Послушник
Ринда весь день провела с мужем, озабоченная, пытающаяся иногда улыбаться. Заехали в спецмагазинчик и купили дополнительно белый костюм послушника к имеющимся двум парам белых туристических штанов и рубашек.
– У меня есть хороший матрасик, хочешь? – грустно спросила она.
– Не, тирак, не надо.
– А подушку?
– Тирак, монах не должен иметь много вещей.
– Но кто тебе там даст что-то, чтоб спать… Через три месяца снимут локдаун и ты сможешь опять работать.
– Нет, я хочу пробыть монахом пансу. Мне надо подумать и разобраться в себе. Что в жизни я делал хорошо, а что неправильно.
– Ок, – кивнула она. Они поехали в монастырь.
Ачжан1 принял обыденно и спокойно. Сразу повел и показал на второй этаж, стоящего в сторонке общежития. Поднялись на второй этаж, открыли крайнюю комнату-кути. Пыльно и пусто. В углу встроенный в стену шкаф с какими-то чужими вещами культовыми, статуэтки Будды и пара небольших сосудов под прах, маленькие чеди… В углу грязный столик со статуэткой Будды и чашкой с песком для благовонных палочек – ту.
– У меня есть свои Будды, можно? Вот старинный из Аютхайя.
– Из Аютхайя?! Да, можно. Теперь это твоя комната, – ачжан указал на подстилку, лежащую на двух тонких циновках, пару плоских маленьких подушек, и ушёл.
Шан сходил вниз, нашёл швабру и ведро, вымыл пол в кути, и выставил глиняного аютийского Будду на столик. Рядом с ним красного из Бангкока чуть поменьше.
– Ещё чего-нибудь надо? Чашки, ложки, кружку?
– Есть уже. Надо столик.
Ачжан сходил в соседнюю комнату и указал на такой же столик, как у Шана в кути. Потом еще принёс откуда-то стул.
– Сатху, – Шан сложил ладони у лба, – я уже вымыл тут.
На этажи появились два каких-то парнишки и пара монахов которые стали прибираться в соседних комнатах и вымыли пол во внешней галерее. На Шана обращали внимание только вскользь, он не был новичком или незнакомцем. Шан сходил к сала, где Ринда терпеливо сидела и ждала его.
– Вентилятор есть, подушка есть, матрасик есть…
– Ты не взял вешалки, как будешь сушить бельё? – Ринда спокойно смотрела на него расширившимися глазами, – тебе надо что-нибудь еще?
– Ничего. Тут, наверное, всё есть. Езжай, тирак.
– Когда назначат буат-подстриг ты обязательно сообщи мне. Мама хочет тоже приехать из Нонг-Кхай, и Эппн, и кхун Тот.
– Ладно, конечно…
Именно уход от повседневных забот и обязанностей и является принципом п огружения в понимание мира… Но мало кто знает, какие жесткие ограничения накладывает монашеская мантия на обычного человека, привыкшего к комфорту бытия. Даже служба в армии, которая сейчас всего один год в России, ужасает молодых призывников так, что они согласны на все, лишь бы не оказаться оторванными от своего привычного жизненного уклада. Уход в монахи тем более серьёзная проблема для них могла бы оказаться.
Пример. Знакомая тайская семья. Муж, жена, трое ребятишек погодки. Младшие близнецы. Один из близняшек родился очень слабеньким, так отец поклялся, если выживет, уйду на три месяца в монахи. Парнишка поправился, растёт, но неожиданно в три годика опять заболел. Мать попеняла отцу, не выполнил де обет. И только это заставило его постричься-таки на три месяца в монастырь. А вы говорите, легко…
Подъём в 4 утра, душ и без всякого кофе и сигареты, поход за пожертвованиями и только после этого завтрак. Утренний чантинг и приборка… В армии – подъём попозже, в 6 часов, после утренней физзарядки и краткой заправки постели – завтрак.
После завтрака мелкие работы по уборке территории монастыря, а также своего кути. Урок, что даст старший монах новичку в изучении текстов и молитв исполнять нужно обязательно до обеденного времени. Так что «ничего не поделать» не удастся. Свободное «личное время» после обеда, который, кстати, используется не всеми монахами. Уважаемые монахи вне зависимости от возраста, принявшие на себя повышенные обеты, едят только один раз в день утром. Но нас пока это не касается. После полудня буддистскому монаху ничего есть не полагается, можно только пить и употреблять жидкую пищу, типа молока, сметаны или йогурта.
