Рукоположение, постриг, буат
По настоятельной просьбе Ринды, день пострига был назначен на субботу. За неделю до этого она позвонила Шану, а вернее Шан сам написал ей СМСку, о назначении мероприятия на понедельник.
– Тирак, я же работаю. И все наши работают, а им еще надо добраться из Нонг-Кхай сюда. Ченья, попроси у ачжана телефон, я с ним сама поговорю, объясню.
Понимание, что это важно для семьи, что это большая «заслуга» для всех родственников была у каждого тайца, но послушник не был уверен в корректности такой просьбы. Но ничего не поделаешь, надо просить, перед женой он так же как бы был в долгу, моральном. Но ачжан отнёсся к этому с пониманием и написал на клочке бумаги номер своего телефона. Вечером Ринда переговорила с ним и постриг был назначен на субботу. Таким образом он всё оттягивался и оттягивался. Шан пробыл послушником уже почти месяц.
– Из Нонг-Кхай приедут в пятницу вечером, а в субботу с утра будут делать «тамбун», мама хочет накормить всех.
…
Пятница вечер – время для бритья головы. Немногие родственники обоих послушников собрались к четырём часам у маленькой салы в ожидании. Послушники в белом и чистом смущённо озирались по сторонам. Старшие родственники уселись на стульях, перед ними расстелена циновка. Шан и Бок приклонили колени перед своей роднёй, как бы прощаясь. В руки им дали чаши с большим листом лотоса и единственным цветком. Постриг начался. Один из старших монахов намочил голову Шана и приступил с бритвой. Знакомая всем «безопасная бритва» была приготовлена по-своему – нижняя планка станка, та что делает её безопасной, была убрана. Лезвие с хрустом прошло по голове. Волосы падали на лист лотоса, а монах привычно продолжал работу. Быстро и без эмоций, на всё бритьё ушло не более пяти минут на каждого послушника. Волосы заворачиваются в лист и укладываются под самым старым баньяном монастыря, тем, что растёт в самом глухом углу, в начале ряда похоронных ступ. Упасака Шан умер для мира…
Раннее утро без похода на пинтабат. Убосот сверкает в лучах восхода золотом и чистотой. Ещё за два дня до этого упасака больше часа драили все уступы окон, загаженные голубями, выщипывали травку вокруг здания, мыли крыльцо и ступеньки, плитку, вымостившую небольшой дворик. Народу собирается порядочно, все одеты празднично, многие в национальном. Мама Ринды, две тётки, младший дядька и еще родня собрались в кучку, пошли к ачжану. Шан тоже подошёл, надо заполнить анкету, и в анкете должны быть еще и «поручители» из близких родственников.
Возле маленькой салы стол с угощениями и большая кастрюля горячего тёок. Мать постаралась сварить свой фирменный рисовый суп, давно ни ел Шан его таким вкусным. Подходит время ритуала… Два громадных красивых зонта, золотой и красный, впереди чаши с монашескими атрибутами и одеждой для новых монахов. Процессия двинулась в сторону убосот. На упасака белые накидки, и головы их сверкают свежим бритьём. Шан косым взглядом следит за происходящим, чтоб вовремя увидеть знаки старшего монаха. Монахи остальные уже собрались около входа в Храм рукоположения. Именно так переводится с пали «Убосот». Но вновь принимаемые во главе процессии подходят к крыльцу не сразу. Три круга вокруг храма под крики собравшихся. Крики точно такие же, как на давней свадьбе. Всё действие какое-то нереальное и мистическое. Народ радуется. Монахи радуются, еще со вчера они были в благодушном настроении, и для них это праздник тоже. За день каждый своим долгом считал проэкзаменовать послушников на знание формул ритуала, и все оставались довольными. Среди собравшихся компания знакомых лиц из квартала, куда Шан ходит за подаянием. Они ему машут уже как старые знакомые.
