Полдень пятницы. Билли Саммерс сидит в холле гостиницы и ждет, когда за ним заедут. В руках у Билли комикс-дайджест «Друзья и подружки Арчи», но думает он об Эмиле Золя и его третьем романе «Тереза Ракен», с которого началась литературная слава писателя. Он думает, что по книге сразу можно догадаться: автор еще молод. Думает, что Золя только открыл золотую жилу, которая на поверку окажется сказочно щедрой. Думает, что Золя был – и остается – эдаким Чарлзом Диккенсом из ночных кошмаров. Думает, что это хорошая тема для эссе. Правда, он никогда не писал эссе.
В две минуты первого дверь открывается, и входят двое: один высокий, черноволосый, с прической «помпадур», какие были в моде в 50-х, а второй – коротышка в очках. Оба в деловых костюмах. Все люди Ника носят костюмы. Билли знает, что высокий родом с запада и давно работает на Ника. Зовут его Фрэнк Макинтош, но из-за начеса коллеги за глаза называют его Фрэнки Элвисом или – поскольку сзади у него нарисовалась крошечная, сияющая на солнце проплешина – Солнечным Элвисом. Второго Билли видит впервые. Наверное, он из местных.
Макинтош протягивает руку. Билли встает и пожимает ее.
– Здорово, Билли, давно не виделись. Рад встрече.
– И я рад, Фрэнк.
– Это Поли Логан.
– Здравствуй, Поли. – Билли жмет руку коротышке.
– Приятно познакомиться, Билли.
Макинтош берет у него номер «Арчи».
– А ты все комиксы читаешь?
– Ну да, – отвечает Билли. – Нравятся они мне. Особенно смешные. Про супергероев тоже ничего, но эти я больше люблю.
Макинтош наспех пролистывает журнальчик и показывает что-то Поли Логану:
– Глянь на этих кисок. Я бы подрочил.
– Бетти и Вероника, – говорит Билли, забирая у него комикс. – Вероника – подружка Арчи, а Бетти нет, но очень хочет ею стать.
– Книги тоже читаешь? – спрашивает Логан.
– Бывает, читаю в дороге. Журналы еще. Но обычно комиксы.
– Славно, славно, – говорит Логан и подмигивает Макинтошу на глазах у Билли. Макинтош хмурится, но Билли не в обиде.
– Ну, готов?
– Ага.
Билли засовывает комикс в задний карман. Арчи и его фигуристые подружки. Об этом тоже так и подмывает написать эссе. Об утешении, которое читатели находят в старых как мир прическах и идеях. О Ривердэйле[1] и об остановившемся там времени.
– Тогда в путь, – говорит Макинтош. – Ник ждет.
Машину ведет Макинтош. Логан говорит, что поедет сзади: мол, рост позволяет. Скорее всего Ник Маджарян поселился на западе – там находятся самые престижные районы города, – поскольку и дома, и в поездках привык жить на широкую ногу, а гостиниц он не любит. Однако едут они на северо-восток.
В двух милях от центра начинается район, где, по мнению Билли, должны обитать представители низшего среднего класса. Кварталы эти поприличнее трейлерного парка, в котором вырос он сам, но и фешенебельными их не назвать. Величественных особняков за коваными воротами здесь не найдешь, все застроено простенькими одноэтажными «ранчо». На клочках газона вертятся поливалки. Дома в основном ухоженные, однако некоторые давно пора покрасить, а лужайки перед ними заросли сорной травой. В одном доме разбитое окно закрыто куском картона. Перед другим на пластиковом стуле из магазина вроде «Костко» или «Сэмс клаб» сидит толстяк в майке и шортах-бермудах, потягивает пиво из банки и глазеет на прохожих. Какое-то время людям в Америке жилось неплохо, но скоро, возможно, все изменится. Билли повидал немало подобных районов. Они – своего рода барометр, и этот явно падает. Местные жители в большинстве своем работают от звонка до звонка.