В дни праздников свободного времени практически нет, так как надо участвовать в ритуалах, принимать пожертвования от мирян, благославлять их по случаю праздника. В 18 часов вечерний чантинг, который длится не менее полутора часов. Распевать мантры и гимны обязан каждый монах, при чем, наизусть (подглядывать в книгу можно), а затем недолгая вечерняя медитация вместе с желающими посетителями. Отбой в 21 час по монастырскому колоколу. И сон до такого же удара в колокол в 4 утра. Каждый день, изо дня в день, отрешение от мирского, изучение философии, заучивание молитв, медитация. Если монахов приглашают на какие-то торжественные (или печальные) события, тоже обязательно участвовать. Хотя за это и деньги жертвуют понемногу… Это заработок.
Вообще, монах – это работа. Работа духовная, работа над собой, работа для окружающих, как пример и как способ исполнения ритуалов к богам, «должен же кто-то помолиться о благе» от имени каждого суеверного жителя королевства. А ещё способ решения проблем личного характера, когда уже другого выхода из ситуации не просматривается…
Таиланд – страна улыбок и желтых одеяний. Но монахи улыбаются в миру крайне редко и уж ни в коем случае не женщинам. Ограничения в быту поначалу не кажутся излишне жесткими, но это только кажется. Комфорт минимальный и привычки необходимо менять почти кардинально. Тем более, молодым людям, которые привыкли к непринуждённому общению с противоположным полом. А ежедневные несложные обязанности нужно и выполнять ежедневно…
Для пострижения требуется определенная подготовка, когда «просьба о рукоположении» должна читаться на пали наизусть. Принятие десяти обетов повторить за наставником и от всего сердца, дабы самому себе отсечь сомнения. А ежеутренние пешие прогулки в любую погоду? Не знаю, как для фарангов, но для тайца, привыкшего за 100 метров в магазин ездить на мотобайке – испытание.
И что можно сказать о современном монашестве в тайском буддизме… традиции буддизма в стране очень сильны, и часто, в монахи молодые люди уходят по вежливому настоянию родителей. Но есть и несколько других причин… Некоторые молодые люди таким образом «косят» от армии. Некоторые периодом в монашестве пытаются осознать свое место в мире чисто из меркантильных побуждений – присмотреться. Бывают случаи до сих пор – монастырь предоставляет возможность заочного образования молодым монахам. Ну и… карьера буддистского монаха высокого ранга тоже один из путей становления в этой жизни, вспомните христианские семинарии и бурсы.
Для Шана период бездействия по основной работе и экономические трудности – возможность осуществить давно планируемое глубокое погружение в буддизм и себя…
…
Эти правила не относятся к пяти моральным нормам буддизма или восьми заповедям йогов напрямую. Эти правила построения жизни в социальном плане передал арахатам сам Будда при создании сангхи. При постриге правила монашеской жизни Оввадапатимокха диктует настоятель монастыря молодому монаху, а тот, повторяя их, принимает установленный Буддой образ жизни..
Терпение и прощение есть высший аскетизм
Постигшие говорят, что Ниббана является наивысшей ценностью, Не отшельник тот, кто вредит другому, Досаждающий другому не аскет, Не делание всякого зла – Панатипата Принятие благотворного- очищение своего ума, Избегание оскорблений и причинения вреда, Умеренность в еде, жизнь в уединении – приверженность возвышенному
Эти принципы перекликаются с Пятью запретами, остальные должны интерпретироваться самим монахом, его наставником, моральными принципами уединения и воздержания от любых крайностей и излишеств… Но даёт обеты монах вполне конкретные и их тоже десять. У меня на запоминание этих обетов, почему-то, ушло очень много времени. Наверное, потому что пали – язык древний и построением даже от современного тайского отличается существенно, неожиданные сочетания звуков.
