Прошло немало времени, пока Олег сообразил, что резкие высокие звуки во сне – это не пение птиц, а писк будильника. Он хлопнул по кнопке ладонью, повернулся на бок, собираясь подремать ещё немного, и охнул, так обожгло кожу. Сел резко, пощупал осторожно пальцами голову. Бровь вздулась, её надвое рассекал мягкий рубец, опухоль натекла в веко, и глаз открывался лишь наполовину.
Воспоминания фрагментами поплыли перед глазами. В эту бровь его ударила оторванная у чучела-рыцаря латная рука. Ударила стальным шестопёром семнадцатого века в музее. Этим самым шестопёром рука замахнулась на девушку, которая висела над полом в другой руке чучела. А в этот самый момент в них стреляла охотница из стального арбалета. И слишком медленно, как в кино, летела на пол дверь. А в клубах осыпающейся штукатурки висела золотозубая улыбка великана-бородача.
Олег закачался на постели, как от боли. Закрыл глаза, и прижал ладони к лицу. Конец. Никто уже не поможет ему. Ни один врач на этой планете. Полный бред. Бессвязный и больной.
Если проследить события вчерашнего дня в обратном порядке, отмотать, словно на кинопленке, то, абсурдными и невероятными были не только события в музее. Олег должен был бежать к психиатру гораздо раньше. Когда ему привиделась прекрасная девушка, которая сама почему-то подошла к нему. И самое невероятное, что вчера случилось – согласилась пойти с ним на свидание.
С ним! На свидание! Как он мог поверить в это?
Это – шизофрения. Последнее, что он прочитал на планшете вчера, пока болезнь окончательно не взялась за него, были именно эти самые симптомы: «Больной живёт в придуманном мире, разговаривает с несуществующими людьми». Остаётся добавить: сражается с чучелами рыцарей и ходит на свидание с красавицами.
А ведь он мог остановиться вчера, вовремя обратиться в больницу! Ведь был тот самый первый тревожный звоночек, предупреждение, когда по дороге в школу видел воображаемую девочку, благодарившую его за спасение от рогатого мужичка в шубе… Рогатый мужичок в шубе. Только подумать, что за дурацкое сочетание слов… рогатый мужичок… и в шубе!
И Олег громко засмеялся, понимая, что пропал. Стоит только рассказать кому-нибудь, и его упрячут в психушку. Насовсем.
На маленьком диванчике в углу пошевелилось одеяло и пробормотало:
– Я ммм… ещё немножечко посплю, ладно…
Волосы поднялись дыбом на голове Олега. Там кто-то был!
Он бросился к двери и тут же остановился. Что, если это снова ему только кажется? Сейчас он выскочит, закричит, переполошит весь дом, а на диванчике – никого? И что скажет? В моей комнате говорящее одеяло?
Тогда – точно психушка. Мама сама вызовет.
Олег со страхом шагнул от двери и коснулся пальцами уголка одеяла. Сжал осторожно, словно живое существо, которое в любое мгновение может вырваться и улететь. Потянул на себя. Сердце замерло. Край одеяла, скользя, послушно, открыл волнистые спутанные темные волосы, ясный лоб, изящные брови, тонкую полоску закрытых глаз, задорный носик, и вдруг тонкая ладошка дернула полог, укрывая голову. Послышалось приглушенно:
– М-м-м… ну ещё немножечко…
– Ага, – машинально произнёс Олег и замер.
В его комнате спала та самая красавица, за которую он вчера дрался с чучелом рыцаря. Болезнь прогрессировала!
В этот момент снова запищал будильник. И, как обычно, мама постучала в двери:
– Олежка! Олежка, вставай!
– А? – только и смог выдохнуть он.
Одеяло пошевелилось, и над его кромкой появились синие, моргающие спросонья глаза.
– Встава-ай! – повторила мама. – В школу опоздаешь!
– Ага, – прохрипел он.
С ужасом он увидел, что девушка собралась что-то сказать. Быстро прижал палец к своим губам, умоляя молчать. Люба закивала понимающе.
– Олежка! – снова послышался голос мамы. – Ты в порядке?
– Да-а-а, – протянул он певуче, – а ка-ак же! В полном!
– Что-то мне твой голос не нравится, – озабоченно проговорила мама. – Дай-ка я на тебя посмотрю…
И ручка дверного замка поползла вниз.
– Нет!
Он ухватился обеими руками за ручку со своей стороны.
– Я в порядке! Правда!
