Глава 4

Мелодичный девичий голос, записанный на пленку, минут пять гонял Сашу по кругу, заставляя прослушивать информацию, очень нужную всем тем, кто обращался в эту фирму за соответствующими услугами, но совершенно ненужную сыщику. И когда ему ответил живой человеческий голос, Саша был уже порядком на взводе.

Он даже не поздоровался, а сразу выпалил:

– Как и когда я могу повидать свою тетю?

Но девушка не обиделась.

– Сейчас я уточню. Имя и фамилию вашей тети можете назвать?

Саша назвал и предупредил, что тетю могли доставить без документов. А сама она была на тот момент без сознания. И если состояние у нее не улучшилось, то очень может быть, что она так и числится пациенткой без имени.

Девушка против такой версии категорически возражала.

– У всех наших пациентов имеется имя. Имени вашей тети у нас не значится.

– Может, какая-то ошибка? Может, ее к вам доставили по ошибке под именем другой пациентки? Ее доставили к вам в пятницу вечером на «Газели» двое ваших сотрудников.

– На «Газели»? Нет, это решительно невозможно.

– От ошибок никто не застрахован.

– Вы не понимаете. Невозможно не то, что вашу тетю перепутали. Это как раз очень даже возможно, бывали у нас такие случаи. Невозможно, чтобы к нам ее доставили на «Газели». Дело в том, что весь наш автопарк укомплектован исключительно автомобилями «Мерседес» класса комфорт, никак не ниже. Мы же людей возим, а не дрова!

Саша извинился, хотя на душе стало гадко от слов слишком умной девицы, привыкшей делить людей по сортам.

– Это не их машина, – пояснил он сотруднику больницы, который помогал ему в поисках тети. – В «Доброте и милосердии» используют исключительно изделия немецкого автопрома. Ну-ка перемотай запись.

Они снова просмотрели процесс загрузки Ирины Аркадьевны в машину. И на этот раз Саша обратил внимание на одну странность.

– Буквы из названия фирмы на машине выглядят так, словно их наклеили второпях. Кривовато они смотрятся.

– Да и красный крест на одежде у ребят нашит косо.

– А что с регистрационными номерами? Их не видно?

Номера были видны. Но когда Саша по своим каналам пробил номер «Газели», то был удивлен, так как машина числилась собственностью речного порта, а еще точней, принадлежала колледжу путей сообщения и речного транспорта, в котором готовили будущих слесарей-мотористов и других специалистов. Кстати, эмблема училища была очень похожа на ту, что виднелась на спецовках парней. Круг и циркуль, который тремя точками выглядывал за границы круга.

– Так что езжай ты к ним и разберись, чего ради двое их учащихся вздумали рядиться под больничных санитаров. Небось самовольно из гаража машину взяли, да и подхалтурить решили. Если кто и знает, где сейчас твоя тетка находится, то это только они.


Училище находилось в Уткиной Заводи, и оно было закрыто. Естественно, выходной день, да еще каникулярный период. Но вахтер отнесся к словам Саши с пониманием и сочувствием.

– Редко в наше время встретишь родственника, который бы так о своей тетке заботился. У меня вон двое родных сыновей, хорошо, если я их дважды в год вижу, на Новый год и собственный день рождения. А то и этого не бывает. Богатая, наверное, тетка?

– Одинокая, – уклончиво ответил Саша. – Главное, что пропала она как-то странно. Из больницы ее увезли, а куда – неизвестно.

– Ты бы среди своих родственников и поспрашивал, куда ее увезли. Небось не один ты у тетки племянник. Если помрет, кто наследником выйдет?

Такая мысль до сих пор не приходила Саше в голову. И сейчас он отбросил ее как несущественную, потому что был уверен, что тетя Ира жива. И стоит хорошенько ее поискать, обязательно найдется.

– Мне бы только «Газель» найти.

– Это тебе, парень, не сюда нужно, а в гараж. Это в другом месте.

Гараж располагался довольно далеко от училища, на другом конце города. Кроме всего прочего, проход внутрь перекрыл сторож.