Поднялись на крыльцо и послушникам дают подносы с мелкими денежками, завернутыми в цветные бумажки, как конфеты. Горстями их в толпу, и присутствующие радостно бросаются их подбирать. Конечно, это не деньги в материальном понимании, это талисман от нового монаха на дельнейшее финансовое благополучие. Вообще, весь ритуал для народа имеет ярко выраженный мистический волшебный характер. При обходе храма под восторженные крики и подвывания раздаются пожелания всем здоровья, благополучия и… скорейшего окончания «ковида». Все участники ритуала чувствуют себя и причастными, и находящимися в каком-то особом магическом поле. Обретение новых заступников перед небесами.
Монахи поднимают послушников, чтоб те могли дотронутся до верхней притолоки двери, и вносят в храм. На подиуме уже сидит группа монахов, почти все монастырские во главе с настоятелем. В самом центре сидит толстый и довольный декан провинции. Он и будет принимать клятвы от молодых монахов, он и будет проводить само рукоположение. Оба упасака на коленях подползают ближе и по знаку начинают декламировать в унисон «Прошение!.
– Укаса вантами панте аппан аппаратам камата ме панте…2
Декан серьёзно кивает и вставляет фразы, положенные по сценарию. Декламация продолжается просьбой о прибежище, а затем, снимаются белые рубахи, накидки, и на принимаемых надевается монашеская односторонняя безрукавка. Теперь надо отойти к двери и стоять там в ожидании «вопросов» от монахов. Два монаха, сопровождающие декана по ритуалу низкими голосами читают магические формулы и периодически задают известные вопросы, на что следуют так же известные ответы. Один из них – новое имя.
– ДжаруВанСо…, – теперь он зовётся так, нет больше Шана надолго.
Ритуал рукоположения совершён. Теперь декан делает наставления, на которые надо ответить специальными формулами и надевает на новых братьев ремень чаши для подаяний. Всё. Выйти и одеть монашескую мантию уже не проблема. Монахи подхватывают, помогают, всё происходит быстро. Возвращаются уже новые члены сангхи монастыря Кратинрай для общей молитвы вместе со старыми монахами, настоятелем, деканом и всеми присутствующими мирянами.
Ещё один обход вокруг храма уже в качестве монахов даёт неожиданное финансовое подкрепление. В новую монашескую сумку миряне кладут купюры, самые разные суммы. Это тоже залог непосредственного участия и залог того, что новый монах будет твоей опорой в духовном мире.
– Теперь я и не смогу быстро расстричься. Столько народу надеется на меня, – подумал ДжаруВанСо про себя.
Все тонкости ритуала можно почувствовать самому, а лучше участвовать в нем не на первых ролях. ДжаруВанСо еще ни раз будет участником и помощником молодым послушникам. А пока, он в смятении нащупывал в сумке купюры, смущенно улыбался. Ринда строго хмурила брови и сзади шепотком подсказывала.
– Не делай вай. Ты теперь монах, ты теперь выше мирян, не должен никому делать вай, кроме Будды.
Все участники с улыбками фотографируют и просят сфотографироваться с ними. Такой ажиотаж не только по случаю пострижения фаранга в монахи. Это идущая из глубины веков традиция буддизма, что поднявшийся на одну ступеньку выше человек, протянет руку помощи и остальным. После этого праздничный обед, когда монахов кормят миряне, а мирян родственники новых монахов. Последний раз молодые монахи приносят чаши с рисом и предлагают монахам. Конечно, в первую очередь настоятелю и старшим. А затем… затем присоединятся к общему монастырскому столу.
Ринда не подходит близко, блюдёт монашескую винаю. Она принесла новые шлёпанцы для него. Старые, еще купленные в путешествии по Лаосу, порвались. И это тоже знак, что он оставил прошлую жизнь. Попрощались взглядами. Джару ван со поставил выписанные с Лазада шлёпанцы, но слишком яркие, на землю.
– Это Пыму. Он любил мои тапочки одевать каждый раз. – улыбнулся ей.
– Кап кхун каа макк макк.