Никитос обиделся. Даже если у Сени была какая-то своя тайна, нечего было убегать, ни слова не говоря! Допустим, они не были большими друзьями, скорее, приятелями, но… Кто кому-то подсказывал на контрольной таблицу умножения? И занимал место в столовой? И звал поиграть в приставку? И заходил по дороге на фехтование? Не без корысти, правда, а в надежде на вкусные пирожки Бабы Зины.
Никитос решил потребовать объяснений. Хотя бы на правах одноклассника. Поэтому он воинственно поправил очки на носу. И двинулся вслед за Сенькой.
Таиться смысла не было. И вовсе не потому, что пара лишних килограммов и красная толстовка делали Никитоса довольно заметным. А потому что Сеня всё равно его не увидел бы. Он метался по опушке леса – то туда, то сюда. Как будто что-то потерял. И вдруг!.. Никитос пересёк улицу и бросился через поле к лесу. Туда, где буквально секунду назад пропал Сеня.
Подбежав к деревьям, Никита притормозил. Лес впереди казался тёмным, страшным, загадочным. Одно дело, когда про такое смотришь в кино или читаешь в книжке. И совсем другое, когда стоишь перед косматой стеной из колючих ёлок, а они тянут к тебе дрожащие кривые лапы в липкой паутине.
Никитос, так же как Сенька, оглянулся на знакомую и понятную городскую улицу. Проводил взглядом машину, ехавшую мимо. Светофоры перемигнулись. Ему очень захотелось домой. Мама, наверное, уже вернулась… Может, ну их? Эти приключения. Себе дороже. Ноги сами повернули в сторону от леса. Интересно, что сегодня на обед? Но тут Никита остановился как вкопанный. А вдруг Сенька в опасности? Что, если ему нужна помощь? Никитос вздохнул. И шагнул на лесную тропу.
Сначала он подумал, что упустил приятеля однозначно и бесповоротно. Но потом впереди мелькнула знакомая футболка. Никита прибавил оборотов:
– Сенька! Подожди меня!
Звуки в лесу странно путались, будто дразнились. Никитос кричал в одну сторону, а слышалось в другой. Во всяком случае, ему никто не ответил.
Подбежав ближе, Никита увидел, что Сеня ползёт куда-то в кусты. И уже пропал наполовину. Из зелёных веток торчали только ноги.
– Эй, ты чего там потерял? – окликнул его Никитос.
Но Сенька полз вперёд, не отвлекаясь. Секунда – и он исчез! Целиком. Совсем.
Никита зажмурился. Как так?! Только что был. И вдруг – раз! И нету.
– Се-ень, ты где-е? – стараясь унять дрожь в голосе, спросил Никита.
Он осторожно подошёл ближе.
В кустах никого не было. Кроме самих кустов. От Сеньки не осталось и следа. Даже шнурков от ботинок.
– Аааааа! – закричал Никитос и, не разбирая дороги, ринулся прочь из леса.
– Алё! Вы меня слышите?.. Алё!
– Диспетчер сто двенадцать. Что у вас случилось?
– У меня друг пропал! Сенька! – закричал Никита.
– При каких обстоятельствах?
– Ну… он в кусты полез! И исчез! Совсем!
– Имя-фамилию-адрес знаете?
– Да! Арсений Головин! Весенняя, тринадцать! Седьмой этаж, квартира сто пять!
Диспетчер в трубке немного помолчала.
– Не волнуйтесь. Уже выехали по этому адресу. И скорая. И пожарная. Ждите.
– Почему скорая? Какая пожарная? – оторопело спросил Никитос.
Он немного помедлил, принимая решение. И помчался в сторону дома Сени.
Пожарная машина уже стояла перед подъездом, задрав вверх длиннющую лестницу. По ней друг за другом поднимались пожарные, таща за собой резиновый шланг. Никитос знал, как он называется. Пожарный рукав! Другая красная машина, завывая сиреной, въезжала во двор, с трудом протискиваясь мимо скорой помощи.
Из квартиры на седьмом этаже валил чёрный дым. Окна были открыты. Никитос отчётливо видел синие в горох занавески: такие знакомые, БабЗинины. Он опомнился и схватился за телефон. Включил камеру, стал снимать.
Тут дверь подъезда распахнулась и показалась бригада медиков. Пятясь и стараясь не споткнуться на ступеньках, они вытащили на улицу носилки. Никитос укрупнил кадр и чуть не упал. На носилках, с чёрным от копоти лицом, лежала Сенькина бабушка.
– БабЗин, ты чего?! – глупо закричал Никитос, забыв про телефон.
Она распахнула невидящие глаза, приподнялась из последних сил, протянула к нему дрожащую руку:
– Сеня… внучок… Как же ты без меня?! Один?
Обессилев, откинулась на подушки.
– Отойди, парень, не мешайся!
Санитары спешно упаковали носилки в машину. Двери захлопнулись. Истошно воя, скорая рванула с места.
Никита остался стоять, чуть не плача:
– Сеня… БабЗин… Вы куда?! Вы чего?
…Так. Надо медленно повернуть голову вправо… влево… Нет, не померещилось. Сенька действительно стоял посреди поляны гигантских цветов с огромными, плавно качающимися лепестками и хищными тычинками. Выше торчали грибы в человеческий рост: празднично-гороховые мухоморы и полупрозрачные бледные поганки на тонких ножках. Птицы выводили симфонические трели. Как шатёр, поляну накрывали огромные листья папоротника. А выше, далеко в небе, исчезали мощные стволы деревьев, кроны которых скрывались за облаками. «Секвойи, что ли?» – подумал Сенька. Трава под ногами, похожая на сахарную вату, хрустела. Всё это светилось и переливалось, как в лазерном шоу.
