Глава 5

Его прикосновение сродни удару током, я теряюсь и мешкаю, земля уезжает из-под ног.

Я ведь сплю? Такого не может происходить наяву.

Пробую высвободиться, но Кит в недоумении оглядывается:

– Эй, ты чего?

– Не уверена, что могу пойти с тобой… У меня еще дел полно!

– Да брось, тут рядом! Не пожалеешь! – заверяет он тоном, не терпящим возражений, еще крепче сжимает мое запястье и напролом, через кусты и газон, тащит меня в неизвестность.

Я не вижу впереди ничего, кроме его спины и широких плеч, яркого жилета поверх серой толстовки и закатанных до локтей рукавов.

На ходу он кричит рыжему:

– Присмотри за имуществом! По стольнику, но розовая закончилась!

И рыжий, скучавший возле всеми забытых ружей и мишеней, обреченно плетется к аппарату, превращающему сахар в облака.

Прибавляю шаг и, поравнявшись с Китом, осторожно спрашиваю:

– У тебя не будет из-за этого проблем?

– Нет. У меня никогда не бывает проблем!

Кит беззаботно улыбается, и я сконфуженно опускаю лицо.

Зеленая трава под подошвами сменяется серым асфальтом. Впереди раскинулась громадная металлическая конструкция: рельсы, кардиограммой парящие в воздухе, и тонкие стальные спицы, чудесным образом удерживающие их на высоте. «Полет дракона» – наш аналог американских горок.

– Жди здесь! Я быстро, – бросает Кит и наконец отпускает меня.

Брошенную руку покалывает электричество, под ребрами зудит, будто стаи бабочек трепещут и бьются внутри.

Поглубже вдыхаю, оцениваю размеры аттракциона, и дурные предчувствия мутью поднимаются со дна души.

Я с тревогой наблюдаю за сценой, разворачивающейся поодаль: этот дурень Кит тихонько крадется к грузной женщине, важно восседающей на складном стуле, выпрыгивает из-за спины и накрывает ее глаза своими клешнями. Та охает, сбрасывает их, резко вскакивает, а Кит ржет, словно конь. Ему тут же прилетает подзатыльник, глухой звук удара по пустой голове разносится по округе, и я не могу сдержать смех.

Кит потирает башку, с обидой глядит на тетку, настойчиво просит о чем-то, но та лишь хмурится.

И тогда Кит мгновенно преображается. Он становится милашкой. Я даже прищуриваюсь, чтобы ничего не упустить…

Это зрелище воистину невыносимо – сердце сжимается от нежности и сладкой боли, когда я вижу столь невинное прекрасное существо. Он сводит ладони в умоляющем жесте, и, могу поклясться, на глазах у суровой женщины сами собой выступают слезы.

Она капитулирует – быстро кивает, и Кит, сияя, как новый пятак, летящей походкой направляется ко мне.

Озираюсь в поисках путей к отступлению, но ноги подводят. Кит, уже не милый, а обычный – дурной и загадочный – радостно сообщает:

– Она разрешила. Прошу! – И раскланивается, указывая на огороженный заборчиком ход к аттракциону.

Последняя надежда на спасение меркнет: женщина скрывается в будке, ее фигура в оранжевом жилете маячит в окне и склоняется над пультом.

Кит терпеливо ждет, пока я устроюсь на не слишком удобном сиденье, усаживается рядом, опускает крепления и защелкивает их на мне и на себе.

Дребезжит звонок, тележка приходит в движение.

– Это очень доставляющая вещь! – торжественно втирает мне Кит, в предвкушении становясь похожим на маньяка. – Ты сейчас все проблемы забудешь! Я клянусь тебе! Я знаю, о чем говорю!

Я не слушаю – заранее зажмуриваюсь и мертвой хваткой сжимаю теплый металл, отгородивший меня от пропасти и верной смерти.

