2. ПРИЗРАКИ НЕ ПЛАЧУТ
– За что такое наказание? – причитала женщина на скамейке, обсуждая с соседкой по палате свой диагноз.
По длинному больничному коридору одиноко прогуливались пациентки разных возрастов.
Я остановилась напротив палаты под номером восемь, она как раз находилась напротив сестринского поста. Пустая палата встретила холодными стенами и порывом ветра. Настежь открытая рама хлопнула об откос. За окном моросил мелкий дождь, серые тучи угрюмо нахмурились, пряча солнце.
Судя по занятым тумбочкам, свободных кровати было две, обе расположились у окна, я выбрала как раз рядом с открытым окном. К тому моменту, когда я разложила вещи, в комнату вошли соседки: высокая молодая женщина лет тридцати и полная темноволосая. Они сразу замолчали, увидев меня.
– Меня Маша зовут, – представилась высокая блондинка.
– Меня Света, – гнусаво поздоровалась темноволосая, на вид не больше сорока лет. – Я плохо слышу, поэтому так говорю. Не пугайся.
Я приветливо улыбнулась.
– Привет! Меня зовут Аника.
– То есть Аня? – Маша нахмурилась.
– Нет, просто Аника. Это еврейское имя.
– А-а, понятно. Первый раз слышу.
Мы замолчали. Каждая уткнулась в свой телефон. Общаться особо не хотелось.
Через час позвали на ужин. Проходя по коридору я увидела девочку лет восьми. Она стояла у входа в отделение, молча наблюдая за вереницей цветных халатов, медленно семенящих в сторону столовой.
"Может чья-то дочь," – подумала я, ещё раз бросив на неё беглый взгляд.
Наша палата находилась недалеко от кухни, поэтому мы пришли самые первые, и, получив порцию омлета, заняли столик у окна.
– Сегодня любимый ужин, – Света улыбнулась и по-детски захлопала в ладоши.
– Давно здесь? – спросила я.
– Неделю, завтра операция.
Света говорила непривычно громко, сразу привлекая внимание к нашему столику.
– А ты? – я посмотрела на Машу.
– Третий день, но надеюсь до операции дело не дойдёт. Я на сохранении лежу. Врач перестраховалась, сказала на всякий случай.
– Ну да, лучше так, – я кивнула, продолжая дожевывать омлет.
После ужина соседки повеселели, и продолжили общение уже в палате.
– Аника, а ты здесь по какой причине? – спросила Маша.
– Киста, – коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности.
– На операцию?
Я кивнула.
На самом деле моя киста была нежеланным ребёнком. Я никому не сказала об этом, стараясь скрыть от всех свой грех, которого стыдилась. Чему больше Воспитанная в богобоязненной семье, я знала, что для них нагулянный ребёнок – это позор. А убить нерождённого ещё более тяжкий грех.
Дежурная медсестра оповестила об отбое и выключила свет.
Я лежала в кровати, изучая белый потолок, его причудливый рисунок из растрескавшейся краски. Из коридора раздавался приглушенный разговор медсестры и санитарки.
Я достала телефон, пыталась читать, но мысли уносились прочь отсюда.
"Он казался для меня самым красивым на факультете. Будущий психолог, очень тонко чувствовал слабые точки сокурсниц, знал что сказать, чтобы получить желаемое.
Невнятные поцелуи, быстрые ласки, неприятное сопение, а итог – беременность. Не нужная, постыдная, пожизненное напоминание об ошибке."
Соседки уже спали, часы на телефоне показывали 12:00, когда я услышала тихий скрип двери. Мне показалось, что в проёме мелькнула детская ручка.
" Может девочка палаты перепутала? Хотя странно: мы в гинекологическом отделении, откуда здесь дети? Если только кому-то разрешили ребёнка с собой взять, может, оставить не с кем."
Я решила проверить, подошла к двери и выглянула в коридор. Никого, только храп медсестры, прикорнувшей на диванчике, эхом разносился по коридору. Не успела я лечь, как на этаже загромыхала каталка, раздались голоса медсестёр. Видимо поступил кто-то, через пару минут в комнату ворвалась медсестра, включила свет. Следом въехала каталка с девушкой. Они помогли ей перебраться на заправленную кровать и ушли, выключив свет. Девушка отвернулась к стене, трясущиеся плечи, периодически вздрагивали, но она не издала ни звука.
Когда я проснулась, соседки уже во всю общались с новенькой. Это была тридцатилетняя девушка, настолько хрупкая и тонкая, что больше напоминала пятнадцатилетнего подростка, чем взрослую женщину.
– Я даже не знала, что беременна, – в голосе звучала неподдельная горечь. – Если бы знала давно бы легла на сохранение.
– Ну не переживай, – успокаивала Маша. – Может всё обойдётся.
