– Кажется, нам здесь рады! – пробасил Борман, покосившись в иллюминатор.
Бурый посмотрел вниз, на быстро приближающийся пятачок посадочной площадки – рыжее пятнышко среди зелени и камней. Почти впритык к нему он увидел серый брусок крыши «Мерседеса Гелендвагена», одного из самых популярных внедорожников в этих краях. Рядом с ним виднелась крошечная фигурка человека в черных брюках и светлой рубашке с коротким рукавом. Он смотрел вверх, прикрывая глаза ладонью.
– Сразу видно, хороший человек, – заметил Борман. – На правильной машине ездит.
Как все крупные люди, он обожал транспорт с высокой крышей и вместительным салоном.
– Главное, чтобы и дальше все пошло правильно, – ответил ему Калмык.
Он был заметно напряжен. Сравнительно недавно он провел в этих горах памятные для себя дни. Их бремя все еще давило на него, как пыточные клещи, стоило лишь вспомнить. Он старался держаться спокойно и даже перешучивался со Борманом, но Теплов видел, как непросто дается ему это напускное спокойствие. Перед отъездом Глеб даже держал совет с Артемовым: стоит ли возвращать Калмыка туда, где он будет чувствовать себя, мягко говоря, неуютно?
Бурый склонялся к тому, что Калмыка лучше пока держать подальше от Северного Кавказа. Артемов же считал, что клин клином вышибают и рано или поздно Калмык вернется к ненавистным ему горам. Естественно, победило мнение начальника отдела, но в душе Глеб остался при своем. Впрочем, время покажет, кто был прав.
– А это зависит от нас, – отозвалась на слова Калмыка Алиса, холодно поглядывая в иллюминатор.
Ее слова, как всегда, произвели на Калмыка отрезвляющее действие. Он замолчал, подобрался, занялся проверкой оружия.
Бурый отвел от него глаза. Время покажет.
Борман укоризненно посмотрел на Алису, покачал головой. Но она ответила ему жестким взглядом. Не детский сад, мол, никто никому здесь сопли вытирать не собирается.
Вертолет тем временем толкнулся колесами о землю: прибыли.
– На выход! – скомандовал Бурый, подхватывая автомат.
Спецназовцы попрыгали на землю, завертели головами, изучая ближайшие вершины. У всех был опыт войны в горах, и все знали, откуда может исходить вероятная опасность. И только Борман с удовольствием созерцал рыжие от пыли борта «Гелендвагена», предвкушая комфортабельную поездку по этим совсем не комфортабельным местам.
К ним навстречу, пригибаясь под вихрем, поднятым винтами вертолета, уже спешил встречающий.
– Майор Хасанов, – отрекомендовался он.
– Майор Теплов, – улыбнулся Бурый. – Можно просто Глеб.
– Тогда можно просто Резван, – улыбнулся и Хасанов.
Они обменялись крепким рукопожатием, с одного взгляда оценив друг друга. Как и Теплов, Хасанов был кряжист, мускулист и сдержан. В черных его, коротко остриженных волосах намечалась обширная лысина, но она только усиливала грубоватую мужественность, исходящую от него. Улыбался он хорошо, искренне. Но Калмык, окинувший его быстрым неприязненным взглядом, тут же отвел глаза: не верил он улыбкам горцев.
– Это капитан Лещенко, капитан Иванова и старший лейтенант Халаев, – представил своих Теплов, когда они отошли от вертолета.
– Ясно, – кивнул Резван, быстро оглядев спецназовцев и на секунду задержавшись взглядом на хмуром лице Калмыка.
При этом он едва заметно усмехнулся, кажется без труда разгадав причину этой хмурости.
– Ну что, едем? – спросил Глеб, покосившись на часы.
– Конечно, – с готовностью отозвался майор Хасанов. – Садитесь.
Он махнул рукой вертолетчику и полез за руль. Бурый сел рядом с ним, остальные устроились сзади.
