Утро встретило Дану хороводом событий. Едва она успела проснуться, как в комнату проскользнула Тина и с загадочным видом попросила девушку поторопиться одеться и привести себя в порядок.
Помогая победить многочисленные детали туалета, подруга не отвечала на вопросы по поводу спешки, но чувствовалось, как она напряжена и явно нервничает, роняя то один, то другой предмет. Старательно расчесывая огненные пряди, Ковентина ловко перевела разговор на тему погоды или завтрака, а на прямые вопросы только закатывала глаза и сопела.
Сразу же после завершения процесса, заглянув вместе с Даной в зеркало, блондинка почти потащила ее за собой, буквально пританцовывая на ходу от возбуждения.
Они направились не в сторону лестницы и не в сторону обеденного зала, хотя Дане показалось, что издалека доносится звон посуды. Они прошли в конец коридора, в сторону гостевых комнат и блондинка, приложив палец к губам, исчезла за одной из них.
Странное поведение подруги не могло не заинтриговать, но Дана не успела ничего придумать, как Тина вернулась и пригласила ее войти.
Эта комната была значительно меньше той, где поселилась Девона. Кроме заправленной одноместной кровати, здесь был только узкий одежный шкаф и ветхий стул у окна. Сейчас этот стул занимал совершенно седой пожилой мужчина. Он крутил в своих руках трость с набалдашником в виде головы какого-то фантастического существа, на подоконнике лежала красная курительная трубка, кажется изготовленная с использованием тех же символов.
Судя по всему, человек этот придавал своему облику достаточно большое значение, во всяком случае, одет он был хотя и без каких-либо изысков, однако совершенно точно в стиле максимально соответствующем его возрасту и внешнему виду.
У Даны сразу же возникли ассоциации с весьма симпатичным антигероем одного популярного фильма. Длинные седые волосы, аккуратно подстриженная седая борода и усы, вместе с глубокими морщинами каким-то необычным образом подчеркивали живой, заинтересованный взгляд. В этом человеке совсем не ощущалась свойственная людям старшего возраста усталость, о нет, этот человек еще с интересом ждал чего-то, что могло разнообразить его жизнь. И встреча с новой хозяйкой усадьбы, как раз могла стать тем толчком, что должен был заставить кровь быстрее бежать в жилах.
Девушка не обратила внимания на щелчок двери за спиной, Ковентина явно не должна была участвовать в их разговоре. Но почему она так волновалась?
– Прошу прощения, что позволил себе явиться в дом без приглашения и более того, без всякого доклада занял эту комнату. Но надеюсь, вы простите мое самоуправство. Меня зовут Фелан Феррер.
Он сделал паузу, оставаясь при этом сидеть, откинувшись на спинку стула. Словно ждал от Деваны реакции, ответа на его слова. А она вдруг почувствовала себя ученицей, замершей перед завучем, не зная повода из-за которого ее пригласили в кабинет, но заранее не ожидающей от этого визита ничего хорошего.
Девушка поймала себя на том, что совершенно не знает, что сделать со своими руками, подавив сначала желание сложить их на груди, затем спрятать за спиной, в конце концов, нервно сцепила пальцы и, сделав шаг в сторону, просто опустилась, почти упала на кровать.
Хотя на почти полностью покрытом ухоженными зарослями лице мужчины различить что-либо было сложно, Дана готова была поклясться, что некая тень неудовольствия, или сомнения коснулась глаз. Возможно, именно это неудовольствие отразилось и в перемене позы, гость скрестил ноги и оперся на трость, словно постаравшись сохранить визуальный контакт.
Девушка вдруг почувствовала нелепое желание поболтать ногами и чтобы не выставить себя полной идиоткой она даже прижала ладони к коленям. Этот старик определенно тоже маг. Она ощущала невесомые колебания, движение перышка силы, притягивающее невидимые волоски. Нежно и непонятно. Сестры спали где-то в глубине под этими мягкими волнами, значит, это не представляло опасности для нее.
