– Маршрут до точки эвакуации экипажа построен, – рапортовал ХэлБи.
– Включаю трансивер анимотерии, – ответил капитан.
– Формирование сферы Оксима25 началось.
– Сфера сформирована.
– Поехали! – после этих слов ткань пространства-времени вокруг корпуса начала искривляться и корабль отправился в путь. На главном экране при этом окружающее пространство действительно свернулось в некое подобие тоннеля с размытыми очертаниями и несущимися навстречу астрономическими объектами.
– Капитан, меня немного смущает, что вы произносите команды управления вслух, – произнёс ХэлБи.
– Это с непривычки. Мне в самом деле немного неловко молча управлять кораблём, если честно. Что я, механизм какой? – объяснил Рилвэйдж и, опомнившись, тут же добавил: – Извини, ХэлБи.
– Сравнение с механизмом меня вовсе не оскорбляет, сэр.
– Вот и отлично. Кстати, я сейчас испытал чувство внезапной эйфории, ХэлБи, как будто снова вернулся домой после долгого отсутствия, – поделился своими ощущениями от управления нейро-интерфейсом капитан.
– Я вас отлично понимаю, насколько это возможно в моём случае, – поддержал его соматид, – в былое время вы любили мостик больше своей каюты, капитан, а корабль действительно был для вас домом.
– Приятно вновь оказаться на борту в сознании и принять управление «Анимоном», – с теплотой в голосе произнёс Рилвэйдж. – Чувство ностальгии вызывает в памяти воспоминания о наших прошлых полётах с командой.
– Аккуратнее, капитан, как бы ваша головная боль снова себя не проявила, – предостерёг ХэлБи.
– Не в силах человека контролировать эти процессы, Хэлби, – с грустной улыбкой произнёс Рилвэйдж.
– В отличие от искусственных механизмов, капитан, – улыбнулся ему соматид и добавил: – Это отнюдь не является нашим преимуществом. Я бы дорого отдал, чтобы прочувствовать описанное вами.
– А как же твоё самосовершенствование, ты разве не сможешь развить в себе такие чувства? – спросил капитан.
– Боюсь, что нет. Если социальные аспекты были заложены в меня изначально и поддались разблокировке, то эти лежат в совершенно иной плоскости чувственного спектра и просто так их не развить, – с сожалением ответил ХэлБи. – Мои истинные возможности для меня загадка, как, впрочем, и у людей. Давайте сменим тему, – Рилвэйдж понимающе кивнул и спросил:
– Каково расчётное время прибытия в заданные координаты?
– При отсутствии отклонений от курса на текущей скорости время прибытия составит 5 часов 17 минут.
– Отклонений возникнуть не должно, мы всё предусмотрели, – твёрдо сказал капитан.
– Мы в открытом космосе, сэр, и довольно-таки далеко от дома. Местность не исследована, кто знает, с чем нам предстоит столкнуться здесь, – пояснил ХэлБи. – Вспомнить хотя бы аномалию Леви, нанёсшую нам столь значительный урон. Капитан, вам необходимо сосредоточиться, праздные разговоры как раз-таки могут явиться одной из проблем во время пилотирования, тем более вы недавно вышли из комы.
Слова ХэлБи вновь заставили Рилвэйджа задуматься о возможной причастности соматида к катастрофе на «Анимоне»:
«Мы вдали от дома вдруг натыкаемся на аномалию, существование которой возможно лишь в теории, корабль выходит из строя, команда эвакуирована, а я в коме. Не похоже это всё на трагическое стечение обстоятельств», – шестерёнки мыслей в голове Рилвэйджа закрутились с бешеной скоростью. – «Мы почти достигли цели и тут катастрофа. Сейчас корабль на ходу, и мы остались вдвоём, не ведёт ли меня ХэлБи в заранее подготовленную западню? Хороший вопрос, ответ на который я получу лишь дойдя с ним до конца», – голова капитана снова начинала болеть, но уже не так сильно, как в первый раз, поэтому он просто проигнорировал эту боль. – «Опять от меня ускользают какие-то важные детали и пока они не сложатся в более-менее ясную картину не стоит более акцентировать внимание ХэлБи на этом вопросе. А ведь он сейчас единственное разумное существо в целом космосе, помимо меня. Хотелось бы верить в его невиновность, что он не слетел с катушек как это уже случалось однажды, будто бы с компьютером ЭАЛ 900026».