Вертолет тем временем оторвался от земли, качнулся на развороте и плавно пошел над горами обратно. Все невольно посмотрели ему вслед, почувствовав себя враз осиротевшими. Теперь они остались без прикрытия, и только этот покрытый пылью джип был гарантией их безопасности на все время операции – весьма ненадежной гарантией, надо сказать.
– Как, – обернулся назад Резван, – всем удобно?
– Нормально, – ворчливо отозвался Борман.
Несмотря на просторность салона, ему все-таки было тесновато. Ну, очень крупный был мужчина. Он бы с удовольствием поменялся местами с командиром, но против субординации не попрешь.
Резван завел двигатель – тот заурчал с успокаивающей мощью. Машина мягко тронулась вперед, из отверстий кондиционера потянуло прохладным воздухом. Это было очень кстати – за бортом стояла адская жара. Гости побыли на ней несколько минут, а на спине у мужчин уже проступили темные пятна.
– Куда едем? – осведомился Бурый, внимательно поглядывая на дорогу.
– Куда заказывали: в деревню Кадыр-Юрт, – ответил Хасанов.
– Это туда, где хоронили покойника, найденного в реке? – уточнил Бурый.
– Так точно, – белозубо улыбнулся майор.
Бурый покосился на него – чему улыбается? Он озабоченно прощупывал взглядом дорогу: как бы этот улыбчивый майор не привез их прямиком в засаду. Тут это просто, как овцу зарезать. На всякий случай он незаметно придвинул под руку автомат и бросил взгляд на своих: бдите! И успокоился, увидев, что толстый ствол «винтореза» Калмыка уставлен в спинку сиденья, на котором сидел водитель. Чуть какая бяка – и тот незамедлительно превратится в решето.
– А зачем вам тот покойник? – спросил Хасанов. – Прошло больше недели, он уже разлагаться начал.
– Ничего, – сказал Бурый, – мы привычные.
Хасанов пожал плечами:
– Могут быть проблемы.
– Какого рода? – поинтересовался Глеб.
– Ну, здешние жители не привыкли к тому, чтобы раскапывали могилы и доставали покойников, – пояснил Резван. – Могут выразить недовольство. А учитывая, что здесь у всех оружие… – Он не договорил и, выражая сожаление, цокнул языком.
Бурый нахмурился:
– Но, насколько я понял из донесения, покойник не был мусульманином?
– Не был, – подтвердил Резван. – Но нашим старикам этого не объяснишь.
– Ничего, – пробасил Борман. – Как-нибудь договоримся.
– Ладно, – глянув на него в зеркало заднего вида, не стал спорить Резван. – Но я предупреждал.
– Далеко еще? – подала голос Алиса.
Она сидела между Борманом и Калмыком и с виду казалась спокойнее остальных. Резван посмотрел на нее в зеркало, широко оскалил свои белые зубы. Мужчина, он видел в ней прежде всего красивую женщину, которой грех было не улыбнуться. Но если он думал дождаться ответной улыбки, то сильно ошибся. Его встретил жесткий взгляд, который целился ему точно в переносицу, и улыбка галантного майора исчезла сама собой.
– Не очень, – ответил он, переводя взгляд на дорогу.
– А точнее? – вопрос Алисы, казалось щелкнул, как затвор автомата.
– Четверть часа, – процедил майор.
– Ясно.
Алиса забыла о майоре и стала внимательно изучать природу за окном рычащего «Гелендвагена» – машина боком шла по крутому холму.
Природа, надо сказать, была неласкова и убога. Каменистые изломы с обеих сторон, пыль, рыжая и неистощимая, чахлая зелень, непонятно как выживающая в этих камнях, белесое от зноя небо. Останься чужой человек за бортом – и конец ему, бедолаге. И это при том, что ему не встретится ни один человек с оружием.
Но Резван упорно гнал внедорожник вперед, никак не реагируя на обстановку за бортом. Он, кажется, понял, что гости прибыли серьезные – серьезней некуда, и, вероятно, спешил отделаться от них как можно скорее.
– Почему прислали тебя, Резван? – как бы невзначай поинтересовался Бурый.