Интересно, а сознавал ли господин Феррер, что обладает такой магией? А может быть, он просто считал, что его сила воли, необыкновенный магнетизм влияет на людей. А впрочем, разве это не так?
– Позвольте я закурю? Я знаю, что большинство женщин не выносят табачного дыма, но может, вы разрешите старику его маленькую слабость?
Все слова этого, нет, не старика, она бы не рискнула так назвать деда Ковентины, хотя весь его облик однозначно намекал на груз прожитых лет. И в то же время, мужчина словно гордился своим возрастом и видимо собирался еще не просто наслаждаться жизнью, но и активно управлять жизнями других.
– Нет, ничего. Я только приоткрою окно.
Движение позволило окончательно справиться с эмоциями. За окном солнце лениво пробивалось сквозь череду плывущих светло-серых облаков. Осень уже наступила, хотя и притворялась пока молодящейся красоткой, яркими красками скрывая первые признаки неизбежного увядания.
Вдохнув полной грудью, два или три раза она вернулась на свое место. Теперь она присела нарочито медленно, старательно расправив все видимые и воображаемые складки платья.
В свою очередь господин Феррер так же медленно и спокойно достал из кармана металлическую коробочку, открыл и чиркнул спичкой. Потом раскурил трубку и с наслаждением выдохнул целое облако дыма. При этом он продолжал задумчиво рассматривать свою собеседницу.
Дана больше не ощущала даже мимолетного ощущения присутствия магии. Возможно, мужчина теперь думал о другом или эмоции покинули его. Очень может быть он, так как и многие другие, не подозревал о своих реальных способностях и даже не замечал их, а может запас сил у него был настолько невелик, что теперь они просто иссякли, не оказав на нее никакого воздействия. И все-таки, ей было очень интересно, что же это была за магия.
– Я приехал забрать свою внучку. Знаете ли, мадам, сейчас не лучшие времена и мне бы хотелось, чтобы она вернулась в наш дом.
Девушка продолжала молчать. Теперь поведение Тины уже не вызывало у нее удивления. У Даны дедушки никогда не было, как не было и бабушки. И в том необыкновенном одиночестве, в детских размышлениях о том, как это, общаться с людьми, которые тебя любят так же как мама или по-другому, но особенно сильно и нежно, лежа в кровати, она могла долго представлять их внезапное появление из ниоткуда. С объятиями, поцелуями и подарками.
Но так случилось, что они не появились, как не появился и отец. Постепенно, она научилась не задавать вопросы без ответов даже себе. И вот теперь она знает, кем были ее дед и бабушка. Она знает, как их звали, как они выглядели, она знает, что они умерли сотни лет назад. Это было странно и печально. Странно было осознавать, что бабушка не любила ее еще задолго до рождения. Хотя может быть потом, она изменила свое отношение?
А какие отношения связывали Ковентину с ее дедом? Во всяком случае он решился приехать в этот дом после того что произошло, после того как сын скрылся в ночи, после неудачи этого проклятого ритуала.
Кажется, его трубка погасла. Во всяком случае, старик опустил руку и просто ждал. Нет, сейчас Дана уже смогла понять, что и его костюм, и черный галстук, и рубашка, подобранные с таким вкусом, все эти вещи, они пережили вместе со своим хозяином многое. Основным достоянием этого человека, скорее всего, теперь, были его дети. И его внуки, а может быть только одна внучка. Ведь про детей Жака и Ханны она ничего не знала.
– Нет.
Его лицо не дрогнуло. Может быть, только что-то изменилось в глазах, совершенно мимолетно, но он уже отвернулся, нащупывая, где-то в глубине кармана коробочку со спичками.
Дана вдруг поймала себя, что зябко потирает руки, воздух, незаметно проникший в комнату, принес с собой не только осенние запахи, но и осеннюю свежесть.
Ей стало неудобно, наверняка гость, сидящий ближе к окну, озяб и, теперь нужно было вновь подняться с места, чтобы закрыть окно. Несколько секунд она колебалась, не зная как попросить деда Тины ненадолго отложить свою трубку. Но тот после одной или двух неудачных попыток сам поднялся и направился к окну. Глубоко вдохнув, несколько раз, он повернулся к окну спиной. Девана заметила, что его лицо почти совсем лишилось красок и теперь ничем не выделялось на фоне седых волос.