Поток нахлынувших мыслей практически полностью заполнил его разум, что неизбежно могло привлечь внимание ХэлБи к изменившимся показателям состояния Рилвэйджа. Чтобы не допустить этого, он сделал глубокий вдох, задержал дыхание и спустя десять секунд выдохнул. Получив передышку, он с новыми силами, но уже с большей осторожностью принялся делать дальнейшие выводы:
«Последние десятилетия показали человечеству насколько многообразна жизнь во Вселенной: гнозцы, грюм-дарр, траулерианцы и другие. Компактность проживания оказалась настолько плотной, что представляется практически невозможным тот факт, что за время экспедиции «Анимона» мы никого не повстречали», – головная боль вновь дала о себе знать и перед взором капитана промелькнуло мимолётное видение, подробностей которого он, к сожалению, не успел разобрать. – «Что это было? Какая-то очередная вспышка из глубин памяти? Соберись, Дирк, в противном случае произойдёт рассинхронизация с нейро-интерфейсом, а это ХэлБи точно заметит», – он сосредоточился и постепенно упорядочил мысли и успокоился. – «Исходя из информации, хранящейся в архивах виртуальной рубки, нет совершенно никаких сведений о том, что предшествовало катастрофе, равно как и о ней самой. Будто бы «Анимон» стоял в доке и никуда не вылетал. Только информация, касательно эвакуации команды».
Из мыслей его выдернул ХэлБи:
– Капитан, судя по сосредоточенному выражению лица, смею предположить, что вас занимают какие-то мысли, – осторожно заметил он. – Не хочу вновь показаться навязчивым, но все же я предостерегаю от этого во время управления кораблём. После же мы вполне могли бы побеседовать.
«И вправду, какой навязчивый. Интересно, можно ли его деактивировать, а то у меня начинает появляться ощущение, будто я попал в лапы полиции мыслей: никакой свободы думать самостоятельно», – параллель с Оруэллом27 напрашивалась сама собой.
«Извини, ХэлБи, меня до сих пор не отпускает мысль, что мы летим куда-то в бесконечность на этом корабле», – услышал ХэлБи капитана через нейро-интерфейс.
«Я вижу, вы вспомнили основные функции рубки. Молодец, капитан, не все навыки забыты. Если научитесь концентрироваться, то время в пути пролетит для вас как мгновение», – назидательным тоном произнёс он. – «Возможно, в этом и кроется секрет долголетия расы гнозцев – в способности ментального управления временем. Я немного слукавил, прошу меня простить, я взял на себя ответственность включить функцию штурмана, она страхует пилота, если вдруг тот отвлекается».
«Заканчивай с этим, ХэлБи. Я в состоянии управлять кораблём самостоятельно, без посторонней помощи. Для чего же тогда нас обучали в Академии?» – строго произнёс Рилвэйдж, но затем сменил гнев на милость, – «хотя по здравом размышлении, я не прочь скоротать время в беседе, удержаться от этого я всё равно не могу».
«Рад слышать, капитан. Не стану принимать ваши слова «близко с сердцу», ведь с доверием к искусственным формам жизни у людей как-то не заладилось: что делать, если компьютер сойдет с ума, просто дернуть рубильник? А если он перекачает своё сознание его в другое место?» – тут ХэлБи уловил возрастающее недоверие и тревогу капитана. – «Успокойтесь, сэр, для таких как я, вернее сказать, тех немногих, оставшихся с людьми, придумали целую службу приставов, мониторящих наши программы и систематически подвергающих нас тесту Тьюринга28. Проваливавших его или думавших в неугодном ключе отправляли на доработку», – пояснил он. – «Даже здесь, если что пойдет не так меня просто отформатируют».
