Александра промчалась мимо села, мимо городка и дальше за поля, к пастбищам, и только там наконец взялась за повод, указывая Князю Мише направление. Как всегда, ее сопровождал один из братьев Разиных; но Алин не обратила внимания, кто именно, да она и не оглядывалась назад.
Возможно, это был Федька, самый старший и самый серьезный, ему было уже за тридцать. Тимофей и Никишка, близнецы, обычно ограничивались упреками, если ей случалось умчаться куда-нибудь, не предупредив никого, но Федька устраивал настоящую бурю, и девушка его даже слегка побаивалась.
Они выросли вместе, и Алин проводила у Разиных не меньше времени, чем в собственном доме. Они заменили ей братьев, которых у нее никогда не было, они были ее друзьями, а иногда и головной болью. Их единственная сестра, Дарья, была горничной Алин, а на самом деле скорее ее подругой. На год младше Александры, она уже побывала замужем – но ее муж умер два года назад.
Брак.
Прохладный осенний ветер осушил ее слезы – это была слабость, которую она редко себе позволяла, и сейчас ей не хотелось больше плакать, а хотелось ехать и ехать все дальше и дальше и никогда больше не возвращаться. Конечно, Федька бы этого не позволил. Даже если бы он узнал, что сделал ее отец, он счел бы это трусостью. Он разгневался бы не меньше ее, но для казака позорно уклоняться от битвы, а Федор отнесся бы к этой помолвке как к самой настоящей битве. Да, пожалуй, так оно и есть, если забыть свои обиды и это гнусное ощущение предательства.
Брак.
Черт бы побрал Кристофера Лейтона! Почему, почему он так усердно ухаживал за ней после этого первого бала в Санкт-Петербурге и утверждал, что любит ее? Он был помощником английского посла, такой утонченный и интеллектуальный, такой красивый. Он вскружил ей голову.
Алин полюбила его, да, наверное, полюбила, если ждала целых семь лет, но даже ей было ясно, что это нелепость. И бессмысленно оставаться верной человеку, который даже не сделал ей предложение и чье лицо она уже не могла как следует вспомнить, но его письма были полны страсти и глубокого чувства, в том числе и последнее, полученное совсем недавно.
С тех пор как Кристофер вернулся в Англию, он не уставал писать ей о своей любви и о том, как скучает по ней, и не переставал твердить, что делает все возможное, чтобы снова получить назначение в Россию и оказаться с ней рядом. Но ни в одном из своих писем он ни разу не обмолвился о браке, и, несмотря на всю свою отвагу, Алин так и не решалась написать ему в такой форме, чтобы получить ответ, который бы или укрепил ее надежды, или покончил с ними навсегда, – это было выше ее сил.
Теперь Алин понимала, что совершила ошибку. Ей нужно было сразу же последовать за ним, а не покорно смириться с запретом отца. Если бы только она могла увидеться с Кристофером еще раз…
И Александра решилась. Так или иначе, она поедет в Англию, как только избавится от кардинца и покончит с этим «делом чести». В конце концов у нее достаточно денег, скопленных на продаже лошадей, и единственное, что придется хорошенько обдумать, – это как устроить так, чтобы отец не смог ей помешать. Но ведь в Англию ведет множество путей, а как только она покинет Россию, никто не сможет ее остановить, даже сам дьявол.
Приняв решение, Алин почувствовала, что с души у нее словно свалился камень, и она придержала коня, позволив Федьке поравняться с ней, но неожиданно рядом оказался Никишка, в изумлении глядевший на нее: он не мог взять в толк, зачем эта бешеная скачка.
– Ты хочешь угробить нас обоих? Или только лошадей?
– За мной гнались демоны, если ты понимаешь, о чем я говорю, – ответила она.
– Кого-нибудь из них я знаю?
– Ну, самый главный – это мой отец.
– А, очередное сражение, – с понимающей ухмылкой сказал Никишка.
Среди своих братьев Никита был самым легкомысленным. Он любил жизнь во всех ее проявлениях, и, как бы ни была разгневана или обижена Александра, ему всегда удавалось ее развеселить. Но на сей раз она опасалась, что даже он бессилен это сделать.
Его брат Тимофей был немного серьезнее, но все равно близнецы были так похожи, что порой Александре становилось жутко. Обоим было по двадцать семь лет, у обоих – черные волосы и синие глаза, характерные вообще для Разиных, и даже вкусы у них были одинаковы, включая и женщин. В результате они постоянно соперничали и то и дело дрались. Раззадорить их было проще простого, и оба частенько ходили с подбитым глазом или рассеченной губой – результатом их героических потасовок.
