– Я облажался, да? – Джо сидел на смотровой кушетке, а Ясмин стояла между его ног. На нем были синие молескиновые брюки и белая льняная рубашка. Остальные врачи-мужчины носили офисные рубашки с крахмальными воротничками без галстуков. Ясмин запустила пальцы в его челку.
– Все нормально. – Когда Ясмин вернулась домой, они поговорили. Потом он прислал полдюжины сообщений, извиняясь за свою бестолковость.
– Гарри наверняка забудет. Главное – при ней об этом не упоминать.
– Твоя мать, может, и забудет. Но моя – ни за что.
– Значит, ты скажешь ей, что ты этого не хочешь?
– Наверное. Я собиралась поговорить с ней утром, но Ма так радовалась, что пожарила на завтрак паратхи, и эти лепешки получились такими тонкими и так вкусно пахли, что у меня не хватило духу. – Может, было бы добрее не рассусоливать. Чем дольше Ма будет лелеять фантазии про никах, тем больше расстроится, когда Ясмин их развеет.
Он зажал коленями ее ноги:
– Паратха на завтрак? Ладно, возможно, это очередной пример моей тормознутости, но что тут такого особенного?
– Она печет паратху на завтрак, только если у кого-то из нас день рождения. Очевидно же! – Ясмин постучала его по лбу костяшками пальцев. – Это все знают!
– Конечно. Ну, если она настолько в восторге… Может, мы просто?..
– Ты не знаком с имамом Сиддиком.
– Ясно. – Его спокойные голубые глаза выдержали ее взгляд. – А это обязательно должен быть он? Может, пригласим кого-то другого в качестве… компромисса?
– Но ведь мы этого не хотим, – жалобно проблеяла Ясмин. Этого не хотела даже Ма. По крайней мере, она ни за что не упомянула бы об этом, если бы не вмешалась Гарриет. Ясмин села на вращающийся стул и крутанулась, оглядывая захламленный кабинет, где Джо только что закончил гинекологический прием. Стол завален: коробки презервативов, таблетки для экстренной контрацепции, одноразовые перчатки, тюбики лубриканта, тонометр и анатомическая модель таза в натуральную величину – тазовые кости, крестец с копчиком и два поясничных позвонка.
– Слушай, – сказал Джо, – я просто пытаюсь вникнуть, что к чему. Ты рассказывала, что тебя воспитывали в мусульманской вере, и я знаю, что ты не ревностная мусульманка, но ты же сама говоришь, что иногда молишься, и…
– Не очень часто, – перебила Ясмин. – Почти никогда.
– Ладно. Понял.
– Вдобавок отец понятия не имеет, во сколько ему обойдется шатер и все такое прочее. Аренда стульев, столов, украшений, танцпола и всего остального. Он наверняка воображает, что можно купить в «Аргосе» большую палатку.
– Не проблема, заплатить может и Гарри.
– Баба не хочет, чтобы она платила.
– Тогда скажи ему, что заплачу я. Такой вариант ему подойдет?
– Нет, он обидится.
– Тогда… Гарри скажет ему, чтобы возместил ей все затраты, а ты назовешь подходящую цифру. Ее устроит любая сумма.
– А меня – нет, – возразила Ясмин. – Все слишком усложняется. Давай просто подадим заявление и поженимся сейчас? Нам же не нужна вся эта суета. – Мысль о том, чтобы ждать еще полгода, вдруг показалась нелепой.
Джо выглядел озадаченным.
– Ну да, можно. Но как же быть с твоими заграничными родственниками? Ведь твоя мама очень хочет, чтобы они прилетели?
– Ничего страшного, – пожала плечами Ясмин.
– Для тебя – ничего. Но для…
– Ладно, – отрезала она. – Забудь. Подождем шесть чертовых месяцев.
– Это ведь ты не хотела торопиться, помнишь? – рассмеялся он.
– Да, но это было до того…
До чего? До того, как вмешалась Гарриет. Но этого она сказать не могла. Гарриет приняла Ясмин с распростертыми объятиями, постаралась найти общий язык с ее родителями, и у Ясмин нет никакого права за что-либо на нее злиться.
– Давай просто снимем квартиру, – предложила она. – Пожениться можно и позже, но давай съедемся прямо сейчас.
– Ясмин, в чем дело? – спросил он. – Ты чего-то недоговариваешь.
– Ни в чем, – ответила она, чувствуя себя дурой, и опустила взгляд на его обувь. Сегодня на Джо были светло-серые кроссовки с фиолетовыми шнурками. У него были шнурки всех цветов радуги и не только. По его словам, он вычитал эту «стильную уловку» в журнале в приемной у врача, когда ему было шестнадцать. И она просто вошла в привычку. – Я хочу, чтобы мы жили вместе, вот и всё. Мне не терпится.
– Мне тоже, – вздохнул он. – Но разве твои родители не расстроятся? – Он подошел к Ясмин, сел на корточки и серьезно посмотрел на нее снизу. Она ведет себя как эгоистичная сука. Рассуждает неразумно. Ясмин переплела пальцы за его шеей.
– Прости, – сказала она. – Прости. Сама не знаю, что на меня нашло.