– Кто такой? Пошел вон! Режимный объект!

– Мне бы только машину проверить.

– Все машины находятся в гараже. А ты пошел вон отсюда!

– На одной из ваших «Газелей» похитили мою тетю! Имеется видеозапись, на основании которой возбуждено уголовной дело о похищении человека. Если будете запираться, то я сообщу следователю, что вы чините препятствия, а стало быть, являетесь соучастником преступления!

– Тьфу ты! – сплюнул сторож. – Что же ты сразу не сказал, что из полиции? Заходи, конечно. А то придумал, соучастие. Я человек маленький, сижу, сторожу, знать ничего ни про какие похищения не знаю. Кого хоть похитили-то?

– Женщину. Пожилую даму с черепно-мозговой травмой.

– Кажись, приезжала сюда такая. Башка перемотана, сама бледная, в руках книжку сжимает.

– Синенькую?

– Ага. Вроде учебника школьного, только старого образца.

Это же был тот самый учебник по химии, с которым уехала Ирина Аркадьевна. Саша почувствовал, что наконец-то напал на след. Фотография Ирины Аркадьевны, показанная сторожу, еще больше утвердила его в этой мысли.

– Она это. Только тут на фотке она ухоженная, да и вид у нее тут здоровый. А ребята всю больную привезли, еле на ногах стояла.

– Зачем они ее привезли?

– Так по ошибке.

Все-таки по ошибке! Так и думал Саша, что какая-нибудь ошибка да и закралась. Но внешне он своего облегчения не выдал и принялся расспрашивать сторожа с утроенной суровостью.

– Тут такое дело… не для протокола только. Под протокол я и рта не раскрою, не хочу хороших ребят подводить. Можете мне с вашим следователем соучастие впаять, но я и тогда не убоюсь. Только не хотели ребята плохого, наоборот, они человеку помочь хотели.

История, которую поведал ему дядя Петя – старый сторож, была увлекательной и почти детективной. У одного из ребят, косвенно участвовавших в похищении тети Иры, имелась бабушка. Женщина была неимоверно привязана к внуку, которого вырастила. После смерти дочери – матери внука, они жили вдвоем, хотя у бабушки имелся еще сын, который приходился Никитке родным дядей. Но как-то участвовать в воспитании племянника не считал нужным, а напротив, всегда корил и ругал свою мать, что взяла на себя обузу, когда можно было бы мальца пристроить в детский дом и горя не знать. А так нет, взяла к себе, да еще и на своих квадратных метрах в квартире прописала.

Вот эта квартира и стала камнем преткновения между сыном и матерью.

– Никитку его бабушка обожала и квартиру хотела оставить ему. А сынок ейный тому воспротивился. Воспользовался тем, что Никитка целыми днями в училище пропадает, а летом еще и на практику уходит, приехал и втихомолку бабку к себе на хату и перевез. И начал ее там всячески обрабатывать, чтобы она новое завещание написала в его пользу. Никитке с бабкой даже видеться не позволял. И саму старуху из дома никуда не выпускал. Жена у него врач. На снотворных таблетках они старуху держали. Никитка несколько раз предпринимал попытки, чтобы в дом к своему дяде пробиться, да только все без толку. Дядя со своей женой старуху в круговую оборону взяли, чисто крепость в осаде. Но Никитка все-таки слабину в их обороне нашел. Дядя к матери только сиделку одну подпускал, вот с ней Никита и столковался. Сиделка оказалась женщиной порядочной, согласилась им помочь. Тогда они все втроем с бабушкой и придумали хитрый план. Старушка сделает вид, будто бы упала и расшиблась сильно. Сиделка подтвердит, что дело плохо. Так как сын с невесткой нового завещания от бабки на свое имя еще не получили, то испугаются очень. Ведь если помрет старуха раньше времени, то не видать им квартиры. Все так и получилось. И повезли родственники старуху в ближайшую к дому больницу, где уже друзья Никитки поджидали. Вот только там накладка получилась. Бабку-то Никиткину они сроду не видели, поэтому путаница и произошла. Привезли старуху, а Никитка глянул и закричал. Не его это бабушка оказалась, а какая-то чужая тетка.