С трудом выдирая ноги из липкой поляны, Сеня двинулся вперёд. К болоту, которое как будто дышало вдалеке, вспухая разноцветными, дурно пахнущими пузырями…
Тем временем Кикимора торопливо стянула плащ, сдёрнула с головы платок, с лица – очки и осталась в чём была. То есть в драном сарафане из тинной рогожки, украшенном травами, ракушками улиток и полуистлевшими листьями. Свой тайный свёрток она запихнула в корни, которые так высоко торчали из мха, как будто дерево собиралось стряхнуть с них землю и уйти. Гнилой ветерок гнал с болота пропахшие забытьём клочья тумана. Там, где повыше – на сухом берегу, – перебирала листьями яблоня. Стройная, молоденькая, украшенная ожерельем из светящихся яблочек, она была похожа на девку на выданье. За ней на опушке примостилась кривая ветхая изба, стены которой поросли мхом, а крыша прогнулась под тяжестью времени, словно коромысло.
Не обращая внимания на знакомый пейзаж, Кикимора прокралась к зелёной воде. К месту, где в болото втекал весёлый ручеёк, напоённый травами, очищенный песком. Дойдя до места, Кикимора бухнулась на колени и принялась жадно лакать воду.
– Твой дом – лес! – раздалось у неё за спиной. Голос был громким и каким-то деревянным.
Ближайшая коряга, поросшая обломанными ветками, ожила и превратилась в Лешего. Тот сверлил её глазами, которые едва можно было различить в морщинах его тысячелетней коры. От неожиданности Кикимора чуть не свалилась в воду и рассердилась:
– Ну тебя, Леший! К лешему!
Она поднялась с колен, отряхивая лохмотья. Спросила раздражённо:
– Тебе что за дело?
– Яга! – многозначительно провозгласил Леший, предостерегающе подняв старый сук.
– Да я всего на минуточку! – сменив тон, заискивающе затрясла головой Кикимора.
– Яга… – повторил Леший.
Кикимора бросила настороженный взгляд на кривую избу вдалеке и, нервничая, зашептала:
– А чего Яга? Ежели ты не сболтнёшь – она и не прознает!
Леший молча смотрел на неё, не моргая.
Кикимора догадалась, что он чего-то ждёт. Ага! Она порылась в своей сумке и достала мыльные пузыри.
– Чего задеревенел, старый? Смотри лучше, какой гостинец я тебе в энтот раз принесла!
Леший недоумённо таращился на пластмассовую коробочку у неё в руке.
– Вона! Глянь-ка!
Кикимора выдула несколько пузырей, которые, переливаясь и искрясь, поплыли над болотом, разгоняя гнилой туман.
Деревянное лицо Лешего осветилось детским восторгом. Он цапнул сухими ветками банку с мыльным раствором и яростно задул.
– Да не так! Во как! – поучала Кикимора.
Леший выдувал пузыри и радовался словно ребёнок.
– Эй! Слушайте! Лучше вам это не трогать! Она их украла!
К ручью вывалился Сенька. Увидев живого мальчишку, Леший бросил банку с пузырями и в секунду одеревенел – от коряги не отличишь.
Кикимора вытаращилась на Сеньку:
– Ты откуда такой?! Взялся?
– За вами из города шёл. От самого рынка, – стараясь держаться уверенно и спокойно, сообщил Сенька. – Я всё снял! Как вы там воровали.
Он продемонстрировал телефон.
– Я и сейчас снимаю!
Но это не произвело на Кикимору никакого впечатления.
– От самого торжища? – удивилась она. – Как же я тебя не заприметила? Глянь, какой настырный, привязался!
Тем временем Леший зашевелился потихоньку. Открыл глаза-щёлочки и, будто не веря им, протянул:
– Че-ло-век…
– Чего задубел? – набросилась на Лешего Кикимора. – Двигай корнями! Пошли, обратно его вытолкаем!
Кикимора вдруг скакнула вперёд, пытаясь схватить Сеньку за руку. Но тот не зря второй год ходил с Никитосом на фехтование. Мальчишка мгновенно отпрыгнул, вскинув руку с телефоном, и даже фокус не потерял.
– Не трогайте меня! – не отводя камеры, Сенька пятился, чтобы занять более выигрышную позицию. – Имейте в виду, я вас снимаю. Ща в сторис выложу.
Следя одним глазом за странной парочкой – получается, их двое! Значит, банда целая! – Сенька тыкал пальцем в телефон, пока не понял: сети-то нет! Он попробовал и так, и эдак. Встал на носки. Присел к земле. Неа. Сигнала не было. Шатнулся вправо. Шагнул влево. Безрезультатно.
Сенька так увлёкся поисками сети, что слишком поздно понял: Кикимора и Леший не собираются его хватать. Они оба замерли и в ужасе смотрели куда-то за спину Сеньки. «Странно, – опомнился он, – чего это они? Как приведение увидели».
Он отвлёкся от телефона и уже набрался мужества, чтобы оглянуться… Но тут ему на плечо легла тяжёлая костлявая рука – страшная, тёмная, с длинными жёлтыми ногтями. «Зомби! Настоящий», – понял Сенька и… задеревенел. Так же, как Леший.