Что делать? Как жить дальше? Эти мысли мешали спать, и Ваня проворочался всю ночь. Но так ничего и не придумал. Эх, как хорошо, когда всё просто и понятно, когда не надо ломать голову над вопросами, на которые нет ответа. Когда не было этих нежданно свалившихся денег, он знал, что надо работать, зарабатывать на хлеб насущный, из кровно заработанных – матери помогать. А теперь? Работать? А зачем? Ведь если есть деньги, зачем работать? Работа тяжёлая, утомительная, монотонная. Значит, не работать? В таком случае дядя, да и мать тоже, будут недоумевать, на что он живёт, ещё и в недобром заподозрят… Это если только разорвать с ними всякие отношения, исчезнуть… Мамку жалко! Так что же делать? Так и не найдя ответа, Иван забылся тревожным сном.
Егор появился только под утро. И, так ничего и не решив, приятели отправились к фабричному фельдшеру, а он, подтвердив, что оба здоровы, послал их на работу.
У станка Егор выглядел не выспавшимся и хмурым. Ване же хотелось поговорить:
– Я тут всю ночь думал, – начал он разговор, как только представилась возможность, – что теперь делать? Работать или не работать?
– И что ты надумал?
– Ничего.
– А коли ничего, давай вкалывай… После обмозгуем.
– Ты чего такой смурной?
– С похмелья, с чего же ещё.
– Вино было вкусное.
– Вкусное… Сам-то как, ничего?
– Прекрасно! Но я не пил много… А где ты был всю ночь? – спросил он, передавая напарнику деталь.
– Трудно догадаться? – огрызнулся Егор, проштамповывая её.
– У Матильды, что ли?
– Догадливый…
– А где она живёт?
– На 4 линии, недалеко от моста.
– Что за фатера у неё?
– Комнату снимает в верхнем этаже.
– У вас серьёзно?
– Тебе-то что?
– Я к тому, что почему бы тебе к ней не перебраться?
– Со свободой расставаться жалко…Тебе как вообще, понравился вчерашний вечер?
– А то! Спасибо тебе! Люди такие интересные, важные… Да я, Егор, заснуть не мог, всё думал: неужели это всё взаправду было? Я, простой человек, беднота крестьянская, очутился в такой роскошной фатере, пил дорогое вино, с художником настоящим, да что там с художником – с настоящими господами! Ведь Юрий Афанасьевич меня дальше прихожей бы не пустил, в лакеи не взял, а тут рядом сидел, да ещё и говорить со мной изволил! Да и второй, Михаил Иннокентьевич, тоже ему под стать… Важный барин! Только вот…
– Что?
– Узнал я его.
– Как?
– Помнишь, я тебе рассказывал, как мне чемоданчик с деньгами достался?
– Ну!
– Так вот это тот самый барин, который с той дамой был.
– Да ну! – Егор расхохотался. – Ай молодца! Весь вечер с этим надменным господином просидел, а тот так и не узнал, что это ты его облапошил!
– Вот только послушник этот давешний – догадался ведь.
– А ты не бойся, сдавать он тебя не будет. А если и будет – кто ему, юродивому, поверит? У него доказательств нет!
– Я и не боюсь. А только встреча эта неспроста.
– Может, и неспроста…
Помолчали.
– Ну, а как тебе компания наша?
– Лиза так и стоит в глазах. Красивая – не могу!
– Это точно, Лизка – красивая. Матрёше до неё далеко.
– Да нет, Матильда тоже красивая. Только по-другому.
– Ну, Матрёше никто такую фатеру не даёт. На булавки – тоже. Она свои гроши сама зарабатывает.
– Ты красоту оцениваешь по тому, сколько за неё платят?
– Каждая вещь имеет свою цену, и красота тоже. Главное – продать подороже.
А про других что скажешь?
– Захар – умный, одно слово, студент… Художник этот – талантище, сразу чувствуется… Все они, наверно, какие-то такие этакие… А вот Игнат… Как же так – учится в семинарии, а в Бога не верует?
– А если его нет, Бога твоего, то что же, всех священников ликвидировать? А кто будет о благонадёжности граждан информировать? Он же рассказал тебе, как это делается. Власть на церковь опирается. Вот если власть сама признает, что Бога – нет, тогда и священники не нужны будут, и храмы. Только власть, по крайней мере, эта, никогда не признает, что Бога нет.