– И где же она теперь?

– Не знаю. Ребята ее снова в больницу повезли. Не в ту, конечно, где у них облом произошел, а уже в другую.

Узнать, в какую это другую больницу дружки Никитки потащили его родную тетку, Саше удалось не сразу. Ребята, на которых он вышел по наводке сторожа, всячески отнекивались и отказывались от участия в спецоперации по извлечению чужих бабушек из больниц. Пришлось прибегнуть к помощи все того же сторожа, который сумел уговорить мелких похитителей бабушек сказать всю правду.

Тогда они по телефону изложили Саше то, как обстояли дела.

– Вашу тетю мы сначала хотели доставить обратно в больницу. Когда путаница со старушками прояснилась, мы сразу же предложили вашей тете вернуть ее назад. Состояние у нее было не ахти какое хорошее. Но в больницу она ехать отказалась. Сначала вроде бы согласилась, а потом наотрез. Сказала, что ей уже лучше. Сотрясение напоминает о себе, но лечиться она предпочитает не в больнице, а дома. И что у нее есть человек, который ей поможет. И что мы должны отвезти ее к нему.

– И что это за человек?

Но ребята этого не знали. По их словам, получалось, что это какой-то старый друг, который живет на Московском проспекте.

– Нормально так, – огорчился Саша. – Московский – это длиннющая магистраль. Где тетю искать?

– В самом его начале. Ваша тетя попросила ее высадить у метро «Сенная площадь». И пошла она по нечетной его стороне куда-то во дворы.

– Она что-нибудь еще рассказывала? Как она очутилась в больнице?

– Сказала, что на нее напали.

– Где это было?

– Она сказала, что где-то там.

– Там – это где?

– На Сенной площади.

– То есть она один раз уже пробовала добраться до своего знакомого, но по дороге к нему ее ударили по голове?

– Как-то так.

Саше это очень не понравилось. В первый раз тетя Ира поехала к своему знакомому, но угодила в ловушку, получила удар по голове и чудом осталась жива. Во второй раз она отправилась к тому же знакомому и вовсе пропала из виду.

Он пожелал друзьям-приятелям удачи в деле спасения их бабушки. И они его поблагодарили.

– Спасибо. Мы сейчас как раз под окнами больницы дежурим. Бабушка должна выйти, и мы сразу же ее увезем. И пусть тогда ее сынок пеняет на себя. Завтра мы в поход уходим на целый месяц. Капитан – наш человек, он согласился бабушку Никитки взять с собой на борт, оформили мы ее как повариху. Через месяц, когда вернемся, страсти улягутся, тогда и с дядей можно будет по-другому поговорить. Пока-то старушка заявление в полицию на него писать не хочет, родной сын, ее тоже понять можно. Но если дядя не угомонится, тогда уж извините, пусть отвечает по полной программе.

Саша был очень рад и за неизвестного ему Никитку и за его бабушку. Не понимал он одного, где ему сейчас искать его тетушку. И самое главное, стоит ли это вообще делать.


За советом Саша обратился к маме. И когда во время прогулки с Бароном Саша задал ей этот вопрос, то мама ответила однозначно.

– Конечно, стоит! Ирка хоть и стерва порядочная, но ведь не чужая нам!

– А если она умрет, то кто ее наследником станет?

Вопрос, казалось, поставил маму в тупик.

– Ты с чего это интересуешься?

– Ну, скажи, кому ее квартира достанется? Нам?

– Почему нам-то?

– Вы же с ней сестры.

– Двоюродные. Выросли вместе, наши родители долгое время отдельное жилье получить не могли, тремя семьями в одной квартире у деда Елисея жили. Поэтому отношение у меня к Ирке как к родной, но по документам мы двоюродные. А такое родство близким не считается.

– Кто-то поближе нас есть?

Мама задумалась.

– Честно говоря, так сразу и не соображу. Родители у Иры умерли. Муж, как ты знаешь, тоже.

– А дети?

– Только Настя.

