– Все, – откидываюсь на спинку кровати оббитую белой кожей, – Кофе приготовь, – шлепаю рукой по голой заднице девицу, что лежит, приходя в себя после бурного секса.
На тумбочке веселой трелью заливается телефон, вижу на аватарке лицо отца.
– Вот черт, – беру трубку, отвечаю на звонок, – Да, пап.
– Матвей, твою мать! – орет отец, отчего я глохну на одно ухо, морщусь, чуть отвожу телефон в сторону, – Ты где сейчас должен быть?
– И тебе доброе утро, – ехидно отвечаю ему, перебирая в уме все свои грехи, что сделал за ночь. Нашел только один, который сейчас натягивает на свои силиконовые шары простыню, обиженно дуя губы.
– Какое на хрен утро! Время почти обед! – продолжает отец, – Ты никуда не торопишься, как я понимаю?
– А куда? – удивляюсь в свою очередь.
– На бляд**, мать твою! – снова орет отец,
– Только что оттуда, – смеюсь я.
– Я зачем тебя устроил к Завьялову?
– Зачем? – спрашиваю, со своей стороны.
– Чтобы ты работал!
– Ааа, это, – закидываю одну руку за голову, открывая идеальный накачанный пресс.
Девица, которую подцепил вчера в клубе, принимает это за приглашение и изображая из себя мурлыкающую кошечку, ползет по кровати ко мне. Накачанные губы свернуты трубочкой, платиновые волосы разбросаны по спине, грудь колыхается из стороны в сторону. Руки с длинными кровавыми когтями ныряют под простыни, сжимая уже подрагивающий член.
– Полегче, детка, – выдыхаю в трубку и закатываю глаза от обновленного крика отца.
– Матвей! – орет он, а я чувствую, что пальчики уже заменили горячие губы. Черт, не могу думать вот так, когда там внизу ураган поднимается.
– Я тебе перезвоню, – говорю в трубку и уже почти отключаю телефон, когда слышу грозное:
– Карты все твои я блокирую, давай, спи дальше, – и батя отключается.
– Пап! – теперь уже я ору, в замолчавший телефон и откидываю от себя за волосы детку, чуть не отрывая себе детородный орган.
– Мотя! – возмущается она, а мне не до этого.
Вскакиваю с кровати и в припрыжку бегу в ванную.
– Вещи собрала, такси вызвала и телефон оставь, все, мне нужно на работу, – успеваю сказать детке, скрываясь за дверью.
За рекордное время успеваю собраться, нацепить серый костюм в черную полоску, черную рубашку, часы на руку по дороже и новые итальянские ботинки ручной работы. Детка, слава Богу, уже свалила, так что выезжаю из своего арендованного таунхауса почти за двадцать минут, как вскочил. Для меня это достижение, я так быстро никогда не собирался. Как правило, долго вожусь, выбирая рубашку, обувь, приглаживаю прическу, чтобы не торчало все во все стороны. Сегодня марафет отменяется.
Пока еду на свою новую работу в другом городе, пытаюсь дозвониться отцу, но он не берет трубку. Захожу с другой стороны, включая тяжелую артиллерию.
– Мам, – начинаю ласково, как нашкодивший ребенок.
– Нет и нет, – тут же выдает мама.
– Как нет? – обалдеваю я. Чтобы мама меня не поддержала? Да такого быть не может!
Бью в раздражении по рулю своего спортивного черно-матового Порше и тут же любовно поглаживаю, моя машинка, еще неделю как не обкатанная.
– Матвей, папа сильно рассердился. Я к нему даже подходить боюсь, – начинает мама, – Ты понимаешь, сколько стоило нервов устроить тебя к Завьяловым? Ммм?
– Мам, ну нисколько не стоило, – пытаюсь подластиться к родительнице, – Посидели в своем дедовском клубе, выпили, решили. Че начинаешь, все же хорошо было! Папа улетел в свой Санкт-Петербург, я перебрался в этим богом забытую Москву. Сделал все, как вы хотели, все хорошо.
– Матвей, нет, не хорошо! Ты два года как закончил свой архитектурный и даже не собирался никуда устраиваться. И вообще, я считаю папа правильно поступил!
– Мам, ну ты чего? – возмущаюсь я, – Я работал.
– Где, ну где ты работал? В клубе у своего друга? Барменом? И сколько? Два дня? Пока вы не перепились там все и не устроили погром? Нет, Матвей и не проси. Папа так решил.
– Я не хочу сидеть в офисе и протирать штаны, это не мое, ну мам! Я вообще хочу домой в Санкт – Петербург, мне здесь не нравится.
– Так, пора взрослеть сын, я и так из-за тебя маникюр сегодня пропустила. Папа с утра так возмущался, так кричал, что пришлось его валерьянкой отпаивать. А еще…, впрочем, не важно.
– Он тебе лимит по карте грозил урезать? – догадываюсь я.
– Ой, все, – бросает мама трубку.
– Черт! – кричу на весь салон во всю глотку, а машина внезапно дергается и глохнет, – Вот только этого мне сейчас не хватало!
Накатом съезжаю на обочину, сижу, смотрю, как мимо меня проносятся тачки. Так, что делать? Эвакуатор не вызвать – нет денег, до заправки мне не доехать, да и на нее нет денег. Беру в руки телефон и листаю длинный список друзей. Значит, что мы имеем. Леха с отцом в командировке на Урале, Олег в Америку умотал на месяц, Женек, ага, Женек. Единственный друг, что сейчас должен быть в Москве. Набираю друга, слушая, что абонент не абонент.
– Да чтоб вас всех, – возмущаюсь на всю машину и вижу, как впереди меня заруливает на обочину, останавливаясь, новая модель ауди, цвета красная вишня.
Из машины показываются длинные стройные ножки в обтягивающих сапогах из кожи питона. Затем и сама хозяйка в ультракороткой юбке из такой же шкуры и белой меховой курточке. Да чтоб меня, мое спасение приехало. Растягиваю губы в своей самой обольстительной улыбке и открываю дверь, покидая салон.
– Привет, – облокачивается боком на капот своей машины красотка, раздевая и подсчитывая взглядом ценник на моей одежде, – Помощь нужна?
Ее губы пухлые, манящие, глазками хлопает с наращенными веерами, топик весь усыпан стразами, открывает загорелую грудь.
– Привет, нужна, – встаю в такой же позе, как она, обольстительно улыбаясь опираюсь на свою машину, – Бензин кончился, подбрось до города? Сами мы не местные, от помощи не откажемся.
– Вижу, – кидает взгляд на номера блондинка, замечает, что не из Москвы, – Без проблем, – призывно улыбается красотка, – Вика.
– Матвей, сражен до глубины моего свободного сердца, – отвечаю ей улыбаясь, приближаюсь к ней и прикладываюсь губами к протянутой ручке.
– Поехали, – выдыхает томно Вика, словно я уже начал ее раздевать.
– С тобой, хоть на край света, – отрываюсь от ее надушенной руки, беру из машины пиджак, телефон и портмоне, – Вези меня, моя судьба.