В реальности все это выливается в медитациях, ежедневном обходе населения, воздержание от неправедных речей в отношении других монахов и буддистских доктрин. Быт тоже полностью подчинен этим правилам – не украшать себя даже буддистскими медальонами, не спать на высоком ложе, а на полу, не есть ничего после полудня… Ест монах только то, что ему пожертвуют на утреннем бинтабате. Хотя, конечно, тайцы монахам подают, как себе, но мясное и рыбное довольно редко. Чаще всего это рисовый суп, суп из овощей, яйца изредка и еще реже курицу. В овощах, фруктах, молочных продуктах недостатка нет, но без «разносолов». В Лаосе монахам подают почти один только рис. В северных и восточных провинциях так же. Мой друг монах рассказывал, что когда он был рукоположен в одном исанском монастыре, то долгое время ходил полуголодный. Рис и «к рису», а то что к рису очень и очень острое. Падек на основе мелкой рыбёшки с огромным количеством специй – обычная еда сельских жителей, то и монахам достаётся. И конечно, никакого алкоголя…
Женщины чаще мужчин посещают монастыри, но общение с монахами весьма сдержанное. Монаху нельзя даже прикасаться к женщине, даже брать у неё что-то из рук. Этим, кстати, объясняется и строгий дресс-код для посещения храмов. Прикрытые колени и плечи не станут для монаха лишним искушением, а ведь среди них очень много молодых мужчин…
Монах, согласно правилам, не должен управлять автотранспортными средствами, да и передвигаться на них только в случае крайней необходимости. И уж никак не на утреннем сборе подношений. Обувь легкую носить можно, но утром только босым. татуировки полученные до пострига никак не влияют на уважение к личности, а вот во время монашества это может быть отнесено к украшательству. Да и реальный буддизм дистанцируется от шаманских культов, хотя и не отрицает существование различных духов и элементалей.
Курение не запрещено. Не запрещены и гаджеты, но настоятель и старшие монахи следят, чтоб этим не увлекались. Скука должна заполняться медитациями и изучением философии. А иначе смысл в отрыве от семьи и общества? Те, кто живут в монастырях ни один год, находят себе занятия по чтению и разговорам. По тайскому обычаю зависают в телефонах… Поэтому выезды на какие-нибудь мероприятия по освещению домов и компаний свадьбы и похороны воспринимаются, и как развлечение, и как возможность хоть как-то разнообразить обстановку… Тайцы настолько углублены в религиозность буддизма, что им просто необходимы посредники в общении с Буддой. И необходимо, что б кто-то философские истины преподнес, иначе Учение станет простым религиозным суеверием.
Среди современных тайских монахов очень много людей действительно образованных, и очень уравновешанных. Буддизм накладывает свой заметный отпечаток. А среди тех, кто пришёл на три месяца, такое жизненное спокойствие дает направление к правильному поведению, хотя знания философии уже гораздо ниже. Но сам факт попытки самоорганизоваться для жителя Таиланда с его «сабай-сабай» ох как важны, и не могут не вызывать уважения… Минимум бытовых проблем и бытовых обязанностей, минимум удобств.
…заинтересовала иерархия внутри монастырского сообщества. Старший всегда может указать младшему, что надо сделать, поработать. Почти как в армии. До пострига – карантин, потом Рукоположение, как принятие Присяги. Прожил пансу, как сержантскую нашивку получл. Прожил до следующего поста, уже к старшинским обязанностям и правам допущен…
В кути в шкафу было одеяло, на подобии махровой простыни коричневого цвета. Шан устроился и вытащил немногие вещи. На столик поставил электрочайник, чашку под кофе с блюдцем и ложкой. Вот и всё, что взято из «гражданской» жизни. Теперь надо становится монахом. Небольшой чемодан, собранный на аварийный случай, служил сразу и рундучком, и письменным столом. В нём джинсы, рубашка, сандалии, главное – все документы и планшет для связи с внешним миром. Хотя связь через интернет была проблематична, оплачен он не был…
Туалет на улице, несколько комнат в отдельном маленьком строении рядом с общежитием. Кхон нам – комната воды – совмещённый туалет и душ в тайском стиле, бочка воды и черпак для обливания. Рядом с общежитием, вернее, под одной крышей и кухня в тайском стиле – бетонный стол с раковиной и водопроводом. Тут же две стиральных машины, автомат, как был у них с Риндой, и обычная стиралка с центрифугой.
…
чеди
Первую ночь спалось плохо. Близость трассы Сукхумвита вызывало опасения в том, что будет шумно, как когда-то в их двухэтажной квартире на Нонкет-Яй. Заранее прикрыл ставни, а на перпендикулярной стене окна открыл пошире. Но вот тонкая подстилка для сна из войлока на жёстких циновках не могла смягчить лежанку. На утро берцовые кости болели с обеих сторон. Даже прошлый опыт сна на таких же лежанках не помогал. Вторая проблема – Шан замерз под утро так, что пришлось в темноте нащупать сброшенную одежду и прикрыться ею. Наудачу в шкафу нашлось второе одеяло, и он подстелили его снизу монашеской подстилки, на следующую ночь спать было удобнее.
– Старый совсем, – усмехнулся, кровь не греет.
Хотя это водилось за ним и ранее, не любил сибирский человек холода, и даже сильно включенный вентилятор мешал, не говоря уже о кондиционере. Отсутствие такового в кути совсем не беспокоило, хотя в полдень воздух накалялся до невозможности, а тело покрывалось липким потом. Работы по уборке территории от опадающих листьев только усиливали потоотделение. Открытая галерея продуваться ветерком начинала только когда, солнце заходило с другой стороны здания и клонилось к закату.