– Настя – это дочь профессора.

– Других нет.

– Ирина же ее не удочеряла?

– Несколько я знаю, нет. Да и как бы она ее удочерила? Настя к тому времени была уже совершеннолетней взрослой барышней, даже жила отдельно от папы вместе с мужем и ребятишками.

– То есть у Насти муж и детки, а получить профессорское наследство она не может?

– Почему не может? Просто не хочет. У нее муж очень хорошо зарабатывает. Ведет успешный бизнес, Настю и детей холит, лелеет и балует. Вот Настя и сказала, что жену своего папочки, которому та его последние дни скрасила, она из квартиры гнать не станет. Дождется, когда Ирина сама созреет до переезда.

– Добрая какая эта Настя.

– Когда человек при деньгах, ему легко быть добрым, – вздохнула мама. – Да к тому же не в доброте тут дело. Настя просто оберегает свои нервы. Начни она раздел квартиры, Ирина попила бы у нее кровушки, добиваясь себе максимально выгодной дележки. Я ее знаю! Вот Настя и решила, что квартира папы-профессора того не стоит. Ирка уже не девочка, как помрет, тогда наследники и будут решать, как с квартирой поступить.

– А кто у тети Иры наследник-то?

– Никогда с Иркой на этот счет не разговаривали. Она всякие такие вещи очень нервно воспринимает. Все ей чудится, что родственники ее смерти дожидаются.

– Но завещание она написала?

– Не знаю. Почему тебя это интересует?

– Какие-то у меня нехорошие предчувствия. А кто из ваших общих с тетей Ирой знакомых живет на Сенной площади?

– Так сразу и не припомню. Вроде бы никто.

– Даже не на самой площади, а в тех домах на Московском проспекте, которые к площади примыкают?

– Никто не живет. Хотя подожди! Где-то там в свое время жила Няша. Может, и сейчас живет.

– Это еще кто? Родственница или подруга?

– И не родственница, и не подруга. Няша – это домработница Иркиного профессора. Она тогда еще совсем девочкой была. Но стирала, готовила и убирала у него в квартире на совесть, иная взрослая такую чистоту навести не сумеет, поленится. А когда профессора не стало, то Ирка регулярно два раза в год звала Няшу на генеральную уборку и мытье окон. Они в квартире огромные, Ирка высоты боялась. Но и в грязи жить тоже не хотела. Вот и наступала на горло собственной жадности, платила Няше какие-то деньги. Впрочем, та всегда работала на совесть, а брала немного. Ирка ее всем нашим расхваливала. Кто обращался, все бывали довольна тем, как Няша работает. Потом мы узнали, что Ирка с Няши за эти посреднические услуги требует свои проценты. Мол, я тебе клиента подогнала, плати мне десять процентов комиссионных.

– И Няша платила?

– Да. Хотя мы ей все говорили, чтобы она этого не делала. Ну один раз заплатила и хватит. А то ведь Ирка целое расследование не ленилась провести. Выслеживала и вынюхивала, где и у кого из наших родных и знакомых бедная Няша работала да сколько ей заплатили. Чтобы свою комиссию с бедной девки урвать. Крохоборка! Всегда такой была, такой и помрет!

– Ты помнишь адрес, где эта Няша жила?

– Я у нее в гостях никогда не бывала.

– А кто бывал? Откуда-то ты же знаешь, что Няша живет на Московском проспекте?

– Да, действительно, – задумчиво произнесла мама. – Откуда-то знаю. И кто же мне про это рассказывал?

Какое-то время она размышляла, потом воскликнула:

– Вспомнила! Бабушка Мила несколько лет назад мне сообщила, как ездила к нашей дорогой Няшеньке, потому что та сломала ногу, слегла и некому было ей даже в аптеку и за продуктами сгонять.

– Бабушка Мила? – недоверчиво уточнил Саша. – Ездила в такую даль? Так она же сама еле двигается.

– Ну это сейчас у нее колени болят, а тогда она пободрей была. К тому же она не сама ездила, ее зять возил. Он же и за лекарствами, и на рынок за продуктами бегал, пока бабушка у постели больной Няши чаи распивала и про жизнь с ней судачила.