– Разве может быть иная власть, кроме царя?
– Опять мы с тобой в политику полезли. Не люблю!
– А мне послушник этот молодой в душу запал. Как думаешь, он и вправду прозорливый?
– Ерунда это!
– А как же он отгадал, что я не получал наследство? И что деньги нашёл? Как?
– Случайно. Как же ещё? Не верю я в пророков. Шарлатаны они все.
– Почему же он тогда Михаила этого, Иннокентьича, приплёл, что он, дескать, что-то потерял?
– Ну, не знаю.
– В общем, поразил он меня… А как все эти люди к Лизе попали?
– С Матильдой Лиза познакомилась на женских курсах. С Захаром в детстве жила по соседству. Игната Захар привёл. А с Велимиром она познакомилась на выставке… Ладно, хорош болтать. Смотри, сколько возле нас на конвейере деталей скопилось…
В тот же день после работы дядя Андрей зашёл в казарму. Иван сидел на своей койке и штопал штаны.
– Вот, племяш, навестить тебя решил. Давеча работу ты пропустил, мастер сказал, что приболел ты. Я – к тебе, а тебя и на месте не было.
– Уже здоров. Благодарю.
– А где был-то? – дядя подозрительно посматривал на племянника.
Ваня замялся.
– Да вот, в гости ходил. К друзьям Егора. Домина, где они живут, такой огромный, в двух шагах от Невского, парадная со швейцаром, фатера такая красивая… Друзья Егора салон там устроили.
– Что устроили?
– Салон. «Вечерняя мансарда» называется. Там собираются люди, которые современным искусством интересуются. Хозяйка салона этого – Лизавета Яковлевна. Красивая – жуть!
– Девица?
– Ммм… На содержании.
– Понятно.
– С сестрой живёт. Сожитель её, Юрий Афанасьевич, тоже был. Такой господин важный. И соизволил мне два вопроса задать.
– О чём?
– О деревне.
– А, понятно, о чём ещё тебя спрашивать… Ну, а что за искусство-то?
– Был поэт, он читал стихи, только вроде бы не свои, так там звёзды червями назывались, а небо – трупом.
– То есть, это вроде как небо – труп, а звёзды, как черви, в нём копошатся? Оригинально…
– Да, как-то так. Это называется символизм. То есть, когда под небом на самом деле не небо подразумевают. А ещё рассказывали про «Чёрный квадрат» Малевича.
– Это что ещё?
– Это художник нарисовал чёрный квадрат, картина такая.
– Дык это и я могу чёрный квадрат нарисовать.
– Ты бы нарисовал просто, а у него это – философия. Он ещё нарисовал чёрный круг и чёрный крест. Мне про это художник рассказал. Он меня пригласил позировать ему.
– Тебя?!
– Да, – скромно потупился Ваня.
– Ну, смотри, чтобы он туловище тебе не нарисовал квадратное, а вместо головы – какой-нибудь красный круг, или чёрный, – Андрей рассмеялся. – А рисунки ты ему свои показывал?
– Нет. Не получилось пока. Да и вообще. Учиться мне надо.
– Ну, об этом даже не мечтай.
– Я понимаю – не время. Да и кто я такой? А ещё был семинарист один, так он… он говорил, что в Бога не верует!
– Да они, попы, все не веруют! Эка, удивил… Да кто сейчас вообще верует? Я вот – нет. И прямо это говорю. А попы не веруют, а говорят, что веруют, сказки неграмотным бабушкам рассказывают. Вруны и лицемеры!
– Так ежели Бога нет, так это… Так, значит, можно посты не соблюдать? В церковь не ходить?
– Конечно! Отбрось ты бабкины суеверия и живи свободно. Живи не как тварь дрожащая, а как свободный человек! Человек – это звучит гордо! Кто сказал, знаешь? Максим Горький, писатель такой, о нас, о простых людях, о рабочих… Ну, а если ты тварь дрожащая, то стало быть, какой ты человек? Тебе бы, милый мой, надо отбросить всякие тёмные предрассудки, да в партию вступить. За свободу бороться. Запомни, племяш, человек – хозяин своей судьбы! И не о небесном рае мечтать надо, надо рай на земле создавать!