Понимание архитектуры принято базировать на триаде Витрувия прочность – польза – красота или, другими словами, конструкция – функция – эстетика (художественная образность, композиция). Соответственно, говорят о конструктивном, функциональном и эстетическом аспектах архитектуры вообще и отдельных зданий.
Наиболее острая оппозиционность в этой триаде свойственна категориям функции и эстетики, что нашло историческое выражение в антитезе классической («старой») и современной («новой», модернистской) архитектур. Последняя характеризуется как функционально обусловленная, а первая как насыщенная разного рода внефункциональной декоративностью. На одном полюсе оказывается термин «минимализм», а на другом – понятие «архитектурных излишеств».
Третья часть витрувиевской триады – прочность или конструкция – со временем перестает быть категорией, определяющей идентичность архитектурной деятельности. В архитектуре продолжают являться мастера-универсалы, конструкторы и художники в одном лице – такие как Пьер Луиджи Нерви и Сантьяго Калатрава. Но это не меняет общего вектора на постепенную «дематериализацию» архитектуры. Примечательно, что А.В. Иконников назвал одну из своих книг «Функция, форма, образ в архитектуре», таким образом оставляя тему материалов и конструкций вне основного дискурса.
В основе понимания архитектуры лежит пара «функция-эстетика». Конструкции отводится роль средства достижения функционально-эстетических целей.
Начнем наш поиск диалектических оснований архитектуры с оппозиции «функция-эстетика». Противоположности являются из первоначального тождества, и, пройдя стадию противостояния, соединяются в единораздельности синтеза. В чём противоположны функция и эстетика?
Функция в самом общем смысле есть деятельность. Функция всегда предполагает то, что или кто функционирует, действует. Только в абстрактно-математическом порядке говорят о функции самой по себе. Для архитектуры функциональность и в том числе эргономика прежде всего связаны с телесностью человека. Именно в качестве функции тела функция и противопоставляется декору, украшениям и пр., ничего не дающим непосредственно-физическому комфорту. Но если не редуцировать полноту человеческой природы к одному телу, то следует говорить не только о функции тела, но и о функции души и духа, и, обобщая, о функции человека как пневмо-психо-физического целого. При таком понимании функции открывается возможность преодолеть антитезу функции и эстетики. Эстетика в этом отношении становится психологической и духовной функцией18. Идеальную сторону человека образует антитеза ума и сердца. В соответствии со строением человека можно различать функцию ума, функцию сердца, функцию воли и т.д. Функция ума в наиболее общем виде есть философия, так как именно философия занимается интегрированием всех научных, религиозных и других знаний в одно цельное мировоззрение. С этой точки зрения, когда архитектор стремится дать в храме «богословие в камне», то его действия тоже функциональны, а храмовая архитектура – духовно-функциональна. Функционализм же ХХ века есть результат редукции архитектуры к только материалистическому пониманию.
Эстетика, питая ум и сердце человека, является прежде всего в зрительном восприятии. Одновременно функцию богословской идеи (стремления к Богу) и пространственного ориентира-маяка выполняют шатры древнерусских церквей. Это один из примеров против узкого понимания функции. Как известно, шатровое пространство храмов совершенно не использовалось и было изолировано потолком от основной части храма, где совершалось богослужение, так как иначе потребовались бы дополнительные затраты на отопление.
Функция есть «что» архитектуры, это её содержание, то, что архитектура выражает и оформляет. Архитектура есть архитектура функции человека как целого. Человек в его функционировании есть содержание архитектуры и архитектурного творчества. Архитектура таким образом есть инобытие не только тела человека, но всей его природы, включая его ум и мировоззрение. Как сам человек являет в себе синтез идеального и материального начал, так и продолжающая его существо в природе архитектура становится синтезом жилища тела и жилища сознания (идеологии, мифологии). И этот второй – идеальный – план, пласт архитектуры и есть эстетика. Эстетика есть архитектурное «как» мифологического эйдоса. Функция и эстетика соотносятся как «что» и «как», или, по общей для всего искусства антитезе, – как содержание и форма.