Макинтош подъезжает к двухэтажному светло-желтому дому с плешивой лужайкой. Ник Маджарян здесь не остановился бы даже на пару дней. В таком доме должен жить какой-нибудь механик или служащий аэропорта: двое детей, жена, вырезающая из газет скидочные купоны, ежемесячные выплаты по ипотечному кредиту и боулинг c пивом по четвергам.
Логан выходит первым и открывает дверь для Билли. Тот выбирается из машины, положив комиксы на переднюю панель.
Макинтош поднимается на крыльцо, ведя остальных за собой. Хотя на улице жара, внутри прохладно: работает кондиционер. Ник Маджарян ждет их в коротком коридоре, ведущем в кухню. На Нике деловой костюм, который наверняка стоит как одна ежемесячная выплата за этот дом. Редеющие волосы гладко прилизаны; «помпадур» – это не про него. Лицо круглое, с лас-вегасским загаром. Сам он крупный, даже тучный, но брюхо у него как камень. Он заключает Билли в объятия.
– Билли! – восклицает он и крепко целует его в обе щеки. – Билли, Билли, как я рад тебя видеть, дружище!
– И я рад, Ник. – Билли оглядывается по сторонам. – Обычно ты выбираешь жилье пошикарнее… – Он медлит. – Не в обиду будет сказано.
Ник смеется. К красивому, заразительному смеху прилагается улыбка на миллион долларов. Макинтош тоже хохочет, а Логан ухмыляется.
– Да нет, сам я поселился на Вест-Сайд. Ненадолго. Можно сказать, за домом присматриваю, пока хозяева в отъезде. Во дворе фонтан с голым мальчуганом, как там они называются…
Херувимы, думает Билли, но вслух ничего не говорит – просто улыбается.
– В общем, шкет мелкий водой ссыт. Ты все увидишь, все увидишь. Нет, этот дом не мой, Билли. Он твой. Будет твоим, если возьмешь заказ.
Ник проводит небольшую экскурсию.
– Все комнаты полностью меблированы, – говорит он, словно его задача – продать Билли дом. Отчасти так оно и есть.
На втором этаже расположились три спальни и две ванные комнаты (вторая совсем маленькая, вероятно, для детей). На первом – кухня, гостиная и крошечная столовая, скорее закуток. Подвал представляет собой одну-единственную длинную комнату с ковролином на полу, большим телевизором в одном конце и столом для пинг-понга в другом. Под потолком – трековые светильники. Ник называет это помещение «игровой», и здесь-то они и устраиваются.
Макинтош спрашивает, не хотят ли они чего-нибудь выпить. Есть лимонад, пиво, содовая и чай с лимоном.
– Мне коктейль «Арнольд Палмер», – говорит Ник. – Чая и лимонада поровну. И побольше льда.
Билли просит то же самое. Пока Макинтош ходит за напитками, они ведут светскую беседу о погоде и о том, какая здесь, на крайнем юге, адская жара. Ник осведомляется, как прошла поездка. Хорошо, отвечает Билли, но ничего не говорит про то, откуда он прилетел, а Ник не спрашивает. Потом Ник говорит, мол, ну и паскуда этот Трамп, на что Билли соглашается. Больше им сказать друг другу нечего, но это не беда, потому что Макинтош как раз приносит напитки: два высоких стакана на подносе. Когда он исчезает, Ник переходит к делу:
– Я с твоим Баки поболтал. Он говорит, ты мечтаешь уйти на покой.
– Подумываю. Я давно в деле. Слишком давно.
– Согласен. А сколько тебе, говоришь?
– Сорок четыре.
– И ты этим промышлял с тех пор, как форму снял?
– Примерно. – Нику, конечно, и так все это известно.
– Много на твоем счету?
Билли пожимает плечами:
– Точно не помню.
