джонс творила за день.
Многозадачность порождала рассеянность. Селия не укладывалась в сроки, опаздывала на работу и порой путала дни… Бывало, что не один, и не два клиента ждали её в офисе, недовольно цокая языком. Однако, делая ставку на личное обаяние, Селия встречала их белозубой улыбкой; не моргнув и глазом, придумывала невероятные бонусы за задержку проекта – и получала новый контракт.
Иногда улыбки не срабатывали. Тогда Селия пожимала плечами и, пританцовывая, отправлялась за конфеткой.
Она старалась справиться с любой задачей, добавляя в решение щепотку улыбок, горсть обаяния или внимательный взгляд. Она стремилась найти общий язык с каждым.
С каждым…
Ну почти.
Взбивая подушку с сушёной лавандой, Селия посмеивалась, вспоминая своего непутёвого соседа. Джейкоб Стоун жил в этом доме третий год и, сгорая от зависти, следил за всеми её успехами. Ничего выдающегося в нём не было – так, мелкий клерк в какой-то конторе – и тем забавнее казалась Селии его игра в великого борца. Она помнила отвисшую челюсть и оцепенение Джейкоба при первой встрече, свою приветливую улыбку – и хлопнувшую перед носом дверь. Знакомство состоялось, и…
Противостояние «Стоун-Джонс» началось.
Селия не слишком удивилась, увидев своё фото на сайте: «Ведьмы среди нас». От души хохотала, разглядывая приходящую на её имя почту: все эти кресты, молитвы и угрозы на открытках, без сомнения пропитанных святой водой… Вскидывала бровь и усмехалась, читая электронные письма с подписью «Охотника на ведьм»…
Мелкие пакости и гадкие сообщения лишь раззадоривали Селию. У её друзей чесались руки, но она сдерживала их, как могла, считая Джейкоба Стоуна милым, безобидным психом. Селия отправляла письма в «Спам», регулярно посылала воздушные поцелуи закрытой двери и в ночь Хэллоуина громче всех кричала «Бу!» именно под соседским окном…
Селия веселилась и жила, как хотела, в полном согласии с миром и самой собой. Она совершенно не была связана с магией.
Но этому было суждено измениться.
***
Пена холодила щёки, мягко шлёпалась в раковину и тут же смывалась водой. Джейкоб брился – тщательно и неторопливо. То и дело вертел перед зеркалом лицом, выискивая незатронутые участки, и мысленно повторял в голове план на грядущий день. Пухлый отчет – результат трёх бессонных ночей – лежал на столике, грея ему душу. Времени, чтобы успеть всё, хватало с лихвой; Джейкоб прямо-таки видел, как гордо он заходит в офис, отдав честь охраннику, пружинистой походкой шествует в зал заседаний, возлагает на кафедру свой отчёт и…
Из комнаты донёсся какой-то шорох. Брови Джейкоба сошлись к переносице. Он вышел из ванны – и окаменел.
Шлёп-шлёп – пена упала на лакированные, свежевычищенные туфли. Бритва в руке неудержимо затряслась.
В комнате находилась кошка. Кошка, которая хозяйничала у него дома: нюхала священные книги, брезгливо переступала лапками по исчерченному знаками ковру… Она прикасалась к его майке, штанам, так небрежно скинутым на пол, кончиком языка пробовала на вкус застарелое пятно от пролитого кофе… А затем – подняла голову и увидела его.
Их взгляды встретились. Джейкоб задохнулся и отпрянул, крестцом ударился о шкаф и выронил бритву. Спутница Ведьмы мяукнула и ступила к нему, но мозг Джейкоба уже лихорадочно заработал.
– Изыди, чудовище! – заорал он, бросаясь вперёд.
Немигающие зелёные глаза ослепительно сверкнули. Кошка сорвалась с места, одним прыжком заскочила в открытое окно и вихрем промчалась по парапету – только её и видели.
По лицу Джейкоба градом катился пот. Он закрыл окно, сотворив крестное знамение; дрожа от отвращения, собрал все вещи, которые трогала кошка, и покидал их в мусорное ведро, а после – залил все полы святой водой, не боясь затопить соседей. День обратился кошмаром: Джейкоб потерялся в безвременье, и лишь взгляд на часы заставил его подпрыгнуть, как от удара током. Подавившись молитвой, Джейкоб кинулся к зеркалу, чтобы закончить бритьё, – и с размаху порезал щёку…
В тот день всё пошло не так. Дьявольские глаза – насмешливые, зелёные – мерещились у всякой встречной кошки, заставляя его перебегать на другую сторону улицы. В итоге, опоздав на час, взмыленный, пахнущий потом и страхом Джейкоб ворвался в зал заседаний и напоролся на мёртвую тишину. Чувствуя лёд каждым волоском, Джейкоб протиснулся на своё место и вытащил отчёт. Руки трясла мелкая дрожь, уши заложило, словно от высокого давления, и только тычок в бок заставил его очнуться и медленно, деревянной походкой взойти на кафедру.