Рассмотрение эстетики с точки зрения функции предполагает и обратное. Один из примеров осмысления функции через эстетику даёт афоризм Ф. Джонсона: «Красота заключается в том, как вы движетесь в пространстве»19. Джонсон, очевидно, имел в виду движение тела, но можно расширить понятие «движения в пространстве» до движения чувств души в пространстве искусства, движения ума в пространстве философии.
Итак, эстетика и функция диалектически взаимосвязаны. Но диалектике этого недостаточно, и рассмотрев любую категориальную оппозицию в раздельности, она стремится дать ее в синтезе – новой цельной категории. Для антитезы функция-эстетика такой синтез и есть сама архитектурная форма.
Отметим, что возможно совершенно закономерное раздельное осуществление функции (в смысле функции тела) и чистой эстетики в особых видах архитектурного творчества. Есть целый комплекс сооружений, не имеющих утилитарной цели – это монументы, триумфальные арки и т.д. В них всецело доминирует эстетическое начало. В то же время есть целые виды архитектуры – такие как промышленная, фортификационная, в которых функция является определяющей.
Подведём итог выявленной триаде:
1) Функционально-эстетическое перво-тождество
2) Антитеза функция – эстетика
3) Функционально-эстетический синтез – архитектурная форма
Эта триада раскрывает диалектику архитектурного эйдоса. Он, как любой эйдос, стремится воплотиться и стать осязаемо явленным, что переводит нас в сферу архитектурного меона20.
Архитектурный эйдос строился у нас на основе антитезы функции и эстетики. Найдём теперь меональную категорию, воплощающую архитектурный эйдос как неподвижную субстанцию.
Основным качеством субстанции является неизменность. Неизменность же, рассмотренная с точки зрения чистого изменения и чистой временной текучести, есть вечность. Что такое неизменность, понимаемая как вечность, в сфере архитектуры, меональной в отношении к первой архитектурно-смысловой триаде? Это может быть только очень долгая устойчивость во времени, то есть долговечность. Долговечность – коррелят неизменности в архитектурной области. Если неизменностью обладает субстанция, то долговечностью в архитектуре обладает (или должна обладать) конструкция. Итак, субстанция, данная архитектурно, есть конструкция.
Что такое конструкция сама по себе?
В самом обобщённом виде конструкцию можно определить как систему сопряжений материальных элементов архитектурной формы, реализующих её как именно материальную, вещественную фактичность. Это способ бытия формы в мире плотной материи.
Определим теперь конструкцию через корреляции с другими областями.
Поскольку категория архитектуры базируется на категории человеческого тела, найдем телесный коррелят конструкции. Это скелет. Если конструкция – скелет здания, то функция – совокупность его систем и внутренних органов, а эстетика – живая плоть образа. Как остроумно подметил Ф.Л. Райт, «гремящие кости – это не архитектура»21. Культивирование конструкции самой по себе как эстетической ценности подобно стремлению выражать в речи не её смысл, а грамматические правила её построения.
От общего определения конструкции перейдём к его детализации. Основные свойства конструкции – это прочность, устойчивость, жёсткость.
Прочность есть функция конструкции, состоящая в её способности сохранять саму себя при различных нагрузках. Это самотождественность конструкции относительно момента, когда она начала испытывать давление тяжести нагрузки (или какого-либо другого воздействия). Если в случае прочности речь идёт о принципиальном существовании конструкции – её способности не разрушаться при воздействиях и нагрузках, то в случае устойчивости имеется в виду тождество или постоянство (равновесие) пространственного положения конструкции при тех же воздействиях и нагрузках. В жёсткости характерен момент неизменности (или нюансной неизменности) самой конструкции, уже без учёта общего пространственного положения. Можно, таким образом, расположить три известных качества конструкции в последовательную триаду, где одно и то же качество – постоянство(иначе тождество, субстанция) в отношении к нагрузкам и воздействиям – дает каждый раз новую категорию в зависимости от типа смыслового соотнесения:
1) Конструкция сама, как фактическая вещественность – жёсткость
2) Существование конструкции – прочность
3) Пространственное положение конструкции – устойчивость
Итак, конструкция есть постоянство архитектурной формы в мире фактической вещественности, реализация её вещественной самотождественности. Конструкция – это «как» вещественного бытия «что» архитектурной формы.