– Вам плохо? Я пугаю вас?
Произнося эту странную фразу, она более всего хотела, чтобы мужчина немедленно самым решительным образом возразил и нашел самое простое и естественное объяснение своей слабости.
Она поспешила к нему и почти силой вновь усадила в кресло. Потом прикрыла одну из створок окна. Вытащив платок, хотела вытереть выступивший на лбу старика пот, но он удержал ее руку.
– Спасибо, мадам. Жаль, что моя внучка забыла представить нас. Может быть, по этой причине беседа не очень получается.
Рука мужчины не очень напоминала руку старика, во всяком случае, кожа на руке еще была без неприятных пигментных пятен, и в ней ощущалось достаточно мужской силы. А Дана замерла, словно пойманная в ловушку взгляда. Там, совсем недалеко, за этими подступавшими к дому деревьями, за ветками, усыпанными замершими в молчании серо-черными воронами, за холодом утра, кто-то спрятался и стоял уже достаточно давно, наблюдая за ними и прислушиваясь к разговору. Этот кто-то пытался оставаться незамеченным и надеялся, что ему это удастся. Может быть, он хотел прочитать ее мысли и захватить в западню чуждых эмоций. Дана вдруг почувствовала прикосновение, легкое дуновение в том месте, где с левой стороны груди каждый ощущает нечто самое главное, источник жизни, место, прикоснувшись к которому получаешь немедленное и самое главное подтверждение. Сердце бьется – ты живешь. Может быть, это была угроза? Или предупреждение?
Звук упавшей трости заставил ее вздрогнуть и наваждение пропало. Она захлопнула окно.
– Меня зовут Девана. Можете обращаться ко мне без слова мадам. Я пока не замужем. Давайте перейдем в другое место. Может быть, прогулка поможет собраться с мыслями. И еще, здесь мне почему-то не по себе.
Через секунду она уже пожалела о своем предложении, оказалось, что господин Феррер немного прихрамывал, и что его трость была отнюдь не необычным аксессуаром, а самым необходимым предметом. Ощущение, что она все делает невпопад, вернулось с новой силой, и чтобы скрыть свое смущение она решительно открыла дверь и вышла в коридор.
Теперь она вспомнила о беспорядке внизу и решила, что лучше всего, если они продолжат беседу в гостиной. Наверно следовало пригласить гостя позавтракать или попросить подать чаю.
В коридоре было пусто, Ковентина видимо совсем не хотела принимать участие в беседе, и не ожидала от разговора ничего хорошего, поэтому поспешила исчезнуть в неизвестном направлении. Дана растерянно покрутила головой и от досады неожиданно для себя топнула.
– Давайте просто пройдемся. Я хорошо знаю этот дом, когда-то я часто бывал здесь. И не только здесь. Мальчишкой я часто носился по лесу, подсматривал за крестьянами, бывал и у друидов.
Девона прикусила губу. Тема друидов по-прежнему навевала на нее практически инфернальный ужас. Сейчас же, вновь вспомнился черный круг в земле и заунывное пение жрецов.
– Впоследствии я еще не раз бывал у них. Мне это помогло за морем. Там тоже встречается магия, хотя и немного другая.
Дед Ковентины бывал по другую сторону Атлантического океана? Кстати, интересно как он назывался здесь.
В любом случае, кроме нескольких отрывочных фраз о судьбе родителей Регана и о заморских колониях это было первое живое упоминание о земле по ту сторону. И хорошая возможность увести разговор от неприятной тематики в сторону обретения полезных, а может быть даже необходимых знаний.
– И как выглядит жизнь в королевских колониях. Там наверно все необычно и красиво?
Старик остановился, а девушка заметила, что одна, только сделав несколько шагов по коридору. Обернувшись, она обнаружила, что господин Ферран стоит, опустив голову и опершись обеими руками на трость.
– Простите, я заболталась.