Семнадцать. Восемнадцать, если считать первого, с рукой в гипсе.
– Баки сказал, ты готов взять еще заказик, если оплата будет достойная.
Он ждет от Билли вопросов. Тот молчит, и Ник выкладывает все сам:
– В этот раз оплата более чем достойная. Если согласишься, всю жизнь проведешь где-нибудь в тепле, лежа в гамаке и попивая пина-коладу. – Он опять выдает широченную улыбку. – Два миллиона. Пятьсот тысяч авансом, остальное после.
Билли присвистывает, и это даже не спектакль. Впрочем, свое поведение он называет не спектаклем, а «тупым я», которое демонстрирует только ребятам вроде Ника, Фрэнка и Поли. Это как ремень безопасности. Многие им не пользуются, потому что не собираются попадать в аварии, но мало ли идиотов на дорогах? Неизвестно, кто выедет на твою полосу из-за холма. То же относится и к дороге жизни: люди на ней порой перестраиваются не пойми как, а то и прут по встречке на скоростной трассе.
– А чего так много? – Самый крутой заказ в его жизни стоил семьдесят тысяч. – Надеюсь, это не политик? Политиков я не беру.
– Ничего общего.
– Плохой человек?
Ник смеется, трясет головой и с нежностью глядит на Билли.
– У тебя всегда один вопрос.
Билли кивает.
Может, «тупое я» ему нужно для прикрытия, но вот это – чистая правда: он берется только за плохих. Это позволяет ему спать по ночам. Разумеется, работает он тоже на плохих, но тут как раз нет моральной дилеммы. Если плохие готовы платить, чтобы убивать плохих, – да на здоровье. Билли вроде мусорщика, только с винтовкой.
– Очень плохой.
– Ладно…
– И миллионы не мои. Я в этом деле всего лишь агент, получу комиссию. Не из твоих, мне сверху заплатят. – Ник подается вперед, зажав ладони между ног. Лицо у него серьезное, и он смотрит Билли прямо в глаза. – Убрать надо профессионального стрелка вроде тебя. Только ему без разницы, хорошего или плохого человека ему заказали. Ради денег он на все готов. Пока будем звать его Джо. Шесть лет назад – а может, семь, не важно – Джо пришил пятнадцатилетнего парня, когда тот шел в школу. Был ли тот парень плохим человеком? Нет. Даже в медалисты метил. Но кое-кто захотел послать его отцу весточку. Вот паренек и стал этой весточкой, а Джо – вестником.
Интересно, так все и было? Возможно, и нет, история слишком смахивает на нравоучительную сказку, но почему-то кажется правдивой.
– Ты хочешь, чтобы я убил наемного убийцу, – произносит Билли так, будто пытается уложить все у себя в голове.
– В яблочко! Джо сейчас в Лос-Анджелесе, мотает срок в Центральной мужской исправительной колонии. Получил его за вооруженное нападение и попытку изнасилования. С попыткой изнасилования вообще умора – если ты не из активисток «Me Too», конечно. Он принял одну писательницу, приехавшую в Лос-Анджелес на конференцию – не просто писательницу, а феминистку, – за шлюху. Ну, подкатил к ней – грубовато, конечно, – а та ему перцовым баллончиком в глаза брызнула. Он разок двинул ей в зубы, челюсть вывихнул. Надо полагать, она благодаря этой истории продала кучу книжек. Ей следовало бы поблагодарить его, а не подавать в суд, как считаешь?
Билли не отвечает.
– Да брось, Билли, сам подумай! Чуваку, который всю жизнь мочил народ – включая очень суровых парней, – задала перцу лесбуха-активистка? По-моему, обхохочешься!
Билли выдавливает дежурную улыбку.
– Лос-Анджелес – на другом конце страны.