Отметим, что при осмыслении отношения форма-конструкция через антитезу внутреннее-внешнее происходит перетекание этих противоположностей друг в друга. В чисто смысловом плане форма есть, конечно, «внутреннее», то есть то, что реализуется, а конструкция – «внешнее», то, что реализует. Но в плане вещественной фактичности имеем обратное: для телесного осязания форма есть нечто внешнее, живая явленная плоть здания, а конструкция – его внутренний остов. Таким образом, при переходе от идейного плана к материальному форма из «внутреннего» становится «внешним», а конструкция, наоборот, из «внешнего» – «внутренним».
Дальнейшая разработка понятия конструкции предполагает переход к рассмотрению типов конструкции и не входит в задачи этой работы.
Конструкция – первое начало архитектурного меона. Второе начало в архитектурном эйдосе – это антитеза функции и эстетики. Теперь необходимо дать меональную модификацию этих категорий с точки зрения конструкции.
Что такое функция, данная в архитектурном меоне, в пространстве и рассмотренная с точки зрения конструкции? Функция есть движение, многосоставной процесс, протекающий в здании, в здание, через здание и из здания. Конструктивная модификация функции означает, что она берётся как система пространств, организующих процесс человеческой деятельности. Система пространств, определяющая места их изоляции и перетекания, есть планировка. Планировка есть становление функции.
Планировка должна обеспечивать не только одну определённую функцию, но быть готовой гибко отозваться на различные изменения жизни. Функциональная гибкость планировки есть одно из качеств, делающих здание жизненным и долговечным. Для функциональной системы конструктивизма 1920-х гг. характерна инвариантность22, а И. Леонидов вопреки общей тенденции этого течения «стремился к универсализации типа здания – одна объёмно-пространственная композиция для ряда функций»23. Позже эту тенденцию кристаллизовал в Сигрэм-билдинг Людвиг Мис ван дер Роэ. Среди зарубежных архитекторов гибкостью планировки также отличаются произведения К. Танге.
Далее. Модифицируем аналогичным образом категорию эстетики. Эстетика, данная как конструкция, есть тектоника. Тектоника есть не только эстетическое осмысление конструкции, но и конструктивное выражение эстетики. Демонстрация работы конструкции несёт идейную, символическую значимость. Тектоника есть строй мифологического эйдоса, данный в конструкции.
Остановимся кратко на видах тектоники. Основные виды тектоники – это тектоника материала и тектоника пространства – соответственно пониманию архитектурной формы как материально-пространственного синтеза. Тектоника материала антитетически делится на тектонику выражения тяжести и тектонику преодоления тяжести.
При тождестве формы и конструкции (непосредственной демонстрации конструкции) говорят о конструктивной тектонике. При несовпадении формы и конструкции (например, форма обволакивает конструкцию, не давая представления о её работе) говорят об атектонике (например, стиль барокко). При синтезе формы и конструкции, говорят о художественной тектонике: «пластическая форма отражает принципиальные особенности работы конструкции»24.
Итак, второе архитектурно-меональное начало образовано антитезой планировка-тектоника. Планировка есть тектоника функционального пространства, а тектоника есть структура пространства эстетического, выражающего миф.
Следующий шаг – это синтез тектоники и планировки, коррелятивный архитектурной форме сферы эйдоса. Это здание, данное как факт или факт здания, то есть здание, взятое исключительно с точки зрения вещественности, как материальное ставшее25.
В сводке архитектурный меон выглядит так:
1) Конструкция.
2) Планировка – Тектоника.
3) Факт здания.
