«– Зря я, наверное, всё это… – Может и не зря.» (из личной переписки).
Наступает утро первого дня моего путешествия. Пятое августа.
Просыпаюсь до будильника, бесшумно и быстро бегу на кухню, пью заварной кофе, наливаю в бутылку кипячёную воду, подтаскиваю рюкзак к входной двери. Всё. Я готова. Надо шагнуть в пропасть, ибо говорят, что только в полёте вырастают крылья.
Сажусь «на дорожку». Интересная, кстати, примета, посвящённая духам, живущим в доме. Присесть означает: показать им, что я никуда не еду, и тогда они не мешают. А иначе не хотят отпускать.
Через несколько минут в дверь стучится Игорь, и я встёгиваюсь в рюкзак… О-о-о… Надеюсь, мне не придётся много ходить с ним… И бегать.
Инструкции по содержанию кошки написаны и отданы Игорю ещё вчера: кроме кошки здесь меня ничто, да и никто не держит. И я за неё волнуюсь.
Садимся в машину, едем. Игорь выполняет мою просьбу, выехав из дому на полчаса раньше, а вообще-то ему надо на работу. Пытаюсь сохранять спокойствие, но всё равно волнуюсь. Игорь молчит. Спрашиваю его:
– У Вас есть мечта?
– Мечта? – переспрашивает он, усмехнувшись, и надолго задумывается. Через какое-то время громко восклицает: – Чтобы внуки здоровыми выросли! Мечта!
О, классная мечта у мужчины. Улыбаюсь. Всем мечтовым мечтам мечта…
Утро прохладное, небо безоблачное – с этим повезло. Наконец, отъехав достаточно далеко от города, Игорь останавливается на обочине. От страха у меня сжимается сердце, но я бодро выскакиваю из машины и достаю свой рюкзак… О-о-о, блин, кирпидонистая тяжесть… Дотаскиваю его до придорожного столба и благодарю Игоря, радостно улыбаясь. «Если тебе страшно, притворись. Разницы всё равно никто не заметит». Притворяюсь изо всех сил.
Он машет мне рукой, разворачивает в одно движение машину и медленно уезжает обратно.
И вот стоит мой гранатовый рюкзак у столба, и я – у обочины. Поднимаю руку, видя первую приближающуюся машину. От страха колотит. Дом – вот он, близко, куда я еду? Заче-е-ем?
Машина неожиданно притормаживает рядом. Ух ты! Как быстро! Я подбегаю и спрашиваю водителя:
– Подвезёте?
Машина – иномарка, чистый салон. Водитель, коренастый брюнет, с сомнением спрашивает:
– А рюкзак чистый?
– Да только что из магазина! – восклицаю я живо.
– Ладно, – соглашается водитель. – Кидайте его тогда на заднее сидение.
Запихиваю своего монстра назад, сама сажусь вперёд и начинаю радостно щебетать. В моём представлении поездка автостопом так и выглядит: надо развлекать водителя разговорами.
Он спрашивает, почему я куда-то еду. Невинно говорю, что хочу посмотреть на место силы: Духову Гору, цитируя рассказы про чудеса, происходящие там. Он выслушивает, кивает головой. Достаю свою визитку, протягиваю.
– О, нет, нет, не надо! – машет руками. – Ещё жена найдёт…
Недоумённо прячу её обратно. Хм… Ничего же не происходит, «такого». Конечно, мы, женщины, очень ревнивые существа. Мужик просто подвёз другую, а мы уже готовы вынести весь мозг, включая спинной, – этого у нас не отнимешь.
Водитель неожиданно начинает рассказывать, как он изменил своей жене: встретил другую женщину, закрутилось. Он собрал чемодан и ушёл к ней, сообщив жене, что любит другую.
– И вот просыпаюсь я утром следующего дня, а рядом та женщина лежит, в постели, – рассказывает он. – Смотрю на неё и думаю: «О, Боже! Что я здесь делаю?!». Оделся, взял чемодан, как он был, не разобранный с вечера, и ушёл обратно, к жене.
– Что, только на один день и уходили? – уточняю я.
– Ага! – кивает головой он. – Ну я и дур-р-рак был! Идиот просто! Заче-е-ем?
Он едва не бьёт себя кулаком по голове, эмоционально выражая степень своей глупости:
– Да моя жена лучшая! Из! Женщин!
Спрашиваю:
– А что жена?
– Приняла меня обратно. Простила! Полностью и абсолютно.
Я знаю, что нет: такое не прощают. Ну, не прощают, и всё. Осадок обиды остаётся. Как писала Юля Рублёва: «Господа мужчины, знайте – вы вернетесь к женщине, которая уже никогда не будет вас любить так, как прежде. Ее душа потеряла невинность. Она может никогда себе в этом не признаться, потому что тогда ей придется ясно и невыносимо четко увидеть цену, за которую она приобрела подделку. Подделка – это мужчина, которому все простилось, но ничего, поверьте, не забылось. Я опрашивала женщин, которым – вот геройство – удалось вернуть загулявших мужей. Вам интересно знать, что они говорят? „Я его больше не люблю“, – спокойно говорят они и идут готовить обед»21. Юлька классно пишет.