Звонок бабушке Миле кое-что прояснил. Ее зять, несмотря на минувшие годы, оказывается, отлично помнил ту поездку.

– Заставили они меня тогда побегать. В пять мест сгоняли! А напоследок еще и передачу всучили, которую я на другой день должен был в СИЗО передать. Пришлось переть. А что делать? Не хотелось, да обещал.

– Кому передачу?

– У этой дурехи Няшки брат имелся, за наркоту ему пять лет грозило. Вот ему передачу я и собирал. Не по своей воле, а все-таки собирал. Оно мне надо?! Носки шерстяные и теплое белье в одном месте купи, сигареты в другом, лекарства вообще в аптеке. Потом чай и конфеты с печеньем, а напоследок еще и консервы. Я думал, что покупки самой Няше делаю, еще удивлялся, почему такой странный список она мне продиктовала. А когда оказалось, что я для зэка-наркомана старался, такой злой был, тебе не передать! Своим бабам сказал, что квартиру генералить отныне будем своими силами. Где они сами не справятся, я помогу. Но чтобы этой Няши в нашем доме и духу не было! Надо же такое придумать! Братка ей жалко было! Себя бы лучше пожалела, убогая!

– Нужный дом показать сможешь?

– А вам это зачем?

– Позвать ее хотим к себе.

– У вас же чисто. Да и квартирка совсем крохотная. Втроем не справиться? Чего там у вас убирать? Денег не жалко?

– А мы на дачу Няшу повезем. Второй этаж захламили, теперь разобрать надо.

– И чего? Самим уж не справиться никак? Деньги лишние у вас, похоже, завелись. Тогда вы их мне отдайте, а я вам получше дурочки припадочной помогу.

– Продиктуй нам ее адрес. И телефон, если можешь.

– Не могу! – отрезал родственник. – Ни адреса, ни телефона у нас не сохранилось. В прошлом месяце только обсуждали. Ирке даже звонить хотели, да потом решили, что обойдемся.

– Как же быть?

– Если вам эта Няшка так уж сильно нужна, то заезжайте за мной. Я зрительно и дом помню, и квартиру ее найду. Только сам я за руль не сяду, выходной день, с утра пивком балуюсь.

В машину зять бабушки Милы уселся, сжимая в руках жестянку с пивом. Еще две оттопыривали его карманы на брюках. По машине немедленно пополз запах солода и хмеля, приятный запах, если вдуматься, но не совсем уместный сейчас.

Дядя Витя всю жизнь был человеком веселым и компанейским. Он и сам себя таковым считал, и остальные соглашались. Дальше шли разногласия. Дядя Витя считал, что поднимает всем вокруг настроение, окружающие считали, что происходит это далеко не всегда. Говорил родственник много, особенно если выпьет, то просто болтал без умолку. К счастью, ему хватало его собственного красноречия, от остальных он его не требовал. Вполне довольствовался краткими восклицаниями «Да, ну!» или «Неужели!».

– Вы пока за мной ехали, я с мамой о Няшке успел переговорить. Оказывается, братец-уголовник у нее в колонии умер. Вроде как радоваться надо, освободилась от докуки, а она себе новую проблему на шею повесила. Решила личную жизнь устроить, на сайте знакомств нашла какого-то типчика, влюбилась в него, переписку начали. Ей все вокруг говорили, что внешность у парня криминальная. Но она никого слушать не желала. Твердила, что он ее счастье, ее жизнь, ее единственная любовь. Ну что обычно девки и бабы в таких случаях говорят. А оказалось… Угадайте, кто он?

И не дожидаясь ответа, дядя Витя сам же радостно воскликнул:

– Уголовник! С зоны с ней переписывался.

– Порвала она с ним?

– Какое там! Еще пуще к нему привязалась. Бедненький! Оболгали его! Злая бывшая наговорила на него, подстроила дело, будто бы он ее обокрал да избил, вот теперь он невиновный сидит за решеткой, а его краля еще и знать его не хочет.

