Тут мне пальцами в бок тычут – типа, нету никаких милиционеров, это прошлое и вообще история. А я знаю, что история. И как они теперь называются, тоже знаю. Но, уж извините, привык. И само слово мне нравится!
Итак, приступаю… Случаи, когда люди (и котики) нуждаются в милиционерах, называются происшествиями. А происшествие со мной произошло громкое, страшное. Если бы вы были на моём месте, вы бы, может, вообще забыли, как следует обращаться к представителю закона!
Ну так вот… вечерело. Вечерело – это когда Макс (человек мой подконтрольный) ещё не пришёл с работы, но дело уже идёт к ужину. Я в это время сплю на кровати под покрывалом. Если тепло и солнечно – на подоконнике. А Мам (второй мой подконтрольный человек) чё-нить делает. Или НЕ делает, потому что никакого плана на текущий день у неё никогда нет.
Вдруг на нас с Мам напали! Она в это время на диване сидела. И хорошо, что сидела, а то мало ли… Нападение было самым примитивным: в звонок звонили, в дверь колотили. И кулаками, и ногами. А ещё орали. И, скажу я вам, если бы те слова (сплошь нецензурные) могли разрушать материальные объекты, дверь моментально разлетелась бы на мелкие щепочки!
Мы с Мам не сразу поняли, что случилось. Не потому что тупые, а потому что дверей – две. Между ними небольшое помещеньице, где мои людишки и людишки из соседней квартиры хранят разные ценные, но не очень нужные вещи.
Это в шкафах. А на полу – всегда свежая подборка новостей с улицы. Людишки почему-то называют это ковриком… Ой, опять заболтался… так вот, сначала напали на вторую, внешнюю и общую, дверь.
Ругательства и удары были настолько мощными, что мы с Мам быстро сообразили: наша безопасность под угрозой! Побоявшись минуточку, Мам чуть-чуть приоткрыла внутреннюю дверь, и выглянула в то самое помещеньице.
А я, признаюсь, сильно струхнул, и спрятался в самый дальний угол Подкроватья. Но, конечно, я не мог не услышать, что соседская дверь тоже приоткрылась. И оттуда послышался встревоженный соседский шёпот.
Обращаю ваше особое внимание – пока моя Мам и соседка шептались, штурм двери не прекращался! Мам прокричала в дверь, что нападающие не в ту квартиру ломятся, но удары стали только сильнее, а ругательства – грязнее.
Тогда Мам крикнула, что вызывает милицию, и схватилась за телефон. Пробормотав над ним сначала: «нам сейчас дверь сломают», а потом все свои анкетные данные (кому оно надо, развели бюрократию), выдохнула: «ждём». И закрыла внутреннюю дверь на оба замка и защёлку. Ну, это я одобрил.
Знаете ли вы, что такое «ждать»? Это значит не находить себе места, слоняясь из комнаты в комнату, выглядывая в окно и прислушиваясь у двери. Кстати, минут через десять за дверью стало тихо. Уффф! Зато стало громко около входа в подъезд!
Две неадекватные алко-личности (которые и рвались к нам в дом) орали ещё громче, молотили воздух руками и ногами. Потом один двинулся к газону, а другой – к большим самодвижущимся коробкам.
Я, конечно, не мог ничего видеть, так как всё ещё прятался. Мне Мам сказала. А ещё она сказала, что первый сломал молодую ёлочку, а второй двинул кулаком по самой крутой машине. И, уж конечно, оба продолжали изрыгать нецензурщину.
Мам сначала наблюдала за действием из окна, а когда одна алко-личность исчезла в неизвестном направлении, а другая разлеглась на лавочке у подъезда, выползла на балкон.
Между тем я успокоился. Во-первых, прошло уже много времени, во-вторых – ужин близится. А Макса нет и нет… И тут в дверь позвонили. Мам, взволнованная, вскрикнула: «милиционеры», и побежала открывать. Я, конечно, осторожничал – смотрел из-за угла, готовый моментально рвануть в спальню. Не люблю чужаков!
На пороге появился очень высокий, крепкий человек. Вёл себя исключительно уверенно и спокойно. Я и не подозревал, что люди вообще могут так себя вести. В общем, мне понравилось. Понравилось и то, что пачкать мои владения своими ботинками не захотел, несмотря на разрешение Мам. И я остался там, где стоял. То есть за углом.
А Мам… как заверещит! Рассказала и про дверь, и про ругательства, и про тех, с кем нас спутали: «неблагополучные с седьмого этажа». Но рассказала как-то… без выражения, скомканно. Бездарно!
И я решил описать происшедшее сам. Выдвинулся из-за угла – милиционер ноль внимания. Поздоровался с ним – опять игнор. Ну… что за неуважение! Тут уж я отставил бояться. Подошёл совсем близко, и… меня понесло! Высказал всё, и в очень красивых, образных оборотах.
Человек удивлённо приподнял брови, ответил: «Вас понял, гражданин Кот», и зацарапал что-то на листке. Мам даже рот приоткрыла. А потом выдала: «Пойдём-ка со мной!» Ну, я и пошёл.
Только зря пошёл – она закрыла меня в спальне. Безобразное нарушение кото-прав! Через дверь я услышал, как Мам благодарила пришельца. Зачем?! Это же ещё рано! Он же ещё ничего полезного для нас не сделал.
Тут моё размышление, осложнённое недоумением, прервалось: Макс явился, не запылился. Мам, конечно, сразу заболтала его. Многословно, но бестолково описала происшествие, долгое ожидание, и мою «неожиданную реакцию на представителя правопорядка». На милиционера то есть.
А чего тут неожиданного?! Чтобы защитить мои права, нужно хорошо знать: а). кто, б). где и в). когда их нарушил. Согласны? Усами чую, что согласны!