Говорю водителю:
– Она не простила, не верьте.
Он сокрушённо кивает головой:
– Ну и дурак я был, вот дурак! Зачем я это сделал? Теперь всем мужикам говорю: держитесь своих женщин! На хрена вам другие? Ваши жёны – самые лучшие.
Чувствую, как он раскаялся, и хочется поддержать:
– Ну… Если бы Вы тогда не изменили, то и не поняли бы, насколько жена дорога Вам, верно?
Он ненадолго задумывается, потом отвечает с пониманием:
– А ведь да…
Дальше едем молча, каждый в своих мыслях. Давать мужчине ошибаться, да ещё и так, по-крупному… Святая женщина.
Уф… У меня на этот счёт есть своё принципиальное мнение: никаких отношений с женатыми мужчинами, и даже в чём-то солидарность с их жёнами. Жалко нас, тёток. Только вот мужчины не сразу признаются в своей женатости. Как я говорила одному, с сожалением качая головой:
– У тебя, знаешь ли, только два недостатка…
– Каких же? – с интересом спрашивал он, пытаясь ухватить меня за выпуклости и огребая за это. – Первое: ты женат. И второе: твоя «налевость». Именно сочетание этих двух факторов, понимаешь?
Статистика на тему «Сколько мужчин из числа ушедших к другой женщине возвращаются обратно?» утверждает: почти все. Только пятеро из ста уходят навсегда, а остальные возвращаются. Факт. Так что я в это не играю: «я в домике».
…Наконец, мы останавливаемся – дальше водитель поворачивает направо (не налево!), а я вытаскиваю свой рюкзак из машины на обочину и затем зависаю над местом, где сидела.
– Что? – спрашивает водитель.
– Волосы с моей головы, – поясняю я. Нахожу один, приставший к наголовнику кресла, убираю его.
Мужчина благодарит меня так радостно, будто я ему только что жизнь спасла. Расстаёмся. Уезжает.
Какое-то время иду по обочине, с рюкзаком на спине: пытаюсь обдумать эту встречу и заодно выйти на удобную позицию для стопа. Солнце начинает жарить, как на сковородке, а ведь только утро. Справа от дороги стоит дом, обнесённый металлической сеткой. Увидев меня, огромный среднеазиат кидается на сетку огромными тяжёлыми лапами и начинает агрессивно лаять: сетка дребезжит и изрядно качается. Кажется, туристы с рюкзаком – вторые по привлекательности для лающих собак после велосипедистов. Замечаю, что возле дома, на скамейке, сидит щуплый мужчина, машет мне рукой и при этом кричит, вероятно, собаке что-то неразборчивое.
Машу рукой ему в ответ. Странно… Здоровается, что ли…
Ещё какое-то время иду. В итоге роняю рюкзак днищем на более-менее чистый участок с травой и стою: тяжёлый получился, да и спина не железная. Настроение у меня хорошее: рада, что первая машина остановилась так быстро. Как начнёшь, так и пойдёт, – хочется верить этой примете. Машины едут, и я начинаю голосовать.
На этот раз никто не тормозит, все едут мимо.
Вдруг рядом со мной останавливается раздолбанная девятка, в окне появляется нерусское лицо, и его обладатель кричит:
– Я тебе машу, машу! А ты мимо идёшь! Я ж говорю: щас поем и поеду! А ты – мимо.
Немного прифигевшая от такого напора, я опасаюсь садиться в машину, но нужная фраза, чтобы отказать, не находится. К тому же он «джигит», и мне как-то страшновато. Он в это время машет руками, открывая дверь, и настоятельно кричит:
– Да садись уже, чего стоишь-то! Поехали!
Ладно. Вроде активный дядька, но не опасный. Кидаю рюкзак сзади, залезаю вперёд. Дядька оказывается армянином, который просто очень любит знакомиться с другими людьми, заводить новые связи и дружить.
Через пять минут общения начинаю понимать, как они, армяне, умудряются преуспевать в торговле: у них везде есть связи, благодаря общительности. Они налаживают контакты, а потом взаимодействуют. Для них это нормально.
Одет Армен – так зовут водителя – бедно, в салоне всё громыхает, поцарапанный телефон валяется на зашорканной панели, стёкла в машине треснуты. Едет по делам: надо что-то отвезти детям и маме, заехав в соседнюю деревню, оттуда забрать прицеп, заправить машину, пополнить счёт на телефоне, купить сигарет и ещё миллион пятьсот дел.
– ВЛЁТ уходили бананы, ВЛЁТ! – кричит в это время он, рассказывая, как торговал в лихие девяностые. – Масло! В коробках! ВЛЁТ! Колготки! Женщины в три очереди стояли! Я уже не понимал, кто мне даёт деньги и за что! И ведь каждой разные колготки нужны! – тут он недоумевает и на секунду приотпускает руль, изображая на пальцах: – Этой – в пупырку, другой – в цветочек!