В каждом монастыре свой устав и распорядок. В Ват Кратинрай первым делом выход на сбор подаяний – пинтабат, затем завтрак и утренний чантинг. После него обязательные работы по подметанию. Вот это практикуется везде. Очевидно, традиция буддистская передаётся при учебе в академии для старших монахов-настоятелей. Распорядок же медитаций, чантингов разный. Привычка старая Шана не давала спать дольше четырёх утра, а потому, индивидуальная медитация в ночи будет не лишней. На пинтабат с пхра Ог, которого ему в старшие назначили, только в шесть.
Плестись сзади монаха с несколькими монашескими сумками на плече, босиком уже не в новинку. А возвращаться вообще вольготно, подвозят на машине. Путь до поселочка коттеджей не близкий, а назад с грузом подаяния, тем более. Послушник завтракает у себя в кути, выбрав себе из положенных в бат продуктов и на утро, и на обед. Монахи по звуку гонга в своей столовой. И не опоздать на утреннюю молитву в семь тридцать, после которой уборка. Интенсивность такой жизни с утра не давала Шану задумываться о том, что теперь ему предстоит год не менее. А после подметания и сбора листьев перерыв до обеда очень короткий.
Создаётся такое впечатление, что весь монастырь только и ждал Шана, чтоб листья убрать. Довольно большие кучки, сметаемые тайскими метлами из тонких прутьев, приходится грузить на тележку и вывозить в яму для сжигания за большой сала. Через пару дней в пару к Шану прибыл еще один упасака. Таец парнишка лет 25 с круглыми щеками и отвисающим животиком. Пумпуй. Кхун Бок оказался более сведущ в монастырских делах, поскольку в детстве уже был нэнь – молодым монахом, но в данном случае, пока, не в курсе здешних порядков.
Шан вздохнул, взял метёлку и не спеша пошёл к дальнему участку монастырского сада, к раскидистому кэшью. Бок уже активно ширикал по бетону в центре около чеди, изображая усердие на глазах у ачжана. Приборка теперь стала делиться еще и на утреннюю и вечернюю. Старшие монахи в вечернем променаде участвовали редко, только при большом листопаде, зато ачжан низменно с метлой работал вокруг своего главного кути, а порой и углублялся в сад, стараясь облагородить молодые деревья, подкормить недавно посаженные пальмы и обрезать ветви у старых стволов. Удивительно, но работал он каждый день.
В России листопад начинается осенью с холодами, в Таиланде – весной с наступлением жары. Конечно, не такой глобальный, всё-таки вечнозелёные растения, но и они начинают сбрасывать лишнюю листву, даже тонкие веточки, менять на свежую при наступлении дождливых дней.
А поскольку листопад растянутый, то и уборка опавшей листвы может растянуться на неопределённый период, мести монастырь можно каждый день… Сколько жил здесь, всё время удивлялся, как можно местными метлами из упругих прутьев навести чистоту на участке. Листья упираются напору прутиков, вцепляются в почву и асфальт и не поддаются. Иной раз можно вокруг всю пыль вымести до камушков, а лист, как лежал, так и лежит. Только теперь, когда Шан вплотную занялся ежедневной уборкой листьев, понял принцип!!! Уборка листвы для местных преследует совсем другие цели. Это не наведение чистоты, а больше определённый ритуал и физические упражнения… особенно в монастыре. Здесь этим ритуалом занимаются дважды в день, и порядок, на удивление, наводится вполне приличный. Листья сгребаются в кучи или к стволам деревьев – мульчирование для сохранения влаги после полива. Да, и приходится поливать, особенно молодые деревца…
Ачжан вызвал обоих упасака к себе и сказал, что постриг будут принимать вместе.
– Вы должны вместе читать прошение к рукоположению «Укаса», в один голос. Тренируйтесь, чтоб не сбиваться и чтоб было красиво.
Теперь надо каждый день тренировать взаимодействие в чтении, в декламации текста на пали, который уже был выучен. Но дело усложнялось тем, что Шан его выучил так, как ему это прочиталось. В тайском варианте связки слов в предложения и фразы звучали немного по-другому. Но это быстро было исправлено.
