Балсан
Меня всегда привлекало оружие. Увидев красивый клинок, я замирал в благоговении и мог сидеть часами, любуясь извилинами рисунка на металлической, тускло-серой, как рыбья чешуя, поверхности.
Увы, отцам требовалась помощь, они не желали терять работника. К пяти годам я помогал доить коз, давал им сено, собирал хворост, ловил рыбу, в общем, делал то же самое, что и остальные мальчишки в нашем селении.
А еще нянчился с братьями. Когда родился Гампил, я не помню, но в памяти остались яркие лоскутки, отгоняющие злых духов над его колыбелью.
После рождения Дэлэга мама долго болела. Соседки шептались, что рождение красивого ребенка отняло ее красоту и теперь наши отцы будут больше времени проводить в горах. Но этого не случилось. Напротив, старший отец стал приходить с пастбища каждую ночь.
Он приносил дрова и сладкие коренья, неловко гладил меня по голове шершавой рукой и шел к матери, проверяя, как она укутана, что-то рассказывал ей, качал новорожденного, а на рассвете уходил. До того, как встанет солнце, ему нужно было добраться до горного луга, чтобы подоить коз.
А я оставался в доме за старшего: раздувал огонь, кипятил чай, поил теплым молоком Гампила и прибирал в доме.
Это была трудная зима для нашей семьи. Было много снега, козы с трудом добирались до сухой травы и веток. Дров не хватало, а у меня не доставало сил собирать их самому – от голода я сильно исхудал, и ветер, надсадно воя, угрожал сбросить меня в ущелье при попытке выйти за пределы двора.
Вокруг, казалось, наступила беспросветная мгла. Целыми днями Гампил тихо сидел в углу, боясь пошевелиться, маленький Дэлэг качался в скрипучей люльке, а мама… мама тихо умирала, лежа под грудой пестрых одеял.
А потом все изменилось. В одну ночь ветер стих, а утром, выбегая во двор по нужде, я услышал капель – снег на крыше начал таять!
Через неделю, когда двор затянуло зеленой травой, с гор спустился старший отец. Он принес тушу дикого козла, вынес на солнце похудевшую до прозрачности маму и сказал, что все козы нашего стада окотились близнецами.
Я не знал, что думать. Любое отклонение от нормы могло оказаться гневом богов или дурным предзнаменованием, но, кажется, на сей раз все было совершенно иначе.
Погревшись на солнце, мама вдруг бледно улыбнулась и впервые за долгую зиму сама попросила поесть. Дэлэг прекратил плакать и начал хватать ручонками шаловливые солнечные зайчики, прыгающие по его колыбели. Гампил же выбрался из угла, в котором прятался, и обнял старшего отца, вызвав у него слезы.
И это весеннее волшебство не кончалось!
Через пару дней к нашему дому подошел астролог. Пощелкивая длинными, почти до земли, бирюзовыми четками, он остановился у двери и стоял там, пока старший отец не вышел с поклоном, поднося дорогому гостю чашу с водой.
– Прошу пожаловать в наш дом, знающий пути звезд. – Отец склонился в неглубоком вежливом поклоне.
– Пусть на ваш дом снизойдет процветание, – ответил астролог, омывая руки.
В это время Гампил, которому было плохо видно, сильно толкнул меня в спину, и я вылетел на освещенный солнцем двор прямо к ногам астролога.
Старик уставился на меня неожиданно яркими карими глазами, потом усмехнулся, погладил по голове и сказал старшему отцу:
– Я пришел объявить тебе волю богов, но вижу, что они сами не забывают о вас.
Отец немедленно пригласил астролога в дом, и он провел в нашем доме несколько часов, попивая чай под неспешную беседу. Нас к разговору не допускали, но когда астролог ушел, пощелкивая своими необыкновенно длинными четками, отец притиснул меня и радостным голосом сказал:
– Балсан! Радуйся! У вас с братьями есть невеста!
Вскоре мама встала. А к лету она уже совсем оправилась. Как и прежде, в нашем доме пахло пирожками с медовой начинкой, тихонько жужжала прялка, погромыхивали медные кастрюли, а отцы вновь шутливо соревновались за право поставить свои башмаки у порога ее спальни.
Осенью настала пора помолвок и свадеб. Я до сих пор не знал, что значит иметь невесту. В один из праздничных дней мама достала из сундука новые рубашки для отцов и для нас.
Она причесала мои вечно лохматые волосы и натянула на мою голову легкую шапку, украшенную бусами:
– Сегодня пойдем заключать помолвку, сынок. Присматривай за братьями, чтобы не озорничали, – попросила она.
Я немного растерялся, но был доволен и появлением новой рубашки, и ярким бусинам, и корзинке сладостей, приготовленных в дар.
Мы долго шли по широкой тропе к большому дому, стоящему почти в центре селения.
Когда подошли ближе, Гампил запрокинул голову, с восторгом разглядывая резьбу на карнизах. Дэлэг висел у меня на шее, серьезно посапывая в ухо, и разглядывал дом, засунув в рот палец. Наверно, ему большой яркий дом напомнил праздничный пряник, а может быть, его привлекли бубенцы, украшающие сбрую привязанных у поильни пары лохматых лошадок.
У ворот нас по обычаю встречали родственники невесты. Мне показалось странным, что все смотрели настороженно, но меня больше заботили братья, и я не разглядывал тех, кто ожидал нас под навесом.
Отцы усадили маму на ковер. Напротив, уже сидела мать невесты с мужем. Пожилая нянька держала на руках крохотную девочку в ярком кафтанчике. Я мельком взглянул на малышку и удивился: девочке было больше года, но она смотрела на все безучастно. Ее большие карие глаза казались сонными, а ротик вялым.
Произнеся ритуальные слова, наши родители и родители невесты приложили пальцы, омоченные кровью, к деревянным дощечкам с подписанным договором. В тот же миг девочка, чинно сидящая на руках няньки, забилась, закатывая глаза и пуская слюни. Родственники и зеваки брызнули в стороны, а отец невесты странно усмехнулся.
Старший отец вскочил и ткнул в него пальцем:
– Твоя дочь – наказанная душа! Ты скрыл это от нас!
– Так было сказано астрологом, – ехидно заявил крепкий мужчина в богатой одежде. – Ты же хотел для своих сыновей невесту с богатым приданым? Ты ее получил! Теперь твои сыновья связаны с ней, пока смерть не разлучит их. – И он помахал дощечками с подсохшими отпечатками.
Лицо старшего отца закаменело, а по лицу матери потекли слезы. Мы быстро ушли, не прикоснувшись к приготовленному в стороне праздничному пиру.
Мама проплакала несколько дней, в большом волнении разговаривала с повивальной бабкой и соседками, а потом неожиданно успокоилась.
Однажды я нашел ее на любимом месте у ручья, она отложила прялку и смотрела в воду. Заметив меня, поманила рукой и усадила рядом на потертую козью шкуру.
– Ты видел эту девочку, Балсан?
Я утвердительно кивнул.
– Что ты о ней думаешь?
Я пожал плечами. Она походила на больного козленка – слабая, безвольная, таких козлят старший отец выхаживал только в том случае, если в стаде не хватало сильных козлят, а молока и травы было в избытке.
Мама крепко обняла меня, уткнулась в волосы и сказала:
– Иногда боги дают нам тяжелую ношу, но потом не забывают о награде. До брачного возраста еще много лет и веление звезд может измениться.
«Или она умрет», – подумал я.
– Или мы умрем, – задумчиво сказала мама.