Лица коллег расплывались в глазах, галстук обернулся тонкой нейлоновой удавкой. Миссис Блэк, сидевшая в первом ряду, махнула ему рукой, чтобы выступление начиналось; изумруд на её пальце зловеще мигнул, и…
Не выдержав, Джейкоб выплеснул на страницы отчёта весь свой завтрак.
***
Вечером, спасаясь от холода под одеялом, Джейкоб скороговоркой читал молитвы, упрашивая послать кару на головы всех живущих ведьм. Он ни капли не сомневался, что кошку подослала Селия Джонс: вынюхивать, шарить, искать… Его слабые места, его тайны и секреты, собранные более, чем за пять лет…
Джейкоб корчился и бился, точно муха в паутине, жмурился до звёздочек в глазах, но ядовитая зелень так и сияла из темноты, насылая на него свои хитрые проклятья.
На следующее утро вся подушка Джейкоба была в волосах. Стоило провести ладонью – и на ней оставался клок, отчего где-то в глубине тела начинала завывать паника. Отстояв в безумной очереди, Джейкоб был осмеян врачом («Это всё от нервов!») и побежал в аптеку за витаминами…
Но ситуация становилась всё хуже. Домашняя техника то и дело выходила из строя, задания на работе становились невыполнимыми, а взгляды сослуживцев – косыми, мелкие травмы не заставляли себя ждать, а шевелюра стремительно уменьшалась, облезая клочьями…
Спустя неделю Джейкоб начал седеть. Остатки волос выцветали, превращаясь в уродливые белые нити. Джейкоб ходил, как сомнамбула, скупая и заказывая по Интернету всю литературу по борьбе против ведьм. Мысли закручивались в тугой клубок, которым играла чёрная кошка, пока однажды он не выдержал – и сделал ответный ход.
***
– Бесси, я дома!
Селия захлопнула дверь и весело подмигнула своему отражению в зеркале. Миловидная ведьмочка – грива густейших волос, необыкновенные глаза с огоньком – подмигнула в ответ, улыбаясь от уха до уха. «Пожалуй, надо сменить линзы, – подумала Селия, нежно погладив стоящий на подоконнике цветок. – Может быть, мне подойдёт фиалковый?»
Обдумывая эту идею, она прошла на кухню, скользнула взглядом по пустой миске и огляделась. Никто не нёсся во весь опор, горя желанием её поприветствовать, никто не прятался под столом в засаде – так, что только блестят изумрудами глаза… Достав коробку кошачьего корма, Селия потрясла её, породив ритмичный звук мексиканских маракасов, а потом – хмыкнула и пожала плечами.
Особого беспокойства не было: в свою бытность котёнком, Бастет часто исследовала окружающий мир, возвращаясь под вечер с каким-нибудь трофеем – яркой ленточкой для волос, комочком старой губки или птичьим пухом… Став взрослой и умной кошкой, Бесси начала предпочитать дом, но иногда, вспоминая детство, любила отлучаться, дабы сунуть нос (и не только) на чужую территорию.
Закинув в рот вишнёвый леденец, Селия плюхнулась на диван, устроилась поудобнее и взялась за книжку. Первый час, второй, третий – и глаза начали слипаться. Утопая в мягком, точно взбитое облако, диване, Селия клевала носом, пока, наконец, книга не выпала из ослабевших пальцев, и вечер не перешёл в ночь…
Она проснулась в десять утра. По-кошачьи потянулась, изогнув хрустнувший позвоночник. Ветер дул из открытого окна, парусом раздувая занавеску и путая её волосы.
– С добрым утром, Бес… – зевая, проговорила Селия – и замолчала.
В квартире было тихо. Ни мяуканья, ни лёгкого стука от коготков.
Вспомнив минувший день, Селия, посерьёзнев, медленно поднялась с дивана.
– Бесси? Бесс?
Отзыва не последовало.
– Ну что за несносная кошка! Опять загуляла!