– Не понимаю, почему ваши споры так тебя огорчают, ведь ты всегда одерживаешь победу, – заметил Никишка.
– На этот раз я проиграла, – пробормотала она.
– Да ну?
Его откровенно недоверчивый взгляд не вызвал у нее ожидаемой улыбки.
– Да, проиграла!
– Что ж, и на старушку бывает прорушка! – вздохнул Никишка. – А из-за чего вы сражались?
– Оказывается, я обручена с кардинцем.
Теперь в недоуменном взгляде Никишки не было никакого наигрыша:
– Это невозможно!
– Отец заключил эту сделку пятнадцать лет назад.
– Ну да, ты была еще младенцем, – кивнул он, словно это все объясняло.
– Десятилетним младенцем?
Никита махнул рукой в знак того, что это не возражение.
– И что же ты собираешься делать?
– Честность – лучшее оружие, я полагаю, – сказала Алин самым обыденным тоном. – Я просто скажу кардинцу, что не хочу за него замуж.
Никишка смерил ее оценивающим взглядом:
– Да будь он самым большим простаком на свете, достаточно ему один раз взглянуть на тебя, и он решит, что умер и попал на небеса. В этом случае честность ничего не даст.
Александра аж застонала, представив такой поворот.
– Никакого проку от тебя, Никишка.
– А что я должен делать?
– Ну хоть что-нибудь, только не болтать языком!
– Ну, тогда, – бодро заявил он, – мы с Тимофеем можем подкараулить его, отлупить как следует и сказать, чтобы он сюда не совался.
– Пока мы тут болтали, он уже прибыл, – заметила Алин и на случай, если Никишка вообразил, что она согласилась на такое решение вопроса, добавила: – Кроме того, не стоит бить кузена короля, даже если это последняя возможность избавиться от него.
Никишка тихонько присвистнул:
– Кузен короля? Тогда почему бы тебе не выйти за него?
Когда Александра сердилась, ее синие, как полночь, глаза лиловели – вот как сейчас.
– Потому что случилось так, что я люблю Кристофера.
– Его-то! – Никишка сказал это так едко, что она содрогнулась. Все братья знали об англичанине и радовались за нее, пока не прошли годы, а на ее пальце так и не появилось кольцо. – Никчемный увалень!
– Я не желаю этого слышать!
– Ты уверена?
– Да.
– А я, пожалуй, был бы рад, если бы ты от него избавилась.
Лицо Никишки было таким серьезным, что Алин не смогла удержаться от смеха. Он тоже улыбнулся, радуясь, что наконец-то развеселил ее.
– Лучше поедем встретим твоего жениха, – предложил Никита. – Почем ты знаешь, может быть, он тебе и понравится.
Алин презрительно фыркнула, и Никишка добавил:
– Кстати, тут нет ничего невозможного.
– Это не имеет значения.
Никишка не стал уточнять почему, но внезапно испытал странную смесь отвращения, жалости и негодования. Их Алин была такой верной, такой чертовски верной, но эта ее верность оказалась неуместной. И отец ее прав. Собственный папаша Никишки, Ерофей, много раз говорил с бароном об этом, и все Разины были полностью с ним согласны. Этого англичанина следовало пристрелить еще много лет назад.
Александра с Никитой возвращались домой лениво, не торопясь, так что, когда они подъехали, прошло уже гораздо больше тех двух часов, в течение которых, по словам барона, должен был приехать граф. Жених скорее всего уже расположился в отведенной ему комнате и сейчас, наверное, беседует с отцом. В любом случае Александра решила пока не встречаться с ним, предпочитая дать отцу возможность составить о молодом графе свое мнение, а потом попросить его честно сказать, что он о нем думает.
Поэтому ее план был таков: войти в дом с черного хода. Алин считала, что это удачная мысль: ведь всегда оставалась надежда, что отец сам невзлюбит новоиспеченного жениха до такой степени, что отошлет его обратно, и таким образом все решится само собой. Но Алин упустила из виду, что жених и сам не очень спешил. Увидев, как восемь человек спешиваются у входа в дом, она поняла, что так оно и было.
Однако Алин не торопилась менять свои планы. Она по-прежнему надеялась, что личное свидание отца с графом Петровским может принести большую пользу, а кроме того, была убеждена, что, если застать человека врасплох, можно многого достичь. С другой стороны, возможно, было бы вернее поговорить с графом до того, как отец предупредит его о ее, как он называл их, «вопиющих» привычках. В общем, в личной встрече есть свои плюсы, и Алин прекрасно понимала, что в своей привычной одежде она выглядит далеко не лучшим образом.