– А я родом из этих мест, – довольно предсказуемо ответил Хасанов. – Тут в получасе езды моя деревня. Вся родня там живет.
– Одни Хасановы? – подал голос Борман.
– Точно, – улыбнулся Резван.
Борман улыбнулся ему в ответ. Хотя автомат держал наготове – тут он бдительности никогда не терял, как ты ему ни улыбайся.
– Это как у нас в деревне, – охотно забасил он. – Что ни двор, то Лещенки. Есть еще, правда, Куркачи и пару дворов Щученок. Но то приблудные, послевоенные. А коренные все сплошь Лещенки. В любую хату пальцем ткни – не ошибешься.
– Это где? – спросил Резван. – На Украине?
– Да нет, – отозвался Борман. – В Белоруссии. Но Хохляндия рядом. Мы когда-то пацанами запросто к ним бегали на гулянки. Девки у них красивые. На какую ни глянь – одни «Виагры». И они по нашим лесам свободно ходили, грибы-ягоды собирали. Теперь вот граница! Чуть не под той сосной помочись, тут тебя за задницу и схватят. Как же, нарушитель. Незалежные, чтоб их!
Майор сочувственно покачал головой:
– Да…
– А сам где служишь, Резван? – вернулся к более интересующей его теме Глеб.
– В Наурской, – мотнул тот головой куда-то влево. – Тоже недалеко.
– Почему прислали тебя одного? – спросил Глеб.
Резван засмеялся, поблескивая глазами.
– Ого! Давно меня не допрашивали.
– А что, допрашивали? – вклинился вдруг в разговор Калмык, подавшись к самому уху майора.
Тот осекся, покосился назад.
– Не кричи, – попросил негромко, но твердо. – Не у себя дома.
У Калмыка вздулись под скулами желваки, он вздернул было ствол автомата. Но Бурый с суровым видом оглянулся на него, мигнул – и Калмык, выдохнув, откинулся на спинку сиденья, опустил оружие.
– Извини, – бросил Глеб, глядя перед собой.
– Ничего, – усмехнулся Резван. – Бывает.
Теплов промолчал, отнеся его усмешку целиком на свой счет. Зря, зря уступил он Артемову! Не готов Калмык тут работать, сломается на раз. И себя, и их погубит.
За свою жизнь Глеб не боялся – отбоялся уже давно, боялка сломалась. Но задание могло накрыться медным тазом. А дело нешуточное, эта вымершая река – не баловство местных идиотов. Тут пахло не жареным – горелым несло на всю округу. Бурый особыми своими какими-то способностями не хвастал. Но знал: если внутри, под ложечкой, колет, это не к добру. Интуиция это, или годами наработанное чутье, или еще какая-нибудь чертовщина – не суть важно. Важно, что еще ни разу оно его не обмануло, и сейчас яснее ясного говорило: неладно здесь, ох как неладно.
– Много людей – много внимания, – заговорил Резван, отвечая на последний вопрос Теплова. – А, как я понимаю, лишнее внимание вам ни к чему.
– Правильно понимаешь, – кивнул Бурый, радуясь, что майор, кажется, не сильно обиделся на выходку Калмыка.
Все-таки им вместе еще работать. А майор этот человек дельный, места, по крайней мере, знает хорошо. Пойди найди лучшего. А симпатии-антипатии – это лирика, юношеский максимализм. Главное, результат, и плохо, что он, как наставник, не сумел этого как следует втолковать старшему лейтенанту Халаеву. Но ничего, вернутся домой – если вернутся, – вставит по самый Кавказский хребет. Чтоб уж навсегда, навечно. До самой смерти.
– Если интересно, я сам вызвался, – продолжил Хасанов. – Дело опасное, искали добровольцев…
– Почему ты уверен, что опасное? – перебил его Глеб. – Есть соображения?
Резван пожал плечами:
– Никаких особенных соображений. Но человек погиб на той реке – раз. Рыба вся вымерла – два. И слухи пошли по горам – три…
– Ну-ка, про слухи поподробнее, дорогой, – вмешался Борман. – Чего там ваша молва толкует?