– Да, но он был здесь, пока не уехал туда. Не знаю, чем занимался, и не хочу знать. В какой-то момент он начал искать, где можно поиграть в покер по-взрослому, и ему подсказали одно местечко. Видишь ли, наш друг Джо считает себя крупным игроком. Короче говоря, он проиграл кучу денег. Когда победитель в пять утра вывалился из заведения, Джо пустил ему пулю в живот и забрал не только свои, а вообще все деньги. Какой-то бедолага хотел его остановить – наверное, игрок из той же компании, – так Джо и его пристрелил.
– Обоих убили, что ли?
– Победитель умер в больнице, но успел рассказать полиции, кто его порешил. Второй парень выжил – и подтвердил показания убитого. Знаешь, что еще?
Билли помотал головой.
– Там были записи с камер наблюдения. Понял, куда ветер дует?
Разумеется, Билли понял.
– Не особо.
– В Калифорнии ему пришили статью за вооруженное нападение. Она никуда не денется. Обвинение в попытке изнасилования скорее всего снимут – он же не тащил эту бабу в подворотню, наоборот, даже денег предложил, а это домогательство. Окружному прокурору на домогательства плевать. Ну, впаяют ему дней девяносто от силы – с учетом тех, что он уже отсидел, – и все, свободен. Но здесь-то Джо человека убил, а к убийствам на этом берегу Миссисипи относятся очень серьезно.
Еще бы. В «красных штатах» мокрушников избавляют от страданий раз и навсегда. Билли это не смущает.
– Просмотрев записи с камер, присяжные наверняка признают Джо виновным. Так что ему светит укольчик. С этим все ясно?
– Яснее некуда.
– Адвокат пытается отмазать его от экстрадиции. Ты же в курсе, что такое экстрадиция?
– В курсе.
– Отлично. Адвокат у него толковый, не разводила какой-нибудь. Добился тридцатидневной отсрочки следующего слушания, чтобы время потянуть. Однако в конце концов он проиграет. Джо сидит в одиночной камере, потому что сокамерник пытался его пырнуть. Старик Джо отобрал у парня игрушку и сломал ему запястье, но где один парень с заточкой, там и десяток наберется.
– Какие-то бандитские разборки, что ли? Может, он «Калекам»[2] насолил?
Ник пожимает плечами:
– Кто знает? Суть в том, что у Джо теперь отдельные покои и с остальными зэками во дворе он не толкается – на тридцать минут выходит подышать в гордом одиночестве. А тем временем его адвокат связывается с нужными людьми. Посыл такой: не сумеете отмазать Джо, пеняйте на себя. Ваше тайное станет явным.
– Разве это возможно? – Билли думает, что вряд ли, даже если человек, которого Джо убил после покера, был плохим. – Смертный приговор отменят? Или какие-нибудь смягчающие обстоятельства придумают?
– А ты молодец, Билли. На верном пути. Но я слышал, что Джо требует снять с него все обвинения. Видно, припас немало козырей.
– Он думает, что сможет поторговаться и ему все сойдет с рук.
– Говорит человек, которому все всегда сходило с рук, – со смехом замечает Ник.
Билли не смеется.
– Я убиваю людей не потому, что проиграл им в покер. Я вообще не играю в покер. И я никого никогда не грабил.
Ник энергично кивает:
– Знаю, Билли. Не в обиду. Ты валишь только плохих. Пей давай.
Билли послушно пьет, а сам думает: два миллиона за один заказ. И еще он думает: в чем подвох?
– Видимо, кто-то очень не хочет, чтобы Джо запел.
Ник делает из пальца пистолет и наводит на Билли, словно тот высказал гениальную догадку.
– В точку. Короче, со мной связался один местный воротила – ты с ним встретишься, если возьмешь заказ, – и сказал, что ему нужен самый крутой стрелок, лучший из лучших. По мне, это Билли Саммерс, без вариантов.
– Ты хочешь, чтобы я убил Джо, но не в Лос-Анджелесе, а здесь?