На кого ей, черт возьми, производить впечатление в конюшнях?
Хотя, по правде говоря, девушка не думала, что кардинец прибудет со всей своей свитой, да еще и с дюжиной лошадей, навьюченных всякой поклажей. Судя по виду, ее нареченный не имел обыкновения путешествовать налегке, а это говорило о том, что он – один из тех испорченных и избалованных аристократов, которые приходят в ужас от одной лишь мысли, что придется, возможно, заночевать под открытым небом, и всегда имеют наготове слуг, удовлетворяющих их самые пустячные нужды.
Сама Александра ни разу в жизни не просила никого сделать для нее что-нибудь такое, что не могла бы сделать сама. Дарье дозволялось следить за чистотой гардероба хозяйки, но на этом все ее обязанности горничной заканчивались.
Никем не замеченные, Александра и Никишка подъехали к гостям.
Кардинцы не посчитали нужным отвести лошадей в конюшни, и поэтому двое слуг вышли из дома, чтобы позаботиться о них, но не слишком в том преуспели: среди лошадей было несколько чистокровных породистых животных, но не слишком хорошо выезженных; они нервничали и беспокоили других, более смирных лошадей.
Среди них оказался и жеребец, и Князь Миша тут же зафыркал на него, мотая головой, но Александра успокоила его нежными словами и, спешившись, уже не обращала на него внимания, так как была уверена, что Князь будет вести себя смирно. Ее взгляд остановился на человеке, которого она сразу же выделила из числа остальных. Судя по виду, он-то и был ее женихом. Его выдавало изысканное платье. Честно говоря, Алин не ожидала, что он окажется таким красивым. Темно-каштановые волосы, ярко-синие, как у младенца, глаза и бороздки на щеках, обещавшие ямочки, когда он улыбнется. Алин удивилась, отметив открытое выражение его лица, благодаря которому он казался таким простым, доступным и даже внушающим симпатию. Он был единственным, кто услышал их приближение и повернул голову, но не успел взглянуть на баронессу: его внимание целиком приковал Князь Миша.
К такой реакции Александра привыкла, она ждала ее и, естественно, преисполнилась немалой гордости: оба ее лучших жеребца, Князь Миша и его отец Гордость Султана, были чистокровными породистыми конями, белоснежными, с роскошными длинными гривами, глубокими синими глазами, и ни у одного из них сквозь густую и гладкую шерсть не пробивалось ни единого пятнышка розовой кожи.
Потомство этих прекрасных представителей лошадиного племени пользовалось колоссальным спросом, и цены на жеребят были баснословно высоки. Но Александра никогда не продавала своих «деток» тому, кого не считала знатоком по части породистых лошадей, и, если понимала, что будущий владелец не способен холить их так, как она, у того не было ни малейшей надежды заполучить лошадей из ее личного табуна.
Но, судя по всему, ее нареченный был настоящим знатоком. Он любовался конем, и, образно выражаясь, у него буквально текли слюнки. Это позабавило Александру, и, хотя лишиться коня было для нее равносильно смерти, она согласилась бы откупиться от жениха Князем Мишей. Конечно, для начала она предложила бы ему одну из своих кобыл или какого-нибудь мерина, ведь все лошади и жеребята были отменного качества. Впрочем, невооруженным глазом было видно, что этот человек уже влюбился в Князя Мишу.
Александра спешилась и, желая проверить свою догадку, спросила достаточно громко, чтобы услышала вся компания:
– Кто из вас Василий Петровский?
Василий, разглядывавший в этот момент большую помещичью усадьбу, обернулся и увидел перед собой существо неопределенного пола. Он терялся в догадках до тех пор, пока его взгляд не уперся в пару замечательных грудей, выступавших из выреза старого шерстяного кафтана. Конечно, бриджи ее были слегка мешковаты, но зато сапоги облегали ногу, как вторая кожа, обрисовывая красивой формы икры.