Следующая логическая область после сферы эйдоса и сферы меона – сфера синтеза того и другого, завершающая общую архитектурную эннеаду. Синтетическая область, как и прочие, содержит своё тождество, своё различие и свой синтез, но данные уже максимально целостно, как синтез идеи и материи. Всё начинается, как и раньше, с перво-тождества противоположностей, которую назовём архитектурной сущностью. Архитектурная сущность поляризуется на внутреннее и внешнее, синтезирующиеся затем в их единстве. Перейдём к конкретной диалектике внешнего и внутреннего в архитектуре.
Здание как внутреннее себе и как внешнее себе есть соответственно интерьер и экстерьер. Интерьер есть задание в его внутреннем выражении, внутренность здания. Интерьерность – то, что отличает архитектурную форму от скульптурной и других форм. Скульптурная форма есть чисто экстерьерная, внешняя себе форма. В интерьере заключена специфика архитектуры как вместилища. Интерьер есть обращённость здания вовнутрь, в себя как отличное от окружающей среды целое. Экстерьер есть, напротив, выход здания вовне, во внешний мир, явление пространству окружающего мира.
Этим только фиксируется антитеза интерьера и экстерьера как противоположность здания самого по себе. Затем диалектика рассматривает категории с точки зрения их инобытия, и устанавливает переход противоположностей друг в друга. Инобытием зданию является человеческий субъект. Интерьер есть форма, охватывающая этот субъект. Следовательно, субъект оказывается внутренним содержанием в отношении к интерьеру, а интерьер в его соотнесённости с субъектом есть внешнее. Аналогичный переход в свою противоположность при соотнесении с иным претерпевает и категория экстерьера. Экстерьер по отношению к субъекту предполагает возможность если не одновременного, то последовательного охвата себя восприятием субъекта в круговом, окружающем движении. Значит, экстерьер есть внутреннее содержание в охватывающем восприятии субъекта.
Итак, при переходе от здания-для-себя к зданию-для-иного и обратно совершается взаимоперетекание внешнего во внутреннее (и наоборот) в пределах антитезы интерьер-экстерьер.
Существует ещё один тип перетекания этих категорий – при переходе от одного ко многому в категории архитектурного сооружения. Имеется в виду ситуация, когда множество зданий, каждое из которых в отдельности дано экстерьерно, организуют интерьерно-городское пространство при условии относительной замкнутости их расположения. Таким примером является площадь. То же можно установить и относительно направления от интерьера к экстерьеру. Если имеется ряд помещений, соединяющихся в замкнутый дугообразный анфиладный поток, то создаётся возможность охватывающего восприятия части интерьерного пространства, а это и дает привнесение экстерьерного момента в восприятии.
Следующая задача диалектики – дать синтез этих категорий. Синтез интерьера и экстерьера – это здание, рассмотренное как целое. Оставляя позади пройденное дискретное рассмотрение здания с внутренней и с внешней сторон и вбирая единым смысловым актом его цельность, мы уже возвращаемся к первоначальному перво-тождеству интерьера и экстерьера, но теперь уже с сохранением момента их различения. Этот синтез как самотождественное различие есть здание как единство вместилища и оболочки, интегральная архитектурная единичность.
Соединим подытог раздела «интерьер-экстерьер» с предыдущими результатами в единую категориальную структуру:
Архитектурная эннеада26
Архитектурный эйдос:
a) Функционально-эстетическое перво-тождество
b) Функция – Эстетика
c) Архитектурная форма
Архитектурный меон:
a) Конструкция
b) Планировка – Тектоника
c) Факт здания
Архитектурная цельность:
a) Архитектурная сущность
b) Интерьер – Экстерьер
c) Здание как единство вместилища и оболочки
Предлагаемая эннеада обобщает самые основные архитектурные категории. Дальнейшее движение по намеченному пути ведёт нас к более конкретным архитектурным понятиям – таким, как масштабность, стена, окно и т.д. Мы рассмотрим их не только с отвлеченно-логической точки зрения, но и с конкретно-мифологической.