– Дай бог, – ответила новая соседка. – Ещё раз я не вынесу.
– Уже были случаи? – сочувствовала Маша.
– Да, на двадцатой недели близнецы. И два на ранних сроках.
– Ты главное не переживай, тебе нельзя.
Соседки продолжили говорить. Я встала, чтобы подготовиться к обходу.
Весь день пролетел в суматохе, очередях, сдаче анализов перед операцией. В очередной раз, проходя по коридору, я вновь увидела девочку, решила подойти.
Медсестра, выходящая из процедурной, на несколько секунд перегородила дорогу. Девочки уже не было.
– Вы не заметили сегодня ребёнка в отделении, – спросила я девушек, заходя в палату.
– Нет, не видела, – Маша отрицательно покачала головой.
Света спала. А новая соседка странно на меня посмотрела.
Ночь снова не принесла мне долгожданный сон. Сквозь тонкий матрас чувствовалась фанера, подложенная под него. Болели бока от долгого лежания, я решила пройтись по коридору. Часы показывали 00:30, когда я проходила мимо сестринского поста.
Подходя к туалету, я увидела, промелькнувшую тень.
"Может кто-то зашёл" – предположила я и остановилась перед дверью. Подождала несколько минут, постучала, никто не отозвался, я вошла.
Выйдя из кабинки непроизвольно дёрнулась, у дверей стояла девочка. Холодный липкий пот выступил на теле, а сердце затрепыхалось в груди, готовое остановиться от увиденного.
Мертвенно-бледная кожа, милые черты лица, вздёрнутый носик, золотистые волосы. Её можно было принять за ангела, если бы она так сильно не была похожа на призрак. Я молча смотрела на неё. На шее чёрным кольцом, будто плетёная фенечка, виднелся вдавленный след от рук.
Хриплый, сдавленный детский шёпот разнёсся по туалету.
– Когда придёт козлорогий, глаза не открывай.
– Кто ты?
– Только так ты спасешь ребёнка, – продолжила девочка.
– Кто ты такая? Кто такой козлорогий? – мне нужно было понять, разобраться о чём она говорит.
Ощущение нереальности происходящего, окутывало меня, туманило мозг.
Девочка все так же стояла у двери.
– Пожалуйста, объясни, я не понимаю, – я шепнула еле слышно, уже не веря, что получу ответ.
– А разве ты не знаешь?
– Нет.
– Спроси Надежду.
Я моргнула, девочки у двери уже не было.
Как до палаты долетела не помню, запрыгнула на кровать с середины комнаты, укрылась одеялом. Руки потряхивало как при паркинсоне.
"Что за бред? Какие призраки? Какой ещё нафиг козлорогий? Может мне всё это снится?"
Я ущипнула себя и отдёрнула руку. "Больно! Значит, не снится. Я же не Константин, чтобы призраков видеть. Никогда подобного за собой не замечала. Почему же сейчас?
И что это за девочка?
Почему я должна о ней знать?
Одни вопросы и ни одного ответа. Надо успокоиться. Надо успокоиться."
Про сон я забыла, да и не смогла бы сейчас уснуть даже если бы постаралась. Что я знала о подобных случаях только то, что видела в фильмах ужастиках. Чаще всего призраки связаны с местом где умерли. Может поспрашивать работников о маленькой задушенной девочке. Должен же кто-то знать об этом… Кажется, она сказала "спроси Надежду".
С трудом дождавшись утра, я соскочила с кровати, как только услышала голос медсестры.
– Доброе утро, Ирина Валерьевна! – я пыталась держаться непринуждённо.
– Что случилось? Плохо? – вместо приветствия забеспокоилась дежурная медсестра.
– Нет, нет. Всё хорошо. Просто спросить хотела, – затараторила я, пытаясь успокоить медсестру, но вызвала ещё больше подозрений.
– Давай-ка я тебе давление смеряю, что-то не нравится мне твой вид.
Пришлось согласиться.
Пока медсестра накачивала манжету воздухом, я попыталась расслабиться и как бы невзначай спросила:
– А вы давно работаете?
Ирина Валерьевна взглянула на меня поверх квадратных очков.
– Сомневаетесь в моей компетенции?
– Что вы? Просто интересно, – я попыталась улыбнуться.
– Так и есть, давление зашкаливает. Ну-ка милочка, пойдём в палату.
Она подхватила меня под руку и повела в по коридору.
– Сейчас принесу таблетки и не вздумай подскакивать.
Девушки-соседки уже проснулись и во все глаза смотрели на меня.
– Аника, с тобой все в порядке? – Маша села рядом на кровать.
– Всё хорошо, просто давление.
Позвали на завтрак.
– Девочки, вам принести? – заботливо спросила Маша.
Я кивнула.
– Надя, а тебе?
Новая соседка, погруженная в телефон, ответила лёгким кивком через несколько секунд.