Он и ещё два предпринимателя держали район, никого туда не пуская, и продать что-либо можно было только через них. Поэтому, когда накануне 8 марта один из знакомых сказал, что у него вагон ананасов уже начинает портиться, Армен с радостью согласился его купить.
– Покупаю по 2 рубля, продаю по 8! – он радостно хохочет, вспоминая те лихие времена. – ВЛЁТ ушли, ВЛЁТ! 8 марта завтра! А тут – ананасы! Очереди стояли! Я домой вечером пришёл с вот такими сумками денег! – тут Армен опять на мгновение бросает руль и показывает, будто несёт в обеих руках два пузатых баула.
Эмоционально рассказывает, как они умудрялись на коротких, трёхминутных остановках поезда забежать в вагон и закинуть на верхние, третьи полки какую-то часть из грузовика, на котором приехали. Время заканчивалось, поезд трогался, они прыгали в машину и мчались до следующей станции, где забрасывали остальное. На конечной станции поезд отгоняли в депо, и там-то уже товар спокойно разгружался.
Вспоминаю эпизод, как однажды ехала в поезде, и ночью нас разбудил проводник, открыв дверь купе: вместе с ним бесшумной беспокойной летучей мышью влетел подобный Армену «джигит» с ящиком коньяка и с лёгкостью закинул его на верхний ярус. Потом из коридора втащил ещё один ящик и закинул его туда же. А затем и третий. После чего оба испарились, как не бывало.
Следующая история про то, как Армен приехал за вагоном товара, а его вечный поставщик заявил: «У меня новый покупатель, так что больше тебе продавать не могу».
– Ты понимаешь? – горячится Армен. – Зря приехал, что ли? Как я пустой вернусь? Меня в другом городе люди ждут, я пообещал, а он: «Продавать не могу»!
– А ты? – мне очень интересно.
– Я ему говорю: «Да я не за товаром приехал. Дочку твою замуж хочу взять».
Вытаращиваю глаза и хохочу:
– А он?
– Он сразу изменился, коньяк на стол ставит: «Давай обсудим», за стол пригласил. Потом я с дочкой его на кухне посидел, поговорили просто так: молодые, мол, пускай поговорят…
В общем, уехал тогда Армен с вагоном того товара, а за дочкой компаньона так и не вернулся.
– Как так-то? Обманул девчонку! – возмущаюсь я.
Армен только разводит руками:
– Что я мог поделать?
…Рассказывает, как украл свою третью жену. Первые две были из России, выгнал обеих. «Изменяли».
– Про вторую мне мужики рассказали: «Мол, роман у неё с мясником». Она тогда продавщицей работала в мясном отделе. Я подъехал к концу её рабочей смены, сижу в машине, смотрю. Они выходят, дверь в магазин закрыли и «за ручку» пошли…
Больно он говорит это. Молча сочувствую.
– …Сумку её собрал и выгнал в тот же день из дома, – заканчивает рассказ Армен.
А за третьей женой он поехал уже в Армению. Долго уже вместе живут.
– Сначала молчала, тихая была. А сейчас во! – и Армен показывает рукой длинный-предлинный язык, болтающийся изо рта. Хохочу.
История похищения невесты – а ей тогда не исполнилось и пятнадцати лет – украшенная комментариями, звучит как отменный боевик. Как он приехал и неделю ждал отца девушки, чтобы спросить его разрешения, но тот всё не приезжал, и, как потом выяснилось, не собирался. Сотовых телефонов не было, откуда узнаешь?
В итоге Армен ждать устал и подговорил девушку к побегу. Её двоюродный брат вывез невесту как будто бы покататься и привёз в аэропорт, где Армен уже ждал их обоих. Как нервно покупал билеты, пихая деньги в окошко кассы и заплатил втридорога, лишь бы улететь: родственники вот-вот могли кинуться в погоню.
– А если бы догнали? – спрашиваю я.
Армен эмоционально восклицает:
– Да прикончили бы! Колени бы прострелили…
Я шокирована:
– Прямо в аэропорту?
– Конечно! – убедительно кричит Армен. – Девушку из семьи похитил!
К счастью, билеты ему продали, и они улетели за пределы досягаемости мстительных родственников.
– Отец её потом до меня дозвонился. «Приеду – убью», говорил. Но не приехал: далеко слишком! Где он, а где я! – и Армен бьёт себя ребром ладони в грудь, радостно улыбаясь.
Каждая его история – как жемчужина. Вскоре Армен останавливает машину:
– Мне – направо, тебе – дальше!
Радостно прощаемся. Он улыбается:
– Где я живу теперь знаешь! В гости заходи!
Вот так просто. Подвёз незнакомого человека и уже – «в гости заходи»! Смеюсь.
Уезжает. У него впереди ещё список дел. Он олицетворяет пословицу «Волка ноги кормят» – бежит и бежит. У меня впереди – список городов.