Тележка разгоняется, карабкается вверх и ухает вниз вместе с моим желудком. Центробежные и центростремительные силы швыряют меня в разные стороны, вдавливают в кресло и вырывают из него, я проклинаю все на свете и этого придурка Кита.

По левую руку он орет во все горло:

– Юх-ху! – И визжит как девчонка.

В ушах завывает ветер, каре давно превратилось в воронье гнездо, под опущенными веками вспыхивают и гаснут красные сполохи.

Вокруг творится ад и хаос, моя никчемная жизнь вот-вот оборвется.

Снаряд взлетает почти вертикально и замирает.

– Сейчас будет круто! – пытается отдышаться Кит. – На счет «три» открой глаза и не держись! Ладно?

В ужасе мотаю головой и еще крепче зажмуриваюсь.

Адская карусель срывается в пике, Кит хрипит диким сорванным голосом:

– Ну, давай! Раз, два… Три!!!

И я, вопреки здравому смыслу, распахиваю глаза.

Расслабляю онемевшие пальцы, осторожно развожу в стороны затекшие руки.

Отпускаю страхи и тревоги и… Лечу.

Время остановилось, лучи солнца и теплый ветер гладят лицо, я касаюсь ладонью мягкого неба, пробегаю резиновыми подошвами по густым кронам сосен, ловлю облака, вижу сверху каждую мелочь этого мира, и он прекрасен.

Огромное счастье не вмещается внутри, раскрываю рот, и оно вырывается наружу звонким криком.

– Я лечу, вашу мать!!! – дерет глотку Кит, в порыве единения душ я присоединяюсь к его воплю:

– Я тоже лечу!!! Я лечу-у-у-у!!!

На нас смотрят, а мы хохочем, проваливаемся в яму и снова устремляемся к неведомым вершинам.

Скорость снижается, постепенно сходит на нет, карусель тормозит. Впечатываюсь в тишину и несколько секунд прихожу в себя.

Кит первым проявляет признаки жизни – щелкает креплением и безо всяких церемоний избавляет от оков и меня.

– Ну как? – шепчет он, уставившись в упор.

Чтобы прийти в сознание, мне сейчас необходимо не отпускать его взгляд. Серый, бездонный и спокойный, так похожий на взгляд старого друга.

И я держусь за него.

– У меня нет слов… – шепчу в ответ.

Кит улыбается так, что заходится сердце.

– Закругляйся, Никита! – зовет женщина у будки, он вздрагивает, обреченно возводит очи к небесам и ловко выпрыгивает из тележки.

Я тоже выбираюсь наружу, и мы бок о бок медленно бредем назад – земное притяжение кажется непреодолимым для тех, кто сумел взлететь.

– Спасибо! Это было незабываемо! – признаюсь, и горло саднит.

Кит набрасывает на растрепанные волосы капюшон, замедляет шаг и прячет руки в карманы жилета:

– Всегда пожалуйста.

Мы вновь играем в бессмысленные гляделки, а я задыхаюсь от ужаса: через какую-то пару минут мы расстанемся. Дойдем до его рабочего места и попрощаемся – у меня нет больше повода задерживаться тут.

Поток пьяных мыслей не дает сосредоточиться, но я все же придумываю гениальное решение: а если мне тоже что-нибудь для него сделать? Просто так, как ответный жест. В этом ведь нет ничего такого…

Даже если этот парень – не кто иной, как придурок Кит.

За его плечом, в конце аллеи, белеет строение из стекла и пластика, желтая вывеска оповещает отдыхающих, что внутри находится кафе.

Молниеносная идея вспыхивает в мозгу и слетает словами с губ быстрее, чем я ее осознаю:

– Кит… Как насчет того, чтобы зайти во-о-он туда? Я угощаю!

Я готова с разбега убиться о стенку и исчезнуть от позора, потому что все это неправильно, и вообще…

Но Кит повергает меня в шок. Он соглашается.

– Почему нет? Я так хочу есть, что, наверное, тонну булок сожру!