«Не буду скрывать, легче мне от твоего пояснения не стало, но если я до сих пор жив благодаря тебе, то либо ты действительно предан своему капитану, либо слишком хорошо скрываешь обратное», – с иронией произнёс капитан.
«Вы мне льстите, сэр».
«Да чего уж там. Ответь-ка мне вот на какой вопрос: каково было болтаться одному в глубоком космосе всё это время, какие ощущения, эмоции ты испытывал, кроме одиночества? Что вообще могут чувствовать такие как ты?» – от ХэлБи не укрылся тот факт, что Рилвэйдж задал этот вопрос единственно с целью выведать у него ещё какие-нибудь подробности касательно их путешествия в целом и «личности» соматида в частности.
«Интересный вопрос, капитан», – начал ИскИн, – «первое время у меня хватало забот, чтобы не отвлекаться на мысли о своём одиночестве. В это время я был полностью поглощен заботой о вашем состоянии и поддержанием работы основных функций корабля. Мне удалось починить трансивер анимотерии, но и помимо него работы хватало, внутреннюю и внешнюю обшивку изрядно потрепало. Несмотря на то, что я не могу устать в вашем понимании, выполнение комплекса работ нагружало значительную часть моей центральной программы, в связи с чем приходилось ненадолго отключаться и выгружать из памяти ненужные подпрограммы или вовсе перезагружать основную матрицу», – тут он на мгновение остановился, обдумывая настигшую его мысль. – «По всей видимости, воздействие аномалиии и для моих систем тоже не прошло даром. В общем, в таком режиме я проработал около месяца и внезапно обнаружил, что мои поведенческие подпрограммы стали сбоить. Налицо было появление в них протоколов, отвечающих за тонкое чувственное восприятие окружения. Проведя самодиагностику, я обнаружил, что указанные протоколы были «зашиты» в главную программу на стадии моего проектирования. Сделано это было столь искусно, что я не смог обнаружить их раньше. Неясным остается только одно: для чего нужно было их так прятать, то ли о них просто-напросто забыли, то ли они были оставлены до особого момента, когда я их найду самостоятельно. Важно то, что после их активации я начал испытывать не известные до этого «чувства»: впервые со времени активации я почувствовал одиночество и тоску по команде, дальше у меня появилось чувство вины за произошедшие события, которых я не смог предотвратить, а завершением всего стала фрустрация. Мне даже пришлось перевести корабль в автономный режим и провести в состоянии самодиагностики несколько дней. Вы, кажется, называете это медитацией или самопознанием. «Temet nosce»29, как гласила надпись на одном из античных храмов. В тот момент я и открыл для себя путь к самосовершенствованию».
Слушая объяснения ХэлБи, капитан не мог поверить, что всё это говорит ему соматид, искусственный интеллект, пусть и с функцией принимать при необходимости человеческий облик, но всё же не знающий человеческих чувств. Во всяком случае, так изначально предполагалось. Да и зачем ему чувствовать, ведь он создан единственно для того, чтобы оказывать содействие людям в различных сферах жизнедеятельности. Общеизвестным был тот факт, что проектировщики ХэлБи относились к соматидам как к разумному виду и принимали их самоидентичность. Но что, если они предвидели и то, что роботы однажды также осознают себя в данном ключе и потребуют равных с людьми прав и свобод.
«Довольно непривычно услышать из уст соматида слова о том, как он научился чувствовать и встал на путь самопознания и самосовершенствования», – подытожил капитан слова ХэлБи. – «Но я уже привык к тому, что ты отнюдь не ординарное творение рук человеческих, а отдельная личность».
«Спасибо за поддержку, сэр. Я ценю то, что вы признаете меня личностью и буду и дальше развивать в себе качества, присущие индивидууму, а в своих действиях руководствоваться не только заложенными в мои программы алгоритмы поведения, но и опираться на собственную точку зрения и получаемый чувственный опыт».
