Владимир
Возвращаюсь к детской площадке. Снимаю тачку с сигналки и забираюсь в салон. Пялюсь на молодых мамочек с колясками. Кто детей держит на руках, кто ведет за ручку.
Смотрю и пытаюсь представить отца с маленьким ребенком на руках.
Нет, не получается.
Тряхнул головой, завожу двигатель и выезжаю с парковки.
Еду. Куда, зачем и для чего, не понимаю. Выезжаю за пределы села по направлению в столицу. Пока никаких мыслей, и что делать дальше, пока не знаю.
Юлия эта никого не хочет видеть и знать ничего не хочет. Мне это на руку, собственно. Но согласно закону и тому, что написано в завещании, ей не отвертеться. А это проблема для меня и моих планов.
Уже отмотав половину пути, все же принимаю решение более четкое – вернуться домой. Поднять все по Синицыной и ее ближайшей родне. Да, помню, там бабка. Но мне нужно знать больше.
Набираю Петра Андреевича.
– Слушаю, Владимир, – отвечает почти сразу.
– Подскажите, я правильно понимаю, что Синицына не может отказаться от наследства?
– Вы правильно понимаете. Она – родитель наследника. Ваш отец все продумал. До совершеннолетия девочки ее мать не может продать долю или же ее передать. Я не знаю, кто его консультировал, но подсказали верно и так, что, даже если она очень захочет, ничего не выйдет.
– Я понял вас, – хочу сбросить, но нотариус задает вопрос:
– Вы ее нашли?
– Не стоило труда. Мой человек поднял адрес.
– Видела она вас? Как отреагировала?
– Она, судя по всему, не знала о гибели отца, – сказав, сразу же вижу голубые глаза, которые наполняются влагой.
Или хорошая актриса.
Тряхнул головой.
Наваждение какое-то.
– Она нужна будет здесь. Требуется ее подпись в бумагах. Я все подготовлю. Знал бы заранее, что вы к ней поедете, предупредил бы.
Эта новость мне не нравится.
– Привезти ее?
– Да.
– А если я отвезу документы ей для подписи? – предлагаю.
Это оптимально. Для меня.
– Нет. Мне нужно будет переговорить с ней лично. Объяснить ее права. Рассказать все, что касается наследства.
– Я понял. Подумаю, как это организовать, – и отбиваю звонок.
Более чем уверен, что девушка откажется ехать со мной.
В город въезжаю ночью. Столица встречает яркими огнями уличных фонарей и вывесок. Не тороплюсь домой. Мотаю круги по шоссе.
На телефон прилетают сообщения и пропущенные звонки.
Мать и Рус пару раз набирали.
Виола молчит. Как всегда, после ссоры.
Я сам не готов пока с ней разговаривать. И думать о нас пока нет желания. Голова и так пухнет от того, что происходит.
Да, папа, подкинул ты мне повод пораскинуть мозгами. А ведь все могло быть проще. Останься он жив, и я так же, как и всегда, пахал бы и ничего не подозревал.
Было проще.
Правильно говорят: меньше знаешь, лучше спишь.
Теперь я больше чем уверен, что придется испытать силу этой поговорки на себе.
В итоге принимаю решение ехать в офис. По пути набираю Огневу.
– Слушаю, – отвечает спустя пару гудков.
– Мне нужна более подробная информация о Синицыной. О ее матери, отце, бабке… Все, абсолютно.
– Да там все максимально просто. Уже пытался капнуть. Ничего особенного.
– Даже так? – усмехаюсь, заруливая на парковку у бизнес-центра.
– Мать из семьи рабочих. Родители оба работали на заводе. После школы училась в столичном вузе. Затем вернулась в родное село. Поработала на фабрике, да в сельском магазине. Замужем была. Но недолго. В те времена разводы были не распространены, но это не тот случай. Муж – местный тракторист-забулдыга. Спился. Мать Синицыной не так давно умерла. Сердце. В общих чертах.
Пока слушаю нач.беза. дохожу до своего кабинета.
– Да уж. Не радужная история жизни.
– Среднестатистическая.
– Ясно, – приземляюсь в кресло.
– Что-то еще?
– Что там по бабке?
– Ничего такого, что вас могло бы заинтересовать. Всю жизнь проработала дояркой в колхозе местном.
– Понял. Спасибо.
– Если что, я на связи, – и сбрасывает вызов.
А я продолжаю думать.
И мысли мои не дают мне покоя. От одного факта к другому прыгают. А связать составляющие не выходит.
– Ой, – и звук закрывшейся двери.
Тишина.
Почти.
Лишь еле слышно доносится шум из приемной.
Потираю глаза, пытаясь проморгаться и наконец сфокусировать зрение. Но в глаза словно самосвал песка всыпали. Надо бы каплями обзавестись.
Все тело болит, и я пока не готов делать резких движений.
Подо мной диванчик, явно непредназначенный для комфортного сна. От этого и болит каждая затекшая мышца. Подняться и ощутить себя семидесятилетним стариком? Перспектива так себе. Но делать нечего, новый день начался.
Все же собираюсь с силами и сажусь. Зарываюсь пальцами в волосы. Шея болит, от нее и голова словно чугунная.
Надо было в отель ехать. Но сил не было. Дорога вымотала, и работающий мозг закипал. То, что удалось уснуть – вообще фантастика.
Цепляюсь взглядом за часы.
Восемь утра.
Раздается стук, и дверь осторожно приоткрывается.