Мама пыталась открыть дверь, но скоро передумала:
– Хорошо. Завтрак на столе, я побежала.
Удаляющиеся шаги.
– И проверь замок в свою комнату, туго открывается! – сказала мама уже из коридора и захлопнула дверь.
Дважды провернулся замок. Олег сел в кресло и обхватил голову ладонями.
– Доброе утро, – улыбнулась ему галлюцинация девушки.
– Доброе, – подтвердил он, хотя был совершенно уверен в обратном.
– Это мама твоя? – просто спросила галлюцинация.
– Мама, – подтвердил он снова, лихорадочно соображая, как быть дальше.
– Болит бровь?
Олег моргнул непослушным веком:
– Болит.
– Спасибо, что спас меня, – проговорила галлюцинация благодарно.
Олег неопределённо махнул рукой. Мол, пустяки.
– Нет, правда, – проникновенно сказала она. – Положение было самое безвыходное. Наверное, сам Сивоус бы не сладил.
Олег только пожал плечами. Вздохнул рассеянно. В голове роились тысячи вопросов, но разговаривать с галлюцинацией вообще было достаточно глупо. А уж спрашивать о собственных странностях и подавно.
Но не выдержал. Кашлянул в кулак и поинтересовался:
– А как ты… тут вот оказалась?
Синие глаза удивлённо моргнули в ответ:
– Ты меня привёл.
– Ах да, – кивнул он.
Подумал, как же они прошли мимо мамы, и уточнил:
– В смысле… э-э, через дверь, по лестнице там… да?
– Протокой, – ответила она односложно и непонятно.
А глаза её приглядывались к нему, и выглядело так, будто он шутит над какими-то очень понятными вещами.
– Точно, – щелкнул он пальцами. – Само собой. Протокой, как же ещё!
И хихикнул глупо.
– Ты… не помнишь, да? – участливо спросила галлюцинация.
– Да нет, что ты. Как ты могла подумать только, – ответил Олег со всей возможной серьёзностью. – Помню, конечно.
Почесал затылок, вздохнул и добавил:
– Но не всё.
– А что помнишь? – приподнялась она на локте.
– Сначала начинать? – задумался Олег.
– Давай с конца, – подсказала галлюцинация мудро. – Быстрее будет.
– Снег… снега очень много, крепость за лесом. Кружится, кружится и… всё…
– Верно! Ты меня вывел почти к дому, к летнему стану. А потом снова протока. И мы – здесь.
Он указал пальцем на пол:
– Прямо здесь?
– В этой комнате, – подтвердила она.
«Значит, мама ее не видела, – с облегчением подумал он. – Впрочем, вряд ли мама вообще может видеть мои персональные галлюцинации».
– А потом что? – спросил быстро.
– Что? – переспросила непонимающе.
– Ну… что тут было?
– Ты уснул.
– Сразу?
– Сразу. Рухнул на кровать.
Похоже на правду. Хотя, какая тут может быть правда!
– Выстоять против двух охотников и самого Кукольника непросто. Они – Мастера, и каждый держал нас. Ты, наверное, совсем потерял силы, – проговорила галлюцинация понимающе.
Он только кивнул. Ему стало совершенно ясно – Люба уверена, что ему хорошо известно, что такое «протока» и кто такие «охотники». И, хотя он совершенно искренне считал её галлюцинацией, потерять уважение и доверие в её, пусть и воображаемых, но таких прекрасных глазах, ему не хотелось. Хотелось, чтобы она всегда так на него смотрела. И не исчезла никогда.
Посмотрел мельком на будильник и ахнул – первый урок начинался через полчаса.
Вскочил.
– Завтрак на кухне, – принял неожиданно решение, – туалет-ванная у коридора. До пяти никого не будет. А если кто вдруг придёт – прячься.
– Куда прятаться? – округлила глаза.
– В шкаф прячься. Только тихо сиди, ладно?
– Я с тобой! – села, прикрываясь одеялом.
Он упреждающе поднял ладонь:
– Не надо! Там ведь охотники. И этот… Кукошник. Забыла?
Она закивала серьёзно и вновь вскинула на него глаза:
– А ты куда?
– Мне нужно, – поднял с пола портфель, застегнул. – Протоки проверю. И вообще. Обстановку разведаю.
Она смотрела на него, как на героя. И он вышел тяжёлой мужественной поступью и оглянулся только в дверях, чтобы ещё раз увидеть восхищённый взгляд прекрасной галлюцинации.