– Молва? – усмехнулся майор. – Молва толкует, что много смертей скоро будет.
– Среди рыб? – угрюмо пошутил Борман.
Резван посмотрел на него в зеркало – и не улыбнулся.
– А где будут смерти? – спросил Глеб. – Не сказали?
– Тебе точный адрес назвать? – осведомился Резван.
– Не помешало бы, – без тени улыбки ответил Бурый.
Подъем закончился – и сразу же пыльная, неровная полоса, кое-как намечавшая дорогу, нырнула в узкое, как разрез скальпеля, ущелье.
Спецназовцы машинально взяли на изготовку оружие – и это не ускользнуло от глаз Резвана.
– Спокойно, – сказал он. – Дурак я подставляться? Или вы думаете, что у нас все тут смертники?
Он намекал на автомат Калмыка, нацеленный ему в спину. Понимал, значит, что его ждет в случае засады. И тактично – по местным меркам – давал понять, что они играют на одной стороне.
Впрочем, Бурый на его реплику и глазом не моргнул. Не до дискуссий тут, работать надо. А каждый работает как умеет. И порой, надо сказать, неплохо умеет.
– Так что там про адрес? – напомнил майору Глеб, глядя в белый просвет впереди.
Резван аккуратно, впритирку, объехал огромный ребристый валун, перегородивший ущелье.
– Никак не уберут после обвала, – посетовал он. – Не знают как. Техника сюда не дойдет. А начни взрывать – вся стена обвалится.
Спецназовцы молчали, дожидаясь ответа на вопрос.
Резван вздохнул:
– Нет никакого адреса. Слыхали что-то про Питер… Потом про Смоленск, Ростов… Разное толкуют. Но, как всегда, никто ничего толком не знает.
– Но есть ведь тот, кто знает, – уверенно проговорила Алиса.
Майор Хасанов развел руками:
– Должен быть, по идее…
– Давай говорить прямо, Резван, – сказал Глеб. – Тебе что-нибудь наверняка известно?
– Тебе нужна зацепка? – уточнил Хасанов.
– Именно.
Резван снова вздохнул.
– Извини, Глеб. Ничего.
– Ясно, – сказал Бурый. – Ладно, будем искать.
– Ну так же интересней! – подал голос Борман. – А то чего искать, когда все известно? Никакого тебе удовольствия от процесса.
– Ни пыли поглотать, ни в горах побегать, – в тон ему добавила Алиса.
– Во-во!
Ущелье вдруг раздалось неровным раструбом – и кончилось. «Гелендваген» выкатил на крошечную плоскую площадку. С одной ее стороны высились неприступные горы, с другой – лежал крутой холм с парой десятков каменных домишек, тесно прилепленных друг к другу. А за ними – все те же горы.
– Кадыр-Юрт, – объявил не без облегчения Хасанов.
То ли устал майор от разговора, то ли рад был, что благополучно доехали, но Теплов отметил то, что майор будто груз с плеч сбросил и занес это в мысленную записную книжку – не в пользу майора.
– Теперь понятно, почему вертолет не мог сюда добраться, – сказал, озираясь, а затем поднимая кверху голову, Борман. – Тут ему просто некуда сесть…
– И встать, – закончил Глеб. – Хорош болтать, товарищ капитан. Сосредоточились.
– Есть хорош болтать, товарищ майор, – мстительно проворчал Борман.
Но больше ничего не добавил. Знал, где можно перегнуть, а где надо остановиться. Друзья друзьями, а по службе Бурый спуску никому не давал. На этот счет никто не заблуждался.
Резван подъехал к спуску с холма, остановил машину у первого каменного забора, ограждавшего небольшое подворье с одноэтажным домиком и более чем скромным хозяйством.
– Все, – сказал он. – Дальше пешком.
Борман хотел что-то сказать, но, покосившись на Глеба, счел за лучшее промолчать.
Спецназовцы неторопливо выбрались из машины, поглядывая по сторонам. И тут же замерли: из узкой щели калитки вылезло и уставилось на них дуло винтовки.