– Не я. Помни, я в этом деле посредник. Кто-то из местных, человек при деньгах.
– В чем подвох?
Ник расплывается в фирменной улыбке. Наводит на Билли очередной «пистолет».
– Прямо к сути, а? Прямо к сути, мать твою! Только подвоха нет. А может, и есть, это как посмотреть. Понимаешь, на это уйдет много времени. Ты здесь…
Он обводит рукой желтый дом и жилой район – под названием Мидвуд, как Билли выяснит позже, – а то и весь городок, что стоит к востоку от Миссисипи, прямо под линией Мэйсона-Диксона[3].
– …надолго.
Они разговаривают еще какое-то время. Ник сообщает Билли, что площадка уже определена – имея в виду место, откуда Билли будет стрелять. Пока можно ничего не решать, сперва ему все покажут и расскажут. Сделает это один местный по имени Кен Хофф. Сегодня он уехал из города по делам.
– Он знает, что я использую для работы?
Этот вопрос – еще не знак согласия, но большой шаг в нужную Нику сторону. Два миллиона за то, чтобы ничего не делать, а потом произвести один-единственный выстрел? От такого предложения сложно отказаться.
Ник кивает.
– Ладно, и когда я встречусь с этим Хоффом?
– Завтра. Он позвонит тебе в гостиницу сегодня вечером, сообщит время и место.
– Если я соглашусь, мне понадобится какая-то легенда – зачем я приехал.
– Все продумано. Легенда просто чумовая! Идейку подкинул Джорджо. Мы все тебе расскажем завтра, после встречи с Хоффом. – Ник встает и протягивает ему руку. Билли ее жмет, как делал уже не раз, всегда неохотно, потому что Ник – плохой человек. Однако испытывать к нему неприязнь сложно: Ник тоже профи, и его улыбка работает безотказно.
Поли Логан отвозит Билли обратно в гостиницу. Он не слишком разговорчив. Только спрашивает, не возражает ли Билли против радио. Билли не возражает, и Поли включает радиостанцию, которая крутит софт-рок. Один раз говорит:
– «Логгинс и Мессина» – лучшие.
И это единственная его реплика за всю дорогу, если не считать брани в адрес водителя, подрезавшего их на Сидар-стрит.
Билли только рад. Он пытается припомнить все фильмы, в которых грабители планируют «последнее дело». Если нуар – это жанр, то «последнее дело» – поджанр. В таких фильмах последнее дело всегда заканчивается плохо. Билли не грабитель, он работает в одиночку и не суеверен, однако эта тема с «последним делом» не дает ему покоя. Может, потому, что ему посулили слишком большие деньги. Или потому, что он не знает настоящего заказчика и его мотивов. А может, его смущает история Ника про то, как Джо пристрелил пятнадцатилетнего медалиста.
– Ну, остаешься? – спрашивает Поли, когда они въезжают во двор гостиницы. – Хофф скоро раздобудет тебе ствол. Я бы и сам раздобыл, но Ник не велел.
Остаюсь ли я? – думает Билли.
– Не знаю. Может быть. – Он ненадолго замирает, вылезая из машины. – Наверное.
В номере Билли включает ноутбук. Меняет системное время и проверяет, включен ли VPN, потому что хакеры любят отели. Хорошо бы загуглить протоколы слушаний лос-анджелесского суда по делам об экстрадиции – они наверняка должны лежать в свободном доступе, – но есть более простые способы получить информацию, которая ему нужна. А она очень нужна. Правильно говорил Рональд Рейган: доверяй, но проверяй.