Вне всякого сомнения, девушка ему понравилась. Такой бюст всегда оказывал на него сильное воздействие, но у нее было нечто более ценное – красивые черты лица и гладкая, без единого изъяна, кожа, еще хранившая следы летнего загара, что говорило о крестьянском происхождении. Аристократки боялись загара как огня. Кроме того, у девушки были высокие скулы, слегка порозовевшие от ветра, и тонкий прямой носик, пожалуй, чересчур изысканный для крестьянки, почти аристократичный. Ее полный чувственный рот, не менее пленительный, чем грудь, будил игривые мысли. Правда, сбивал с толку маленький, но упрямый подбородок; однако на него можно было не обращать внимания. Из-под меховой шапки выбивались волосы, казавшиеся светлее ее загорелой кожи, однако красиво изогнутые брови были светло-каштановыми, а длинные густые ресницы, оттенявшие миндалевидные глаза, были почти черные, и все вместе производило впечатление чего-то необычного, экзотического и чрезвычайно привлекательного.
Что ж, возможно, его краткое пребывание здесь не будет, в конце концов, таким уж неприятным, подумал Василий и, улыбнувшись, поклонился девушке.
– Я перед вами, любовь моя. А с кем имею честь?
Александра тут же забыла о темноволосом, по-прежнему поглощенном созерцанием Князя Миши, и круто повернулась к заговорившему. Значит, она все-таки ошиблась…
Но эта мысль тут же вылетела у нее из головы, впрочем, как и все остальные. Кажется, она даже перестала дышать, чувствуя, как желудок ее словно покатился куда-то вниз, к ногам.
Увидев эту знакомую реакцию на свою внешность, Василий заулыбался еще шире. Едва не задохнувшись, Александра наконец жадно втянула воздух, и щеки ее покрылись жарким ярко-малиновым румянцем: ей показалось даже, что они дымятся. Черт возьми, что это: шок или он просто выставил ее полной дурой и она до сих пор не может собраться с силами, чтобы найти достойный ответ? Нет, наверное, это все-таки шок, потому что никто никогда не предупреждал ее, что мужчины могут выглядеть так!
Он был весь золотистый: мягкие локоны цвета расплавленного золота на висках и за ушами, у него была золотисто-смуглая кожа и глаза цвета свежего меда. Он был невероятно красив, но типично мужской красотой: черты лица безупречно правильные, чуть запавшие щеки, прямой орлиный нос, густые, четко очерченные брови и красивой формы губы, возможно, слишком чувственные. Это сочетание завораживало.
Усилием воли Александре удалось взять под контроль взбаламученные чувства. Так вот он какой, Василий Петровский! И предполагается, что она выйдет за него замуж? Боже, ну и шутка! Выйти замуж за мужчину, более красивого, чем она сама?
Да ни за что на свете!
Теперь, когда в голове у нее слегка прояснилось, Алин вспомнила о своем плане и подошла к Василию ближе, с опозданием заметив, что он высок, добрых три аршина ростом. Его длинный камзол, туго стянутый в талии, обнаруживал военную выправку и крепкое сложение, талия же была тонкой, и девушка нашла это тоже обескураживающим. Ее отец был выше его и гораздо плотнее, но сила этого человека, прямого, как струна, производила несколько даже пугающее впечатление.
Александра была не робкого десятка и умела скрывать свой страх, да, собственно говоря, она и не боялась его. В конце концов он ведь не ее муж, а только обручен с нею, а скоро она сумеет устранить и эту угрозу.
– Боюсь, я показалась вам дурочкой, – сказала она самым обыденным тоном, – но я была несколько изумлена. В конце концов, не каждый день случается видеть мужчину красивее меня самой.
Его спутники захихикали, засмеялся и синеглазый, которого она поначалу приняла за своего жениха. Алин была крайне разочарована, что не он оказался графом Петровским, потому что с ним поладить было бы куда проще. Она бросила на синеглазого короткий задумчивый взгляд, и насмешливое выражение исчезло с его лица.
Вновь переключившись на золотистого Адониса, Александра заметила, что тот покраснел. Просто поразительно, как однообразно мужчины реагируют на ее откровенность – во всяком случае, незнакомые. Она вовсе не собиралась смутить его своей прямотой, но ощутила безотчетное удовольствие от того, что ей это удалось. Когда он перестал улыбаться, Александра почувствовала себя увереннее и уже собралась было представиться, но вдруг неожиданно вспомнила, что он назвал ее… как? «Любовь моя»? Даже не зная, кто она такая? Она едва не рассмеялась оттого, что этот человек пытался любезничать с ней, точнее, с первой попавшейся особой женского пола у порога своей нареченной невесты. Это говорит о его характере больше, чем любая личная беседа!
Алин запретила себе смеяться, но не смогла скрыть довольной улыбки. Какая удача! Она с нетерпением предвкушала, как расскажет отцу о том, как этот образец чести и добродетели пытался с ней заигрывать.