– Владимир Александрович, извините, – слышу тихий голос секретаря, – я не знала, что вы здесь. Я вам кофе сварила, будете?
– Да, спасибо, заходи, – наконец поворачиваюсь в сторону девушки.
Алиса, осторожно ступая по полу, почти на носочках, чтобы не стучать каблуками, подходит.
– Вам таблетка от головной боли нужна? – спрашивает, ставя передо мной на журнальный столик чашку с ароматным кофе.
– Я не пил, – отвечаю, взяв чашку.
– Ну… – мнется. – Извините.
Смущается.
– Спасибо за кофе, очень кстати.
– Вас спрашивал Огнев. Что ему ответить?
– Для него я не занят. Пусть приходит.
– А если придет Руслан Александрович? – внимательный взгляд.
– А вот ему делать здесь нечего. Придумай что-нибудь, – делаю пару обжигающих глотков и чувствую, как тепло разносится по телу. А вот пустой желудок предательски подает бедственные сигналы.
– Я пойду?
– Иди, – отпускаю девушку.
Но долго мне одному быть не приходится. Возвращается Алиса. И не с пустыми руками.
– Вы меня извините еще раз. Но лучше бы вам позавтракать, – и ставит на стол передо мной контейнер. – Бутерброды.
– Но…
– Не отказывайтесь. Минут двадцать к вам никого не пущу, – виноватая улыбка, и девушка, цокая каблучками, покидает кабинет.
От одного вида бутербродов желудок “заговорил”.
Отлично. Может, еда меня оживит?
Стоит только двери за девушкой закрыться, я тут же беру один.
Через пару минут, сытый и довольный, откидываюсь на спинку кресла, убрав руки за голову. Если не давать в мозг проникнуть мыслям о вчерашних проблемах, то все не так уж и плохо.
Но за дверью снова шум, и в кабинет врывается Виола.
Вот ее в столь раннее утро я не ожидал увидеть.
– Доброе утро, – проходится по кабинету и садится на край стола.
Ненавижу эту ее привычку, и она прекрасно об этом знает. Но сейчас полностью игнорирует мое недовольство.
– Я смотрю, ты не голодаешь, – хмыкает, зацепившись взглядом за полупустой контейнер. – Интересно, кто тебя подкармливает?
– Ну, уж точно не ты, – отвечаю ее же тоном.
– А разве ты не должен ночевать дома? Там, знаешь, и кормят, и спать укладывают.
– Виола, ты пришла скандалить? Так ты выбрала не лучший момент.
Снова стук в дверь, и в этот раз без извинений влетает мой братец.
– Нет, это что за проходной двор? – вскакиваю с кресла и подхожу к двери, выглядывая в приемную. – Алиса, фильтруй моих посетителей, прошу, – зло вырывается и захлопываю дверь.
Понимаю, сорвался и еще придется извиниться.
Но твою мать! Как работать?
– Ты с какого здесь? – спрашиваю Руслана, который вальяжно развалился в кресле напротив моего стола и тянет свои ручища к контейнеру с оставшейся парой бутербродов. Берет один и за раз половину съедает.
– О, – лыбится, жуя, – тебя тоже кормит Алиса? Мои любимые, – заглатывает остаток.
– Так это секретутка на тебя глаз положила? – избавляет мой стол от своей задницы и торопится к двери, но я успеваю перехватить девушку за руку, останавливая.
Хватит с Алисы претензий со стороны начальства и его близких.
– Прекрати уже строить из себя ревнивицу.
– Ви, ты серьезно? – ржет Рус. – Твой чурбан не смотрит на юбки. Его интересуют исключительно бумаги, деньги и – смотрит на меня, – еще раз деньги, – берется за второй бутерброд. – А Алиска мне делает их. Я частый гость в приемной брата. Так что не поднимай кипиш на пустом месте.
Даже не знаю, благодарить его или настучать по довольной морде. Потом разберусь, особенно – с какого хрена моржового он отирается в моей приемной.
– Ладно. Тогда кто мне объяснит, где ты был всю ночь? – пялится на меня Виола.
– Здесь, – отвечаю коротко, отпуская ее руку. – Работал. И с чего вдруг такое любопытство?
– Ты первый раз не ночуешь.
– Так в первый раз такие проблемы, – снова влезает этот чертов болтун. Язык бы ему в одно место. – Кстати, как поездка?
Невеста снова переводит на меня взгляд, в котором опять появляется подозрение.
Усмехаюсь.
Где та девушка, которая мне понравилась, когда первый раз увидел? Я что-то ее не узнаю.
– Такие это какие? Ты нашел этого ребенка? – спрашивает.
– Виол, лучше поезжай домой, вечером поговорим. Мне нужно разгребать этот беспредел, – вздыхаю устало.
Эффект от выпитого кофе как-то слишком быстро улетучился. Обидно.
– Нет уж. Рассказывай. Я никуда не уйду. Мне нужно знать, где ты был. А то…
– Договаривай, – вдруг дергаюсь. – Договаривай.
– У вас семья чересчур любвеобильная. Родители, вон, выдали один за другим, – усмехается невесело.
– Не нравится моя семья, Виола, ты знаешь, что делать, – все же беру ее под руку и выставляю из кабинета, закрывая за ней дверь.
– Жестко ты с ней. Но правильно, – подлизывается брат.
Мажу по нему предупреждающим взглядом и возвращаюсь на свое рабочее место.
Гребанное утро.