Глава 3. В которой происходит совсем непонятное
В небе над пустырём раскатился дикий вскрик:
– И-и-и-и-и-и!
И прямо в самую серёдку наметённого редута с этим визгом что-то рухнуло так, что снег взвился столбом.
Едва снежная пыль рассеялась, оторопевший Олег увидел, что это была темноволосая девушка. Она огляделась и охнула:
– Ну ничего себе!
– Ничего себе, – повторил машинально Олег.
– Ай! – вскрикнула от испуга девушка.
– Ой! – с перепугу подпрыгнул Олег и съехал с борта редута к самым её ногам.
С минуту они таращились друг на друга. Олег успел разглядеть, что у неё синие большие глаза и девушка очень даже ничего. Только костюм довольно странный – платье средневековое и плащ за спиной до пола, словно она тоже участвовала в исторической реконструкции.
– Привет, – сказал Олег и улыбнулся.
Прямо над ними в небе послышался рёв, как у пикирующего бомбардировщика.
– Это пёс! – взвизгнула девушка и припустила с неожиданной спринтерской скоростью. – Беги!
– Чего? – ахнул Олег.
С оглушительным шлепком в снежный сугроб рухнуло нечто увесистое. Снова весь мир заволокло снежным облаком.
Олег замер, раскрыв рот.
– Беги-и-и! – кричала откуда-то уже издалека девушка.
Олег выставил клинок вперёд, как учили на фехтовании, и принялся пятиться. В клубах снежной пыли ворочалось какое-то тёмное пятно, урчало и хрюкало. И вдруг, разрывая снежную завесу, с быстротой молнии бросилось на Олега. Едва Олег разглядел его морду, покрытую густой шерстью, четыре маленьких, светящихся яростью глаза, пасть с рядами острых зубов и кривые козлиные рога, как уже бежал от него быстрее ветра вдоль улицы и кричал от ужаса.
И вдруг провалился в пыльный узкий лаз. Скользнул, будто с горки, и вылетел, головой вперед, как торпеда, в кучу тряпья.
– Апчхи! Ап… ап. – Пылью забило горло.
За спиной послышался грохот и удивлённый рёв – рогатый, похоже, провалился в ту же дыру, а значит, приближался сейчас со скоростью пушечного ядра. Эта мысль придала Олегу ускорение. Вынырнув из тряпья, Олег бросился в открытую дверь и помчался узким проулком. И скоро выскочил к небольшой площади, где стояла черная, запряженная двойкой унылых лошадей карета. У кареты стоял такой же, как и лошади, унылый мужик с франтоватыми короткими усиками, с массивным ружьем на плече и узкой кривой саблей на боку.
– Стоп, кумпель![2] – поднял он ему навстречу руку.
Позади в проулке взревел рогатый – его приземление вышло, видимо, не таким мягким, как у Олега. И вне всяких сомнений, злости ему прибавило. Потому объясняться с усачом Олег и не подумал. Набрав скорость, рухнул на бок, проехался по слабому ледку под каретой и дунул дальше.
Мужик крикнул ему вослед:
– Прежештань, бо штрелям![3]
И тут же взвыл:
– Матка Бозка! То Демон! Демон!
Хлопнул выстрел, загремело что-то, и усач бросился за Олегом, да так резво, что почти обогнал. Им встретились ещё трое с ружьями.
– То Демон! – прокричал им усач. – Демон!
– Демон! – закричал и Олег, тараща глаза. – Демон!
Стрелки оказались не робкого десятка. Опустились на колено, защелкали курками, пропустили бегущих и грянули залпом.
– Матка Бозка! – заорали слаженно, выхватывая клинки.
Усач вспомнил о своей сабле, развернулся и бросился к ним на помощь. Олег не останавливался, лёгкие ноги сами несли его вперёд. Ему удалось пробежать ещё пару тёмных улиц, прежде чем он окончательно выдохся и уперся ладонями в каменную кладку тупика, глотая воздух с натугой. В голове у него тут и помутилось совсем. Хотелось домой, хотелось понять, что такое происходит. Мужики с ружьями, рогатые собаки… И куда он мог провалиться прямо на выходе из городского парка?
Где-то наверху скрипнула ставня, и его окатили помоями. Так просто, безо всякого повода. С макушки до пят. Олег пригладил волосы и принюхался – кажется, рыбный суп. И, кажется, несвежий. Впрочем, расстроился не то чтобы очень. Впечатлений и так было достаточно.
Запахнул куртку и побрел. Сыпал легкий снежок. Темные улицы были безлюдны, ни огонька. Олег долго петлял проулками и снова вышел к черной карете. Унылые лошадки спали, опустив головы. Усача не было.
Олег проковылял дальше и вышел к дому, в который, судя по обрывкам воспоминаний, он и провалился из парка. Снег прекратился, тучи разошлись, и серебристая луна осветила выбитую дверь с приколоченным веночком.
Олег вошел. На стене напротив двери висела на стене безобразная старуха, точно такая, какой рисуют в сказках Бабу Ягу – вся из морщин, с провалившимся подбородком, с крючковатым в бородавках носищем. Олег оглядел её без интереса. Прошелся по комнате. Окон нет. Дверь да очаг. Не в трубу же они с рогатым влетели. Или в трубу?
И тут заметил, что старуха со стены следит за ним хитрым красным глазом. И обомлел.
Она вдруг вскинулась, будто сорваться со стены норовила:
– Бе-бе-бе!
Олег от испуга оступился и упал в тряпьё. И пол под ним расступился знакомо – кажется, он снова угодил в тот же узкий лаз. Полетел, зажмурившись, а вслед ему, как в колодце, дробилось эхом старушечье карканье:
– Испугался, бе-бе-бе, испу… гался… гался…бе…бе… бе…