Алин прикинула, не стоит ли еще немного поморочить ему голову – просто, чтобы посмотреть, насколько далеко он зайдет, прежде чем узнает, кто она такая. По правде говоря, это было весьма соблазнительно, а уж она-то великолепно умела играть в такие игры. С другой стороны, зачем прибегать к хитрости, если и честное поведение может помочь добиться цели.
Продолжая улыбаться, она произнесла:
– Разрешите представиться, граф. Я – Алин Русинова.
– Алин – это Александра?
– Да.
Поведение Василия мгновенно изменилось. Его глаза цвета меда оглядели ее с головы до ног, но на этот раз они были полны невыразимого презрения, граничащего с отвращением, и ничто не могло быть Александре более приятно!
Она одарила графа ослепительной улыбкой, от которой у того захватило дух, хоть Александра этого и не заметила.
– Я вижу, мы оба обманулись в своих ожиданиях, но не отчаивайтесь. Дело в том, что я не хочу выходить за вас замуж.
Василий чуть не лишился дара речи: у него на языке вертелись те же самые слова.
– Не хотите?
– Ни в малейшей степени, – заверила она. – Сожалею, но вы напрасно потратили время на поездку сюда. Вы должны настоять, чтобы мой отец как-то компенсировал вам это, когда вы расторгнете нашу помолвку. И на случай, если до вашего отъезда мы не увидимся, хочу сказать, что встретиться с вами было весьма любопытно.
С этими словами она повернулась и словно взлетела в седло своего белого жеребца, настолько плавно и легко было ее движение.
Она дала коню шпоры, и скоро оба они – конь и всадница – скрылись за углом, а негодяй-казак последовал за ними.
Нечасто графу Василию Петровскому случалось терять дар речи, особенно из-за женщины. Она даже не бросила на него прощального взгляда, а лишь произнесла свою маленькую речь и, казалось, тут же выбросила его из головы. Нет, женщины никогда с ним так не обращались!
Подошел Лазарь и тоже посмотрел туда, куда скрылась Александра Русинова. Не поворачивая головы, Василий сказал:
– Если ты засмеешься, получишь в зубы.
Лазарь не смеялся, но, вне всякого сомнения, улыбался.
– Ты думаешь, это меня остановит?
Было известно, что эти двое готовы сцепиться по самому ничтожному поводу. Штефан отправил Лазаря с Василием в качестве телохранителя и напутствовал друзей шутливой просьбой не поубивать друг друга хотя бы до возвращения в Кардинию. И шесть воинов, выделенных для сопровождения Штефаном, должны были не допустить этого, равно как и предательского нападения разбойников, кишмя кишевших на горных перевалах.
– Во всяком случае, продолжать тебе будет значительно труднее! – пообещал Василий.
– Безусловно, но чем ты недоволен! Ты должен плясать от радости! Тебе уже не нужно выставлять себя подонком, она и без того совершенно прямо сказала именно то, что ты хотел услышать, и притом без всяких усилий с твоей стороны.
– Совершенно прямо! – передразнил Василий. – Ты все прослушал, как всегда. Эта маленькая крестьяночка тоже не хочет выходить за меня замуж, но желает, чтобы инициатива исходила от меня, а ты знаешь, что я не могу разорвать помолвку, как бы мне ни хотелось.
– Да, но благодаря ее неожиданной откровенности ты уже гораздо ближе к цели и наполовину выиграл битву, не сделав ни единого выстрела. Может, объяснить ей твое положение и она сама расторгнет помолвку? Она на твоей стороне, мой друг. Ты ей не нужен.
Выпалив это, Лазарь наконец не удержался и разразился смехом. Ей-богу, ситуация была ужасно смешной, а гнев Василия еще забавнее. Ну разве можно представить себе, что женщина, у которой оказалась возможность выйти замуж за Василия – или по крайней мере вообразившая, что такая возможность у нее имеется, – не воспользовалась удобным случаем в то время, как сотни других готовы были чуть ли не на убийство, лишь бы оказаться на ее месте?
– Кстати, – Лазарь решил подлить масла в огонь, – по-моему, твое великолепное презрение не произвело на нее никакого впечатления, да оно и понятно: я ведь видел, как ты на нее смотрел, пока не узнал, кто она на самом деле!
Лазарь замолк, потому что его душил смех.
– Господи, представляю, какие физиономии будут у Штефана и Симона! Да они просто мне не поверят!