В длинном дворе – старый деревянный дом и маленький домишко с террасой. На ней шумная компания. В главном доме три человека и собака.
– Что там? Что там?
– Там! Там! Да как назвать то, что там! До сих пор не понял. Пьеса только начинается. А начнется ли?
Он распрямил руки, вместе со стулом отодвинулся и зацепил стеклянную безделушку. Раздался звон, а вслед за звоном – тявканье выскочившей Ринки. Болонка зарычала громче, агрессивнее, выщеривая в качестве кукольной угрозы тонкие зубы. Стало звенеть в ушах.
– Еще не хватало. Всю жизнь о подобном мечтал…
– Хох! Сейчас на террасе узнают о твоем прибытии. Тогда поплачешь.
– Не плакал сто двадцать пять гармошкиных лет и сегодня не заплачу, но скверно, если узнают. Впрочем… Плохо будет не мне. Мне уже тутошнее не страшно.
Болонка почувствовала: может оказаться причиной чего-то ужасного, пискнула и замолкла. Она словно бы вспомнила то да сё похожее, но более мелкое по значению, и даже повела носом направо, потом налево. "Способна ли она отменить тяжелое, необоняемо склубившееся где-то высоко, выше лежащих на небе белых нестриженых пуделей?"
Георгий воззрился на лоб животины, но проникать в ее душу не хотелось: "Многое там скрывается, хватает иных забот". Он заходил по комнате. Его космы некрасиво сбились на один бок, разрушая форс четырехдневной щетины на щеках.
Мариэтта Петровна глянула в окно на летний домик. Оттуда доносились громкие голоса и смех. "Не пропустить бы, когда кому-то из веселящихся вздумается зайти сюда", – встревожилась она.
У другого окна сидел в меру упитанный флегматик и лениво произнес:
– Не нужно устраивать пе-ре-по-лох. Обнаружат. Сразу побегут докладывать?
– Какой ты, Семен, однако! – воскликнула Мариэтта Петровна.
– Был. Не был. Разница-то в чем? Мир поменялся.
– Но у вас не изменилось ничего, – сквозь зубы проговорил Георгий.
Свет бросил на пол изломанную тень его туловища, а внизу на стену у плинтуса – почти точный профиль лица.
Комната увешана картинами. В них звучало слабое эхо благополучно сгинувших "материковых" нонконформистов, но в целом впечатление оставалось ярче. Эта обстановка подчеркивала двусмысленность ситуации: картины будто собирались бежать.
– Куда теперь? – задала неотвязно нависший вопрос Мариэтта Петровна.
– Имеете в виду легально? Только в материал!
– Ха-ха-ха! – нервически выдавил из себя флегматик. – Зато пожили на славу! Рай и ад посмотрели. В отличие от андропод. Надо же… Всю вселенную насквозь! Не просто Солнечную систему!
– Попрыгунья Стрекоза… – пропел в тон Георгий.
– А я бы согласилась побывать Стрекозой! – заявила Мариэтта Петровна.
– То побывать! – усмехнулся Семен. – Лишь побывать и я бы не отказался.
– Кто мешает вам обоим отправиться в заведение Пафнутия? На триста процентов поприсутствуете.
– Терпеть не могу цирк, носовые платки, слюнявчики и скафандры, – прогудел Семен. – Где наблюдали стрекозу в скафандре?
– И с титановым канализационным коллектором между крылышек, – добавила Мариэтта Петровна.