Твёрдо решив, что устроит ей хорошую взбучку по возвращению, Селия стала собираться, проигнорировав от расстройства ежедневную пробежку.
На небе сгущались тучи; лавируя между машинами на мотоцикле, Селия крепко стискивала зубы и, чтобы успокоиться, повторяла в уме спряжения испанских глаголов…
Рабочий день, словно зыбучие пески, затягивал всё глубже и глубже. Драйва и удовольствия не было: Селия хмурилась, чаще обычного пропускала вопросы мимо ушей, то и дело поглядывала на часы… Шея с убранными вверх волосами сегодня казалась особенно голой и беззащитной. По ней скользил холодок, отчего Селия то и дело порывалась обхватить её ладонями, желая ощутить знакомое, живое тепло. Она никогда не брала Бесси на работу, но её фотография в весёлой рамочке стояла у монитора, всегда повышая ей настроение. Однако сегодня от взгляда на фото в её сердце втыкались булавки.
Едва дожив до конца рабочего дня, Селия помчалась домой – и с визгом тормозов остановилась у ближайшего магазина. В глазах появился лихорадочный блеск; руки по-птичьи точными движениями закидывали в корзину лучшие деликатесы: свежие сливки, хрусткую, в ледяной корочке, форель и парную телятину…
«Пожалуйста, окажись дома! Несносная кошка, нет, хорошая, замечательная кошка!..»
Оставив мотоцикл, Селия, шатаясь от груза объёмных пакетов, поспешила домой. Она вздрогнула всем телом, когда слева от неё, из подворотни, донеслось мяуканье. Чуть не свернув себе шею, Селия вихрем повернулась на звук, чтобы увидеть кота – крупного, холёного самца, что не спеша удалялся от неё мимо мусорных баков.
«А может, всё из-за него?» – мелькнула безумная мысль. Кот был хорош, даже очень…
Покрепче ухватив пакеты, Селия кинулась в переулок, вообразив, что этот кот вполне способен привести её к Бесси. «Дурочка, твоя кошка давным-давно дома!» – говорил внутренний голос, но булавки в сердце не исчезали, и Селия, идущая за котом, внезапно напрягла слух.
Из мусорного бака доносился вой. Глухой, далёкий и едва слышный – он заставлял волосы подниматься на затылке, а руки – покрываться противным холодным потом. Что-то билось там, в глубине, задыхаясь от вони и недостатка кислорода, завывая из последних сил, перед тем, как…
Пакеты с покупками полетели из рук. Селия метнулась к баку, без усилий рванула вверх тяжеленную крышку и стала раскидывать мусор. Осколки бутылок, рваная масляная бумага, истлевшие тряпки, пакеты, мешки…
Грязный мешок дрогнул под рукой. Селия вцепилась в него, словно кошка, и одним движением порвала верёвку с туго завязанным узлом.
Затихший было вой вернулся рёвом. Чёрное, гибкое существо выпрыгнуло вперёд, ударилось о неё и свалилось вниз, неуклюже приземлившись на четыре лапы. Оно было готово дать дёру, но Селия оказалась быстрее. Селия плакала и прижимала его к груди, а существо плевалось и завывало, в клочья раздирая её рубашку…
Так они и появились на пороге ветлечебницы: девушка с заплаканными глазами и кошка – дрожащая мелкой дрожью, с порванным ухом и повреждённым хвостом.
Селия крепилась. Стискивая в руках нетронутый чай, смотрела, как Бесси после укола успокоительного сонно сидит на столе. Смотрела, как промывают мелкие ранки, как бережно зашивают слабо вздрагивающее ухо… И думала, чувствуя, как всё внутри сворачивается в ледяной комок: кто же посмел сотворить с ней такое?.. Лишь стоило представить, что было бы, опоздай она хоть на минуту – и у Селии отказывали ноги. Пару раз ветеринар кидался к ней, но Селия отвергала помощь, подталкивая его обратно к кошке.
Так прошло несколько часов. Застегнув пиджак на все пуговицы, Селия уложила спящую Бесси в корзинку и побрела к мотоциклу, спотыкаясь на каждом шагу. Чудом не угодив в аварию, она остановилась у дома, мимоходом заметив неподалёку соседку – миссис Грин и мужчину, тихо разговаривающего с ней.
Она не сразу признала в этом худом, с залысинами, человеке Джейкоба Стоуна. Этому помог взгляд: Селия не могла забыть то выражение глаз, что всегда появлялось у него при виде её.