Теперь мужчина полез уже в нагрудный карман и спустя мгновение в его руке появился запечатанный конверт, который он немедленно протянул Деване.
– Это второе дело, по которому я приехал. Теренций просил передать вам это письмо. Он добавил, что надеется, что вы все поймете. Может быть, поймете.
Замявшись на секунду не поднимая взгляда и не опуская руки, добавил.
– Я знаю итальянца давно. И Ханна замечательная женщина. Вы должны понять то, что произошло то, что они мне рассказали, не зависело от их воли.
Ни слова о сыне. Хотя, наверное, мог бы попросить за него, принести извинения от его имени. Или они думают, что после ужаса, который испытала она, никто не может рассчитывать на прощение?
– Ваш сын. Пускай возвращается. Конечно, пускай возвращается. Мы уедем в столицу, и кому-то надо будет позаботиться об имении.
– Я скажу ему. Конечно, столько лет прожито в этих стенах. А вам? Вам дорог этот дом? Как вы относитесь к тому, что здесь происходило? И сейчас, и раньше. Это старый дом. Здесь жило множество людей, они рождались и умирали часто, не узнав ничего вне этого маленького мира.
Она не знала что ответить. Вот разве что…
– Скажите, а где здесь хоронят умерших? Где здесь кладбище? У хозяев имения, у предков Регана наверно есть фамильный склеп?
Дед Ковентины обладал странной способностью, внезапно словно менять свой возраст, как будто одним махом мог скинуть десяток лет, спрятать их в карман, чтобы в нужный момент вновь извлечь прожитые годы и стать самим собой. Хотя кто знает, в какой момент он был ближе к своему естественному состоянию?
– Вы меня страшно удивляете девушка. Я же сказал, что с детства имение было моим вторым домом. Здесь я знаю все. И я видел фреску. Рассматривал это необычное изображение много раз.
Он сунул конверт ей в ладонь и накрыл второй рукой, зажав локтем трость. Некоторое время пристально вглядывался в амулет. Зеленый камень в когтях дракона слабо светился, мерцая искрами света.
– Здесь есть склеп. Когда-то там хоронили всех членов семьи. Теперь нет. Но я еще раз хочу спросить девушку с фрески, что для нее это место, что для нее этот дом, что для нее храм, сгоревший в драконьем пламени.
Теперь она была уверена, эта странно тяжелая трость была не просто так. Все было не просто так.
– Пойдемте, я покажу вам кое-что.
Теперь она уже пошла, не оглядываясь, и совсем не удивилась вновь, не услышав характерного деревянного стука. Еще секунду спустя она уже почти бежала, подобрав юбки.
Распахнув настежь дверь в свою комнату Дана почувствовала, еще немного и она разревется, забьется в истерике, упадет и откажется не только продолжать эту словесную дуэль, но просто ляжет и откажется вставать, чтобы не произошло. Закроет лицо и уши, окунется в благословенное небытие и, больше не будет ни отвечать на странные вопросы ни пытаться задавать свои.
– Вот. Это я хотела показать вам.
Мужчина внимательно рассматривал оба портрета, время от времени поглаживая свою стильную бороду. Дана присела на краешек старинного стула и, сложив ладони домиком приложила к губам. Сейчас происходило что-то важное, какое-то действо, которое могло объединить ее с этим человеком и со всем особенным миром, стоящим за ним, а могло и усилить вокруг эту атмосферу непонимания и страха.
– Ковентина покажет вам усыпальницу. Она умная девочка и не будет придумывать то, чего нет на самом деле.
Гость пытался найти что-то еще, шаря по многочисленным карманам костюма.
– Кто бы мог подумать. Извини, я, кажется, оставил свою трубку в своей комнате. Может быть, ты пошлешь кого-нибудь.
Дана погасила слабый огонек раздражения. Уже на ходу под стук каблучков она раздумывала, что заставило ее рассердиться. То ли, то, что она как девочка побежала исполнять просьбу старика, то ли, то, что он также как остальные словно избегала прямого разговора.