Билли идет на сайт «Лос-Анджелес таймс» и покупает полугодовую подписку, расплачиваясь кредитной картой на имя некоего Томаса Гарди. Вообще-то Гарди – любимый писатель Билли (по крайней мере, из представителей натуралистического движения). Попав на сайт, он забивает в поиск «писательница-феминистка», потом добавляет: «попытка изнасилования». Получает полдюжины статей, одна другой короче. Есть и фото писательницы. Она красотка, и ей явно есть что сказать. Предполагаемое нападение произошло во дворе отеля «Беверли-Хиллз». При обыске среди вещей обвиняемого было обнаружено множество поддельных документов и кредиток. Согласно «Таймс», его настоящее имя – Джоэл Рэндольф Аллен. В 2012 году, в Массачусетсе, ему было предъявлено обвинение в изнасиловании, но тогда его оправдали.
Выходит, он в самом деле Джо, думает Билли.
Затем заходит на сайт местной газеты, от имени Томаса Гарди вновь покупает подписку на полгода и вбивает в поисковую строку «убийство жертва покер».
Тут же выскакивает нужная статья, а с ней и фотография злоумышленника с камер наблюдения. Случись все часом раньше, на улице было бы слишком темно, чтобы разглядеть убийцу, однако в нижнем углу фотографии стоит отметка: 5:18. Солнце еще не встало, но вот-вот встанет, и на фото отчетливо видно лицо человека, притаившегося в переулке. Какая удача для обвинителей! Человек держит руку в кармане, поджидая жертву у двери с табличкой «ЗОНА ПОГРУЗКИ, МАШИНЫ НЕ СТАВИТЬ». Окажись Билли на скамье присяжных, он, вероятно, проголосовал бы за смертельную инъекцию на основании одной этой фотографии. Потому что Билли Саммерс – эксперт по части предумышленных убийств, и на этом снимке затевается именно оно.
В самой свежей заметке газеты «Ред-Блафф» говорится, что Джоэл Аллен уже арестован в Лос-Анджелесе по обвинению в другом преступлении, никак не связанном с последним нападением.
Ник, безусловно, уверен, что Билли принимает его слова за чистую монету. Как и прочие клиенты, на которых ему довелось работать за последние годы, Ник считает, что Билли обладает феноменальными снайперскими навыками, но в остальном глуповат, даже немного умственно отсталый. «Тупое я» получилось таким правдоподобным, потому что Билли во всем знает меру: не ходит с разинутым ртом, не таращится в пустоту. Откровенная тупость насторожила бы людей Ника. Зато комиксы про Арчи творят чудеса. Роман Золя, который он сейчас читает, покоится на самом дне чемодана. А если кто-нибудь обыщет чемодан и найдет книгу? Билли скажет, что подобрал ее в самолете – лежала в кармане для журналов. Девица на обложке была симпатичная, вот он и прихватил книжку с собой.
Хорошо бы еще поискать статьи про пятнадцатилетнего медалиста, но слишком мало вводных данных. Можно полдня потратить на поиски и ничего не найти. А даже если что-то попадется, не факт, что это будет тот самый медалист. Ладно, это не так важно – главное, что в остальном Ник его не обманул.
Он заказывает сэндвич и чайник чая. Когда все приносят, устраивается у окна, ест и читает «Терезу Ракен». Занятный все-таки роман, эдакая помесь «крутых детективов» Джеймса М. Кейна c комиксами-ужастиками из 50-х. После запоздалого обеда он ложится в кровать, закидывает руки за голову и сует их под подушку, где прячется прохлада. Как молодость и красота, она не вечна. Завтра он выслушает Кена Хоффа, и если история подтвердится, вероятно, возьмет заказ. Ждать придется долго, а Билли никогда не любил ждать (однажды пробовал практиковать дзен – не зашло), но ради двух миллионов долларов можно и потерпеть.
Билли закрывает глаза и засыпает.
В семь вечера съедает ужин, заказанный в гостиничном ресторане, и смотрит на своем ноутбуке «Асфальтовые джунгли», очередной фильм про запоротое последнее дело. Звонит телефон. Это Кен Хофф. Он назначает Билли встречу на завтра. Билли не записывает адрес – записывать что-либо опасно, а память у него хорошая.