Не договорив с миссис Грин, Джейкоб резко развернулся и пошёл – почти побежал – в противоположную Селии сторону. Всего мгновения хватило ему, чтобы убрать руки в карманы – но и Селии этого оказалось достаточно.
Вся тыльная сторона его ладоней была покрыта царапинами, будто кровавой паутинкой…
Постояв на месте минуту, Селия – бледная, с застывшим лицом – поднялась к себе в квартиру.
***
Бесси проснулась к вечеру. Она неуверенно ступала по дому, будто видела его впервые, вздрагивала от любого шороха и съела только пару кусочков из своей миски. Потом, забившись в самый дальний уголок, съёжилась там и стала тихо шипеть, не даваясь Селии в руки.
В комнатах воцарилась духота: все окна были накрепко закрыты. Музыка, обычно звучавшая даже в ванной, в секунду оборвалась. Свет был выключен, и лишь мерцание ноутбука, на мониторе которого горел сайт: «Ведьмы среди нас», освещал белое, точно у призрака, лицо Селии Джонс.
Бесси мяукнула из своего угла и принялась тоненько завывать. У Селии дрогнули губы.
– Значит, война, – сказала она, захлопнув крышку ноутбука.
***
План был провален: целиком и полностью. Накладывая бинты на окровавленные руки, Джейкоб скрежетал зубами от боли и страха. Седые космы липли ко вспотевшему лбу, красные от лопнувших капилляров глаза то и дело обшаривали комнату, всё время натыкаясь на царивший в ней беспорядок: царапины на полу, разодранные в клочья подушки и разбросанные по углам книги…
Завязав последний бинт, Джейкоб с ногами забрался в кресло и обхватил руками колени. Непоправимая ошибка этого дня – его слабоволие – несомненно будет иметь последствия. Ну что, что помешало ему прикончить её прямо здесь?!
Всхлипнув, Джейкоб уткнулся в колени лицом. Перед глазами кричала Спутница Ведьмы, широко раскрыв клыкастую, красную пасть. Спутница Ведьмы, которая была брошена в мешок – и спасена самой Ведьмой…
Ночь пролетела в молитвах и кошмарах. Освежив лицо холодной водой, Джейкоб, давясь, закинул в себя скудный завтрак и собрался на работу. Чемоданчик, шляпа и плащ – полностью экипированный Джейкоб Стоун твёрдой походкой вышел из квартиры, доставая ключ. Но…
Ключ скрежетнул по двери, промахнувшись мимо замочной скважины.
– Дорогу!
Сбросив оцепенение, Джейкоб вжался в дверь, всё еще слабо веря в происходящее. Мимо него тянулась вереница грузчиков: деловитые, словно крупные муравьи, они тащили большие и маленькие зеркала, жаровни и сундуки, столики с кривоватыми ножками…
Из горла Джейкоба вырвался писк, когда рядом с ним пронесли огромный котёл, пару котелков поменьше… И метлу.
В конце коридора медленно распахнулась дверь.
– Заносите, ребята!
Глаза Джейкоба полезли из орбит. Пальцы впились в дверной косяк, будто желая выдрать кусок древесины… Вытянув изо рта вишнёвый чупа-чупс, Ведьма одарила соседа роскошной улыбкой и пропустила мимо себя метлу и всё остальное.
Подавившись криком, Джейкоб метнулся обратно в квартиру и с грохотом захлопнул за собой дверь.
***
Ведьма больше не пряталась. Обретя новые силы, она стала гулять ещё беззаботней, выглядеть – ещё красивей, а петь так, что у Джейкоба ныли все косточки. Из окон её квартиры шёл разноцветный дым, из карманов шлёпались черви, а в продуктовых пакетах шевелились жабы и паучки. Подруги-ведьмы в цветастых нарядах приходили каждую ночь; устраивая совместные шабаши, помадой рисовали пентаграммы на его двери, кричали его имя под окнами…
Джейкоб зажимал уши и катался на кровати, умоляя рассвет скорей наступить. Он худел и бледнел, перестал узнавать себя в зеркале и проводил всё свободное время за книгами, почти забросив работу.
Салем. Инквизиция. Молот Ведьм. Эти слова огненным вихрем крутились в его сознании, выжигая разум. Джейкоб рыдал и задыхался, корчась от страха перед Ведьмой, ибо с каждым днём она вытягивала из него жизнь.