Бок освоился быстро, и как это присуще многим тайцам, почувствовал себя главным в паре претендентов на монашеский постриг. Сразу начал командовать не только при чтении текстов, но и на работах, и даже в бытовых вопросах вёл себя со старшинским высокомерием. Шан смотрел на это с иронией. Привычно дело, когда таец не может просто предполагать, что фаранг знает о буддизме не меньше, а то и больше. Похожее отношение было и со стороны старших монахов, но скоро сошло на нет в беседах. Шан свободно апеллировал к философским понятиям и упоминал знаменитых монахов Сиама. Достаточный возраст для опыта жизни здесь тоже играл свою роль. Но всё-таки иногда командирские замашки Бока раздражали, и в очередной раз, когда он скомандовал притащить короб под собранныt листья, Шан спокойно ответил, не переставая мести.
– Ты не говори, ты сделай, сынок. Притащи сам, видишь, я занят.
…
Первый ван пхра – Будда день, когда монахи не выходят за подаянием, а миряне сами собираются в монастырской сала, чтоб позавтракать и помолиться вместе с монашеским собранием, выдался солнечным и людным. Воскресенье к тому располагало.
большая сала
Чаши-баты монахов выставлены в ряд на столе в прихожей-кухне. По звуку гонга монахи направляются по боковой лестнице. Шан и Бок в конце вереницы. Миряне, которые ещё не в зале сала, сложив руки в вай, уважительно кляняются. Монахи на подиум, послушники рядом с подиумом внизу рядом. Монахи поднимаются на подиум, послушники остаются внизу, но рядом. Поклон статуе Будды и начинается традиционный чантинг. Мантры знакомые всем, но при мирянах начинает обращения к буддистским святыням читать кто-то из гражданских. Только потом Шан познакомился и со строителем бирманцем, и со старым столяром, который ранее жил монахом, и с гражданским на элитном авто, который изредка, но с полным правом, появляется в монастыре на общих собраниях.
После распевов монахами и благодарной мантры в адрес собравшихся, той же что и на пинтабате, монахам заносят их чаши с рисом, подают на циновки каб-кхао (к рису), начинается трапеза. Заносить чаши, наполненные рисом, прежде всего предоставляется право послушникам, за ними завсегдатаи. Может и кто-нибудь из присутствующих, их желание в этом не ограничивается. Циновки заставлены чашками с едой, каждый выбирает себе по вкусу. В тарелки накладывается рис, сверху то, что к рису. Едят не спеша, пробуют несколько блюд. Попробовать всё принесённое иногда сложно, но это считается вежливым жестом к жертвователям. После насыщения чашки, почти и не опустошённые, передаются обратно в зал. Часть складывается в бат, сверху на рис. Это на обед. Остальное разбирается мирянами для продолжения завтрака. А монахам на циновки передают какие-нибудь сладости и десерт.
Шан с Боком в металлические трёхярусные судочки – пинто накладывают и себе на сейчас и на потом. После окончания завтрака опять мантры и всем чинно расходятся. Теперь можно в кути. Позавтракать там спокойно, но нет… еще ведь следует приборка территории. Но, как правило, не более получаса. Монастырь затихает до недалёкого уже обеда.
…
Радостно завыли собаки под удары в гонг-барабан, звуки которого разносятся далеко, хоть и глухо. Одиннадцать часов, время обеда. После полудня уже есть что-либо монахам не положено. Не положено и послушнику, готовящемуся к постригу – буат. Шану это не впервой, а вот толстенький Бок виновато прячет глаза, задумал что-то. Скорее всего, его организм не выдерживает, и он ужинает в тиши своего кути. Живут все поодиночке. Дхамма-виная требует уединения монаху для достижения сатори – просветления. И это правильно.
Шан был сыт и доволен. Впервые за несколько последних месяцев, пока он жил в одиночестве, чувство сытости было не просто от наполненного желудка, а именно удовлетворением чувства голода вкусной пищей. Как вкусно пахнет горячий свежесвареный рис, бульон с овощами, тыквой мара, которая нафарширована мясом, или суп из морепродуктов. Обязательно какая-нибудь сладость, пусть хоть и на тайский манер. Коробочка тетрапак с молоком, которое чаще всего имеет добавки для вкуса, любимое тайской детворой. После обеда клонит в сон, весь монастырь затихает. Питаться после полудня запрещает виная, а потому и мероприятия редки до самого вечернего сбора в храме на молитву и медитацию.
…
Приходится только удивляться, что послушник после таких активных изменений и работ в монастыре не падал вечером замертво на подстилку. Чантинг, повторяемых мантр за монахами на вечерней молитве, возбуждал сердце, и даже получасовая медитация, следующая за молитвами, не могла успокоить его. Шан не засыпал сразу, а утром просыпался задолго до звука колокола в будильнике…
вихарна