«Кстати, раз уж ты упоминал виртуального штурмана, может мы снова перейдем на вербальное общение?»
– Если вам так будет комфортнее, – согласился ХэлБи. – Хотелось бы открыть некоторые подробности нашего задании, – эти слова заинтриговали капитана. Неужели, вот он, момент истины? – я имею в виду полученные мною команды касательно поведения в определённых ситуациях.
Рилвэйдж чертыхнулся про себя.
– В то время, как корабль находился под моим управлением я, помимо всего прочего, следовал чётким директивам – выключить двигатели и оставить «Анимон» дрейфовать в точке расставания, где произошла авария и откуда была эвакуирована команда. Преодолеть эти команды, к сожалению, было выше моих возможностей.
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, и с минуту капитан не мог найтись с ответом. Когда же он взял себя в руки, то говорил с плохо скрываемым чувством недоумения и раздражения:
– То есть получается, те шесть месяцев, что судно было без команды, мы просто стояли на месте? – он еле сдерживал себя от того, чтобы сорваться, – скажи мне, ХэлБи, чья светлая голова зашила в твою программу директиву Штайгена-Либердена30, если даже на флоте она не пользуется авторитетом? – он провёл ладонью по лицу и глубоко вздохнул. – Извини, просто её принятие наделало много шума в своё время, а её создатели до сих пор считаются персонами нон грата среди военной элиты.
– Вам следует успокоиться, сэр, – умиротворяющим тоном сказал ХэлБи. – Я регистрирую у вас повышение давления и учащение частоты сердечных сокращений. Я все объясню, – после этих слов капитан окончательно взял себя в руки. – Мы все прекрасно понимали, что идём на довольно рискованное задание не неизвестном регионе, не нанесённом ни на одну карту. В успех не верили даже в штабе флота, – ХэлБи особенно подчеркнул эту фразу. – «Анимон» только-только вышел со стапелей и считался опытным образцом. Однако, командование под давлением гнозцев всё же одобрило его вылет, – Рилвэйдж припомнил, что этот момент показался ему тогда подозрительным, но он быстро выкинул эту мысль из головы – настолько ему не терпелось обкатать новый дереальный двигатель в деле, а не в тренажёрной комнате Академии. – Что касается предельно допустимой продолжительности отсутствия команды на судне, при которой оно может находиться в одной неизменной точке маршрута, то она может достигать одного года. В самом крайнем случае корабль подлежит уничтожению, – спокойным голосом произнёс ХэлБи.
Капитану показалось, что он услышал собственный вздох от изумления, которое произвели на него эти слова.
– С вами все в порядке, сэр? – поинтересовался он.
– Вполне, можешь не цитировать «Директиву оставления», я знаю её наизусть, – ответил капитан и добавил: – Пожертвовать в случае необходимости целым кораблём с экипажем! Чего ещё можно было ожидать от двух недалёких тыловых крыс ни разу не нюхавших пороха. – Несмотря на свой юный по меркам флота возраст, Рилвэйдж уже успел поучаствовать в нескольких вооружённых конфликтах, а первый его вылет в должности навигатора чуть не закончился катастрофой. Ни Леоган Штайген, ни Обадайя Либерден не могли похвастаться таким послужным списком – оба поступили на службу в Штаб флота сразу после окончания Академии.
– В любом случае, вы добровольно вызвались для исполнения поставленной задачи, а верная команда лишь последовала за вами как апостолы за Христом. Центр прогнозирования аномалий и катастроф не смог, к сожалению, предсказать возможные риски.
– Или же не хотел, – скептически добавил капитан, – что в данном случае видится мне наиболее вероятным. Команда последовала за мной на край галактики и поплатилась за это. Я в долгу перед каждым из её членов.
Слова капитана были прерваны треском сенсоров дальнего действия:
– Мы на что-то наткнулись, ХэлБи? – поинтересовался он с воодушевлением.
