Старый поселковый пазик трясло и кидало из стороны в сторону на заезженной грунтовой дороге. Вместе с ним трясло и кидало нас – его пассажиров, в неуёмном стремлении вкусить блага цивилизации в районном центре отдавших свои бренные тела этому допотопному чудовищу.
Надо сразу предупредить читающего эту удивительную сагу, что мы с приятелем совсем не за сомнительными благами цивилизации в райцентр тряслись. Но об этом чуть позже.
А сейчас – о нас. Это важно. Ну вот.
Мы с ним из одного и того же командного училища выпускались – только он на год раньше, – и ведать не ведали, и даже откровенно говоря – не желали, чтобы в этой отдалённой воинской части повстречаться. А дело всё в том, что в училище не было между нами никакой дружбы. Как раз совсем напротив – разборку однажды он мне в столовой, как второкурсник первокурснику устроил. Тогда я думал – на всю жизнь дикую неприязнь буду к нему иметь. А вот увидел по прибытии в такую дальнюю дальневосточную часть его запомнившуюся с тех пор неприятную морду, и даже потеплело в груди. И он, правду сейчас я вынужден сказать – тоже обрадовался. И даже этого не скрыл. Так мы и закорешились здесь.
Теперь о поездках этих, для здоровья опасных, в райцентр. Может это кому-то не интересно, но, думаю, надо колорит местной жизни здесь как-то обозначить. Вдруг кто надумает сюда поехать за счастьем финансовым или личным.
Ну, вот – о поездках этих.
Каждые выходные такие поездки предпринимались всеми жителями посёлка. Всю неделю они безвылазно сидели на своих работах, а по вечерам – у себя по домам. Скучно. Но уж в выходные их было не удержать!
Ехали и одиночками и целыми семьями. И всё это, не смотря на тяготы таких поездок – безжалостную тряску людских тел и избиение всех частей этих тел жесткими конструкциями этого самого пазика – вплоть даже самими сидениями – при резких его подскоках на ухабах, а так же жуткую скученность, духоту и даже пованивание опрелостями разными в разных человечьих местах. Но ехали! Ну а как же – а о чём, как не о своём вкушении этих самых плодов цивилизации всю неделю потом они будут рассказывать тем, кому не пофартило из-за отсутствия наличности, или ещё по какой-то другой неприятной причине, приобщиться к культурам райцентра – это же тебе не посёлок какой-то! Ну, понятно, что на следующей неделе те поедут в цивилизацию, а эти потом всю неделю будут нехотя слушать об их приобщении и вкушении. Плодов этих.
Так и меняются. И таким образом жизнь их, в этом далёком дальневосточном краю, и течёт. И неплохо, надо сказать, течёт. А почему? А потому, что не все в пазиках трясутся. А те, кто трясутся – так это только до поры до времени. Это в Питере и Москве на «семёрочках» и «девяточках» мужики до сих пор вынуждены рассекать. Конечно, уже – многие. Не только одни артисты и чиновники разные гордые, как при Союзе. А здесь, хотя и туговато с наличностью для семейных нужд из-за этого бывает, но всей семьёй, без каких-либо возражений, как правило, со стороны тёщ или жён, копятся денюшки на японские «чайки белокрылые» – Тойоты, и другие, хотя и поношенные нехило, японские праворульные тачки. А потом и приобретаются.
И колесят на них дальневосточники по этим самым… грунтовым дорогам. И такая гордость на лицах самих владельцев тех тачек, и жён и тёщ тех владельцев, что советским московским и питерским чиновникам даже ни в одном сне такая гордость не снилась, не то, чтобы за рулём они в жизни её имели!
Вот и моему корешу, Серёге, захотелось такую гордую улыбку на лице иметь. Никогда прежде не мечтал он о машине. В скромной советской семье вырос. А тут, как на такой дальней от дома родного земле оказался, так и заболел общей их дальневосточной болезнью – машину, белокрылую иноземную, праворульную, заиметь.
Здесь ведь как? Любой житель, даже фермер, и тот такую имеет. Или со временем обязательно заимеет.
А приехал Серёга сюда уже женатиком – из Питера доцентовскую дочку за собой увлёк, вопреки стенаниям доцента и доцентшы. Но ведь дело молодое – Любовь! А как оказался дружок мой во власти болезни неизлечимой этого края, невообразимо романтичного прелестью своей мало заселённой, так и пошёл в разнос. Ну, и супругу, конечно, к этому делу нехитрому – болеть вместе – приобщил.
И она стала ему подругой совсем верной – все деньжата в копилку семейную складывает (там косметику, украшения и в сякое такое прочее от себя оторвала даже в мыслях), и всё – в копилку. На мечту больную Серёгину. Даже с размножением своим в виде деток решили они ради этого отказаться пока. И правильно, наверно – на чём малышку с малышком возить по грунтовым дорогам будут? Не в колясках же и на велосипедах? Или, не к слову будь сказано – на пазиках, таких вот. Если, например, на триста километров куда-нибудь, к океану, например, решат всей семьёй рвануть. Правда, вряд ли, командир части на такое расстояние отпустит. Если только в отпуске, да от Питерских родных оторвать пару недель, тогда – да.
Но это всё частные рассуждения о причинах накопления и приобретения. Главное в этом автомобильном деле – задор неимоверный: «Чтоб было и у меня, и не хуже, чем у соседского автомобилиста».
Короче, год, к тому моменту как я в этой дальней части оказался, копили мои друзья на белокрылую. Серёга мне разоткровенничался как-то в момент совместной культурной посиделки на кухне. Говорит, во сне мне, брат, крылья, фигурально выражаясь, белоснежные её снятся, ничего с собой поделать просто уже не могу, говорит. У прапора из соседней, что километрах в ста от сюда части, на сборах когда был, такую видал. С тех пор, говорит он мне откровенно, спать спокойно перестал.