– У тебя есть время пообедать? Устроим пикник. Подожди здесь. Пойду принесу нам поесть.
Вместо того чтобы дожидаться в кабинете, Ясмин пошла в туалет. Помыв руки, она оценивающе оглядела себя в зеркале. Хотелось бы, чтобы губы были полнее, а нос – не таким круглым. По крайней мере, ей хотелось этого раньше, и мысль об этом возникла по привычке, без прежнего желания. Ее лицо привлекательно таким, как есть. Одни глаза чего стоят. И ресницы. Никакой туши не нужно. Ясмин наносила на них только вазелин. В этом отвратительном освещении ее волосы выглядели густыми и блестящими, но одинаковыми по длине и однотонными – черное каре до плеч. Зато на улице, когда они отправятся на этот загадочный двадцатиминутный пикник, станет видна стрижка каскадом. Проявятся оттенки: каштановый, золотистый, рыжий.
Это ведь ты не хотела торопиться.
Сунув палец под свитер, Ясмин дотронулась до помолвочного кольца – сапфира в бриллиантовой оправе на цепочке вокруг ее шеи. Носить кольца было запрещено. Траст разрешал только свадебные.
Когда Джо сделал ей предложение, они были знакомы всего пять месяцев. Он ждал целый месяц, прежде чем ее поцеловать, а четыре месяца спустя отвез ее на выходные в Париж и сделал предложение у фонтана Медичи. Она сразу же согласилась.
Той ночью, лежа в постели в гостинице за Люксембургским садом, она задала вопрос, который хотела задать последние четыре месяца: «Почему ты не поцеловал меня на первом свидании? Или хотя бы на втором, на третьем, на шестом?»
Он сказал, что в прошлом слишком часто прыгал в постель к разным девушкам: «Сама знаешь, каковы эти тиндер-свидания».
«Вообще-то нет», – ответила она.
«Неужели ты и впрямь встречалась только с одним парнем?»
«Да», – ответила Ясмин. Она рассказала ему про Кашифа, но слегка приукрасила действительность. Про двух парней из школы упоминать не стала, но с ними она не спала, так что они не считались. А после Кашифа она переспала с однокурсником, но всего один раз, и выкрутасы, которых он от нее хотел, которых ожидал… Ну, их Ясмин постаралась вычеркнуть из памяти.
«Я просто хотел сделать все правильно, – сказал он в ответ на ее вопрос. – Хотел, чтобы все было как следует. Я пытался по-другому, и, поверь мне, ничего не получалось. Это не для меня».
Они сидели на скамье на «зеленой лужайке», на солнечном пятачке. Пикник состоял из нескольких пачек чипсов и шоколадных батончиков, купленных в торговом автомате.
Джо рассказал о четырнадцатилетней девочке, пришедшей утром на прием. Девочка беспокоилась, что ее интимное место выглядит странно, и ее мать подтвердила, что дочка выглядит как-то не так. Женщины беспокоятся из-за формы своих половых губ, потому что сравнивают себя с актрисами, которых видели в порнухе. Но этой девочке всего четырнадцать! Терапевту так и не удалось убедить мать, что с ее дочерью все в порядке. Когда Джо заверил их, что девочка абсолютно нормальна и совершенно не нуждается в операции по уменьшению половых губ, девочка разрыдалась, а ее мать сказала: Другими словами, мы должны обратиться в коммерческую клинику, вот что вы имеете в виду.
– Надо было показать им ту фотку Гарри, – сказал он. – Ну, ты знаешь какую. Вот, мол, полюбуйтесь – настоящая женщина. Просто гордитесь своим телом таким, какое оно есть.
Раньше Джо никогда не упоминал о той скандальной фотографии. Он вкратце говорил о книге, в которой его мать описывала свои полиаморные приключения, и из его слов стало ясно, что он восхищается не только ее литературным стилем, но и смелостью, откровенностью. Единственное критическое замечание, которое он себе позволил, заключалось в том, что местами в мемуарах сквозило хвастовство.
– Точно, – согласилась Ясмин. Тут нет ничего стыдного. Джо не стесняется. Но он-то не рос в доме Горами, где никакого секса не существовало.
– Кстати, я связался еще с двумя риелторами. Три-четыре квартиры выглядят интересно. Но не сногсшибательно. Подыщем что-нибудь покруче. Поверь мне, все будет зашибись. – Он улыбнулся своему чрезмерному энтузиазму. Ясмин обожала то, как Джо удавалось сочетать горячность с юмором, быть эмоциональным и одновременно расслабленным. Она обожала его серьезность и готовность над собой посмеяться.
Она посмотрела на ямочку на его подбородке:
– Пригласишь своего отца на свадьбу? Ты больше об этом не думал?
По его лицу пробежала тень. Словно туча заслонила солнце.
– Отца? Не знаю. С тех пор как мне стукнуло пятнадцать, я видел его от силы раза четыре или пять. Он пропойца, лжец и изменщик. Причем это его лучшие качества. Стой, погоди, значит, свадьба все-таки будет? Потому что еще недавно ты хотела ее отменить.
– Неправда, – рассмеялась она. – Придурок.
– Я тоже тебя люблю, – отозвался он.