Как-то утром, засев на своём посту у двери, Джейкоб увидел, как Селия Джонс, проходя мимо, издала радостное восклицание. Она наклонилась и подняла с пола нечто, сверкнувшее в пальцах тонким серебром. Скосив взгляд в сторону его двери, Селия загадочно улыбнулась – и спрятала находку в карман.
Вцепившись себе в голову, Джейкоб отполз от двери и, распластавшись, рухнул среди комнаты.
Серебряный. Тонкий. В их коридоре.
Разумеется, это был его волос.
Издав полувсхлип-полустон, Джейкоб поднял дрожащую ладонь. На ней лежала парочка таких же волосков…
Глаза неудержимо защипало.
Ведьма нашла его волос.
Счёт пошёл на дни.
Стоило этой мысли стрельнуть в мозгу, как его вывернуло наизнанку.
***
Джейкоба тошнило всю неделю. Взяв больничный, он, шатаясь, передвигался по дому синеватым мертвецом и тратил всё время на исторические книги. Приближался ноябрь, а вместе с ним – День всех святых. Джейкоб не сомневался, что на Хэллоуин Ведьма соберётся на свой главный шабаш. Финал близился, но Джейкоб совершенно не хотел погибать.
Голова распухала от знаний, защитные молитвы покрывали стены, потолок и его кожу; разгоняя тьму, в каждом уголке квартиры горела свеча… И внезапно Джейкоб понял, что он должен сделать. Разум прояснился до такой степени, что Джейкоб расхохотался.
Озарение вспыхнуло свечой. К нему вернулись аппетит и румянец, слабые пальцы окрепли, отражая готовность к бою.
– Я сделаю это! Ведьма ответит за всё!
Последняя книга захлопнулась, успев показать деву, объятую огнём. Джейкоб притиснул книгу к груди и, улыбаясь, закрыл глаза. Под ресницами залегли густые чёрные тени.
– Ворожеи… не оставляй в живых, – прошептал Джейкоб.
…Тремя квартирами дальше, в углу под столом, зажглись два изумрудных огонька.
***
Стежок – раз…
Стежок – два…
Стежок – три.
Селия откусила нитку и с удовлетворением осмотрела своё длиннющее платье. Тёмно-фиалковое под цвет фиалковых глаз, оно было приготовлено на Хэллоуин, полностью соответствуя образу великолепной ведьмы. Шелковистая ткань струилась сквозь пальцы, играя разными оттенками, и покрывала собой чуть ли не половину пола.
Робкое мяуканье, раздавшись снизу, отвлекло Селию от платья. Бесси ткнулась в лодыжку, прося ласки, и заглянула ей в глаза. Моментально подхватив любимицу, Селия прижала её к себе и стала баюкать.
– Всё в порядке, маленькая… Я с тобой…
Встав, Селия начала расхаживать по комнате. По углам, фосфоресцируя, светились бутафорские грибы; кружева паутины покрывали дизайнерскую мебель, а чугунный котёл, что гордо возвышался посередине ковра, стал вместилищем для книг. Зеркала – маленькие и большие, старинные и не очень – отражали Селию и кошку; их смутные силуэты то и дело мелькали в колбочках и склянках с надписью «Яд», то тут, то там раскиданных на стеллажах.
Остановившись у окна, Селия отодвинула занавеску и прищурилась. Сквозь тонкую щель она отлично видела Джейкоба Стоуна, который, воровато оглядываясь, тащил небольшую канистру.
Бесси хрипло зашипела и вывернулась из объятий.
Брови Селии сошлись к переносице. Но потом она усмехнулась и, насвистывая, стала складывать платье.
Хэллоуин приближался.
***
На улице зажигались тыквы. Измазанная чёрным и белым ребятня бегала от дома к дому, требуя «сладости или гадости», хрустела карамелью и блестящими обёртками. Привидения, вампиры и ведьмы всех мастей крались по переулкам вместе с осенней листвой, накидывались на обычных прохожих. Хохот, завывания и крики «Бу!» заставляли дребезжать стёкла и присоединяться ко всеобщему веселью…
Их дом не был исключением. Пожилые матроны с внуками, влюблённые парочки и одинокие любители приключений – все они, нацепив маски из резины и папье-маше, неслись по ступенькам, чтобы внести свою лепту в ночной хаос.
Но Джейкоб Стоун не спешил. Он стоял, сминая в руках вязаную шапочку, и медлил, разглядывая своё отражение в тусклом зеркале. Чёрный костюм без единого светлого участка оттенял его мертвенную белизну. Кончик языка то и дело смачивал сухие, потрескавшиеся губы; взгляд утыкался в стоящие рядом, у стены, предметы и, словно стыдясь, возвращался обратно в зеркало.