Может все они считают ее полной дурой? Трубка лежала на подоконнике холодная, чужая и совсем погасшая. Вороны покинули ветви деревьев и, теперь в панике носились огромным облаком, кажется совсем чуть-чуть ниже серых облаков.
Она вернулась буквально через минуту, но господина Феррана в ее комнате уже не было. Несколько минут глупого ожидания невесть чего под задумчивым взглядом с портрета. Наконец, вздохнув, пришлось согласиться с матерью, что старик сюда больше не придет. Оставалось только возмущаться и пожаловаться наступившей тишине.
– Только задашь какой-нибудь вопрос, как человек тотчас исчезает или чего похуже. От этого мельтешения у меня только начинает болеть голова.
Спустившись вниз, Дана обнаружила Ковентину, которая наблюдала, как слуга уныло сметал с мощеного подворья осколки стекол. Девушка держала в руках глиняную кружку, пила молоко и обменивалась с работником ничего не значащими репликами.
– Твой дедушка уехал?
– Ага.
Настроение у блондинки явно улучшилось, к ней вернулась привычная безмятежность.
– Королева объявила сбор ополчения. Вот он и поехал.
Трость сиротливо стояла у ног подруги таким же никому не интересным артефактом, как и трубка в руках Даны.
– Мне кажется, пожилому человеку не стоило бы ездить на такие мероприятия.
Слово «мероприятия» показалось совсем не к месту. Глупым и вообще неживым, не от мира сего. Наверное, Тине тоже так показалось, она взглянула, удивленно наклонив голову, словно раздумывая над таким странным определением военной компании. Потом видимо так и не придя к какому-то решению, достала еще одну кружку и протянула подруге.
– Хочешь молока?
И сделав глоток, добавила.
– Дед вечно ищет такие авантюры. Он же майор пехоты в отставке. Десять лет воевал в колониях с дикарями. А тут его с утра ожидали такие же, как он ветераны.
Слово ветераны, она произнесла по слогам растягивая звуки и, у Даны не осталось ни малейшего сомнения как Тина относится к этому сообществу немолодых вояк.
– Он тебе оставил свою трость. Сказал «на память».
Девона вернула пустую кружку. Пожалуй, стоило идти завтракать. Трость по-прежнему казалась ей непонятно тяжелой. Наверняка здесь был, какой-то секрет. Она начала ощупывать голову зверя.
Внезапный щелчок заставил вздрогнуть. Ковентина смотрела, разинув рот, когда в руках подруги блеснуло острие шпаги, деревянные ножны отлетели на десяток шагов в сторону и с глухим стуком ударились в стену дома.
«Да я запомню и сохраню этот подарок».
Визит господина Ферара, означал ли он только то, что дедушка приехал убедиться, что с его обожаемой внучкой все в порядке? И роль почтальона была единственной ролью, которую он на себя взял. А может быть приехал посмотреть, как идут дела у «ведьмы», и скоро ли она покинет родовое гнездо местной аристократической верхушки. А может быть, что-то еще? Что-то неуловимое было в его словах что-то, что она не смогла понять, расшифровать.
Но вот что могло быть в письме итальянца? Извинения? Нет, извинений она не примет. Тем более что гибель людей в тот день, в значительной мере лежит на нем. Его поступки, его слова не оставляли сомнений что он принимал во всей этой катастрофе самое непосредственное участие. Был ли он организатором? Может быть. Все может быть. В любом случае он предатель!
Вокруг все постоянно на что-то намекали, ждали какой-то реакции и сразу же отступали, с досадой или в недоумении. Просто ужасающая нелепица, что Теренций оказался таким негодяем, он мог бы объяснить ей все спокойно. Хотя может быть маг и пошел на все это потому, что так много знал о ней и об этом «предначертанном»? Нет, так она могла очень скоро начать бояться сама себя. Кажется, никаких жестоких желаний и кровавых планов у нее не было. До последнего времени.
Дана заметила, что почти смяла неоткрытый конверт. Но ведь действительно, планы у нее появились. Иначе, чем объяснить то для чего она едет в столицу. И не одна.