– С чего бы это, – пробормотал Саша.

– И не говори! Такая злая, передачки ему не шлет, теплых носков не вяжет и даже сигаретами не угощает. Да, поди, вранье все было. Обычный проходимец, на жалость бабскую рассчитывал. Догадываетесь, к чему я клоню?

– Няша сама стала ему сигареты покупать.

– В самую точку! Но ладно бы только сигареты, это еще как-то можно было бы пережить. Так нет же, эта дура проболталась своему уголовнику, что живет одна в центре города в трехкомнатной квартире, отца, матери, мужа или брата не имеет и очень тоскует в одиночестве. Ну этот тип к ней после отсидки и прикатил. Но и это бы полбеды, в конце концов, какое нам дело, кто у нее там живет. Убирала она всегда чисто, насчет денег не наглела, нас все устраивало.

– А что случилось?

– Эта дура повадилась с собой своего хмыря брать. Мол, Гриша твердо встал на путь исправления, он мне в работе помогать будет. Ведра там поднести или пыль наверху смахнуть. Ага! Как же! Допустим, мы-то ничем не рисковали, потому что я еще давно сказал, ноги этой Няши у нас в квартире не будет. А вот другие поплатились. Один раз пришел этот типчик вместе с Няшей, так у тети Ани моментально брошка и кольцо пропали. Ну, думали, что случайность. Да и сама тетя Аня к старости головой плоха стала, подумали, что она сама куда-то свои украшения сунула, да и забыла куда. Потом найдется. Но через пару недель уже у Кольки из дома деньги пропали. Главное дело, он их от жены в заначке в батарее держал. Сунулся туда, а денежек-то и нету. Тю-тю! Улетели! Жену спрашивает, где деньги, она в ответ руками разводит. Еще в ответку и скандал ему учинила, зачем это он от нее семейный бюджет утаивает. Колька на жену тогда подумал, что она деньги взяла, а ему признаваться в этом не хочет. Но сомнения кое-какие у него все же появились. А потом еще несколько пропаж случилось. И все в тех местах, где Няша со своим хмырем убирались. Ну а когда у Вадима его новенький смартфон пропал, он уж не стал долго думать. Подключил систему обнаружения своего дорогого мобильничка на карте города, и оказалось, что это дом Няши, где она вместе со своим хахалем проживает.

– И что?

– Конечно, Вадим заявление хотел в полицию написать, но уж очень Няша плакала и умоляла этого не делать. Поклялась, что все украденное Гришка вернет, а еще лучше, если отработает. Только мы с ним дел иметь не хотели. Такого наймешь, а он у тебя упрет больше, чем наработает. Или еще какую-нибудь каверзу придумает. В общем, Няша долго плакала, а потом сняла со счета деньги и до копеечки все нам их вернула. Нет, к самой Няше никаких претензий у нас нету, но после этого мы с ней общаться больше не хотели.

– А зачем бы тетке Ире к этой Няше ехать?

– Наверное, нанять ее хотела.

– А почему просто по телефону не позвонила?

– Это я без понятия.

За разговорами они доехали до нужного дома, у которого недавно отремонтировали фасад, и теперь старый дом новым щеголял нарядом, словно какой-нибудь модник. Вход в дом поражал не только чистотой, но и любовно сохранившейся старорежимной обстановкой. Лепнина на потолке, ажурные перила, широкие ступени лестницы. Ремонт был сделан и тут, нигде не осталось даже следа от запустения и разрухи, присущих жилищному фонду центра города еще несколько лет назад.

– На третьем этаже она живет. Вот ее дверь. Ничего не изменилось.

Саша поднял руку и нажал на упругую кнопку звонка.

Дверь открылась не сразу. И когда они заходили в квартиру Няши, дверь располагавшейся напротив квартиры тихонько приотворилась, а в образовавшуюся щель просунулся чей-то длинный нос. Потом появился блестящий глаз в обрамлении накрашенных ресниц. Убедившись, что происходящее не представляет интереса, первым исчез глаз, а за ним скрылся из виду и нос.

Загрузка...