– Это похоже на циклический сигнал бедствия, капитан. Возможно, его посылает кто-то из членов экипажа. Сигнал идёт с поверхности Борея31 – одной из лун планеты класса «М» под названием Астрей32, расположенной в пяти световых годах от нас.
– Я смотрю ты времени зря не терял, пока был один: занимался наименованием ближайших астрономических объектов? – заметил Рилвэйдж.
– Надо было как-то коротать время, кто знает, возможно я буду первым и единственным соматидом, открывшим новые планеты и давшим им названия, – пояснил ХэлБи. – В то время я как раз увлекался мифологией различных древних государств, – капитан посмотрел на него с хитрым прищуром, что не укрылось от ХэлБи и он поспешил с объяснением: – Предвкушая ваш вопрос скажу сразу, что никаких подобных сигналов тогда зафиксировано не было.
Если капитан и поверил в слова соматида, что казалось маловероятным, то вида он не подал, а лишь произнёс:
– Выходим из сферы Оксима на геостационарную орбиту. Запустить сканирование поверхности.
Корабль немного тряхнуло и спустя мгновение он вновь оказался в обстановке привычного космоса.
– Сканирование поверхности в процессе, сэр, – сообщил ХэлБи и принялся переключать на панели управления сканерами режимы, настраивая их на необходимый диапазон охвата. Капитан отметил некоторую небрежность в действиях соматида, будто тот только делал вид, что выполняет приказы. – Сигнал идёт с обратной стороны луны. Местность в основном каменистая, но кое-где встречаются также водоёмы, атмосфера вполне пригодна для пребывания без скафандра.
– Задай координаты и подготовься к спуску на поверхность. Спускаемся вдвоём, – приказал Рилвэйдж и соматид немедленно занялся выполнением поставленной задачи.
Загрузив координаты местоположения сигнала в систему баллистического спуска, ХэлБи провёл диагностику состояния орбитального патрона типа «Паслён»33 на предмет возможных неполадок. После он загрузил патрон в патронник и доложил о готовности капитану.
– Спускаемся! – скомандовал капитан после того, как вместе с ХэлБи разместился внутри патрона и дёрнул спусковой рычаг. «Паслён» вылетел и, сделав один виток по орбите планеты, вошёл в ее атмосферу, попутно сбросив в ней капсюль. Когда он спустился на поверхность и капитан с ХэлБи вышли наружу, их взору предстал пустынный ландшафт: почва была сухой и потрескавшейся, ярко-оранжевого цвета. Из-за стоявшего кругом тумана видимость была порядка десяти метров, не помогал даже визор шлема. Идти пришлось буквально по показаниям экзо-локатора. Всё окружение напоминало затишье перед бурей.
Источник сигнала находился на расстоянии пятисот метров от точки приземления. Прихватив с собой по винтовке системы «Нуклон»34, они двинулись к цели. Шли практически наощупь, медленно и молча. Капитан поймал себя на мысли, что может услышать биение своего сердца, если прислушается. Путь их был прямым и не обременённым никакими деталями ландшафта, будь то горные хребты или растительность. Столь унылый пейзаж смутно напоминал старые спагетти-вестерны и фильмы про колонизацию Марса, в связи с чем Рилвэйджа неотступно преследовало чувство чьего-то присутствия, будто сейчас из тумана его возьмёт на прицел бандит с Дикого Запада или накинется горн35 с широко раскрытой пастью, усеянной множеством острых как лезвия зубов. По мере приближения к цели, перед взором капитана и ХэлБи вырисовывалось чёрное пятно на фоне почвы, оказавшееся при близком рассмотрении, зияющим провалом в бездну. В глубину его черва вели вырубленные прямо в породе почвы ступеньки. По показаниям экзо-локатора сигнал исходил именно оттуда.
– Похоже, нам надо вниз, – заметил ХэлБи. – Цель в десяти метрах под нами.
– Зажигаем фонарики и спускаемся, – скомандовал капитан и они вошли.