– Ах-ха-ха, – засмеялась на улице какая-то ведьма.
Джейкоб сглотнул скопившуюся в горле слизь и решился. Лом даже через перчатку обжёг руку могильным холодом, бензин мерзко булькнул в наполненной до краёв канистре, но Джейкоб уже шёл по коридору, видя перед собой ту самую дверь…
Было тихо. Никто не видел его, дрожащего от предвкушения скорой мести. «Никто и не увидит», – вкрадчиво шепнул внутренний голос. Ведь это не так уж трудно: взломать дверь, разлить бензин и притаиться внутри, ожидая, мечтая, молясь… Она зайдёт, и останется лишь чиркнуть спичкой, выпрыгнуть в окно победителем и смотреть – долго, с наслаждением смотреть! – как распускается огненный цветок…
Дно канистры ударилось о пол. Рука в перчатке занесла лом, и капля пота скатилась на кончик носа.
– Джейкоб…
Пальцы дрогнули, вдруг онемев.
– Дже-е-ей-коб…
Он обернулся…
…И окаменел.
По коридору плыла Ведьма.
Аметистовые глаза под чернильными бровями. Фарфоровый лик, светящийся в полутьме. Оскаленная кошка на плече: шерсть стоит на ней дыбом, и свет мерцает на каждом волоске. Платье – струящееся, невероятное – оно заполняет весь коридор, словно щупальцами тянется к нему вместе с волосами…
– Что ты здесь делаешь, Джейкоб?.. – сладким голосом вопрошает Ведьма.
Крик рвётся у него изнутри, но горло лишь сжимается спазмом. Он не верит в то, что происходит, ведь он своими глазами видел, как уходила из дома Селия Джонс. Она никогда не возвращается в Хэллоуин до утра, никогда!..
– Что ты задумал? Джейкоб?..
Пальцы ожили, крик прорвался наружу.
Джейкоб с силой размахнулся, занося перед собой лом.
Рука Ведьмы быстрее мысли скользнула в складки платья. В ладонь выскочили куколка и игла. Обострившимся до предела зрением Джейкоб увидел, как восковую куколку обхватили покрепче…
…И вонзили ей в сердце иглу.
Коридор заполнило шипение. Что-то блеснуло серебром на измятом, в царапинах, воске.
Лом гулко ударился о плиты пола. А следом полетел Джейкоб Стоун.
На его губах выступила розовая пена. Он судорожно дёрнулся, подкатился к ногам Селии, заставив её отшатнуться, дёрнулся еще раз – и застыл.
Уняв дрожь, Селия достала телефон, чтобы вызвать скорую.
***
Набросив на плечи плед, она сидела на диване, рассеянно помешивая ложечкой кофе с корицей. За пределами дома, внизу, карета скорой помощи увозила бездыханного Джейкоба Стоуна – неудачника, которому вздумалось умирать в День всех святых, нацепив на себя костюм взломщика… Медработники покачали головой, глядя на лом с бензином, поставили диагноз – инфаркт и посоветовали Селии – свидетельнице ужасного происшествия – попить успокоительной ромашки. Ни о какой попытке убийства речи быть не могло. Ни с его… Ни с её стороны.
Белёсая куколка лежала на столе. Отверстие в левой стороне её груди прожигало Селии глаза. Она хотела только отпугнуть врага. Но вызвала смерть. Почему?..
Взяв куколку в руки, Селия вертела её так и эдак, рассматривала трещинки в воске – и отметины кошачьих зубов.
Что-то лёгкое соскользнуло с восковой поверхности, чтобы приземлиться на мизинец Селии. Она нахмурилась, поднося к свету тонкий – и совершенно седой волосок. На куколке было ещё много погрешностей: пылинок, кусочков грязи и колечек ниток. Бесси любила играть с тряпичными куклами и мягкими игрушками, утаскивая их в своё логово в углу. И эта кукла не была исключением…
Селия взглянула на Бесси.
Кошка сидела рядом и играла длинными лохмотьями, свисающими с её рукава.
Селия невольно улыбнулась. Самый тёмный час близился к концу, первые лучики солнца вот-вот позолотят занавеску.
«Что ж, – подумала Селия, доставая ноутбук. – Проблемы исчезают, стоит встретить их лицом к лицу. Кошки остаются котятами…
…А ворожеи – не оставляют в живых».