"Надя! Надежда!
Надо улучшить момент и спросить. А что спросить?"
Мысли лихорадочно кружились, спотыкались, я никак не могла сосредоточиться и ухватить нужную. Зашла медсестра, принесла таблетки, то ли среди маленьких кругляшек было успокоительное, то ли тело сдалось после бессонной ночи, но я постепенно расслабилась и уснула, пропустив завтрак и обед.
Сквозь сон доносились голоса, соседки обсуждали последние новости. Я приоткрыла глаза – Надя лежала на противоположной кровати.
– О, соня проснулась. Мы не стали тебя будить, ты так крепко спала. Тарелка с едой стоит на тумбочке, – Машина забота удивляла. Я никак не могла понять делает ли она это искренне или с каким-то умыслом.
– Спасибо, Маша! – я села на кровати и обратилась к Наде. – Не успела тебя поприветствовать, так что привет, я Аника!
– Надежда, очень приятно, – она ответила искренне улыбаясь.
– Я краем уха слышала ты не первый раз здесь лежишь.
Надя кивнула.
– Я хотела спросить… – и замялась, не зная как правильно задать вопрос, чтобы не показаться сумасшедшей. – Э-э-э, слышала ли ты когда-нибудь историю о задушенной девочке.
Чувствовала себя глупо, но к моему удивлению Надя опять кивнула.
Я чуть не подскочила от радости.
– Расскажи, пожалуйста. Мне кто-то давно рассказывал, а я забыла детали.
– Да, я помню эту девочку. Это было три года назад, я тогда тоже лежала на сохранении, а она лежала здесь с мамой, дочку оставить не с кем, а скоро роды. Хорошая девочка. Ласковая. Юлей звали. Мы её угощали, играли с ней. Я даже не понимаю, как это произошло, почему врачи не заметили, что у женщины не в порядке с головой. И просто в один момент ночью задушила дочь. Её вроде в психбольницу отправили, она ничего не понимала и только твердила: "я не дам ему своего ребенка".
А Юлечку похоронили на Старо-северном кладбище. Жаль девочку.
Кажется, я стала немного понимать, но мне нужно поговорить с Юлей. Я вышла в коридор, её не было. До отбоя я просидела на диванчике перед платой, но она так и не появилась. Медсестра отправила меня в палату.
Я стояла в длинном коридоре, в луче света. Ни начала, ни конца, словно это был не коридор, а тонель. Попробовала идти, но оставалась на месте. Внезапно передо мной появилась девочка. Я узнала её – это Юля, но не та, которую я видела в туалете, а живая. Она подошла ко мне и сказала:
– Зачем ты искала меня?
– Хотела узнать кто тебя убил.
– Он.
Она смотрела пристально, не отводя взгляд.
– Значит, это была не твоя мама?
– Нет.
– Зачем?
– Он собиратель невинных душ.
– Почему именно здесь?
– Разве это не очевидно? Место, где много боли и смерти, где гибнут нерожденные дети, притягивает злые силы. Ребёнок, от которого отказалась мать, больше не находится под её защитой.
– Почему тогда ты здесь? Если он убил тебя, должен был забрать. Разве нет?
– Он забирает только невинные души, я к ним не относилась.
Я молчала, последние слова, словно удар под дых: лишили меня сил.
– Это всё, что ты хотела узнать?
Юля шагнула назад.
– Нет, нет, не уходи. Ещё один вопрос
Она молчала.
– Почему я вижу тебя?
– У тебя дар, но ты им не пользуешься.
– Дар? Но я никогда не чувствовала ничего особенного.
– Придёт время – ты поймёшь. И подумай о своём решении. Завтра он придёт. У твоей соседки жизнь малыша угасает, он в любом случае не выживет, а твой ребёнок может остаться жив.
– Почему ты помогаешь мне?
– Ты единственная кто может меня спасти.
– Но как? Скажи, я постараюсь помочь. Юля мне так жаль, что с тобой это случилось, – слезы появилась в уголках глаз.
– Мне тоже жаль, но призраки не плачут, –
Юля помедлила, раздумывая ответить на вопрос или нет.
– Если ты сохранишь ребёнка, и разрешишь мне занять его место, я смогу переродиться и уйти из этого междумирья.
– Нет, я не могу.
– Решать тебе.
За окном светлело, часы на телефоне показывали пятнадцать минут шестого. Я чувствовала, что это был не сон, будто разговор произошёл в реальности, возможно, в другой, но я ощущала, что мне это не приснилось. Я не знала кто этот козлорогий, но уже ненавидела его всей душой. Мысль, что Надя в очередной раз лишится ребёнка, не давала мне покоя. Внезапно, меня посетила ужасающая мысль – судя потому, что сказала Юля – если не открывать глаз и не привлекать его внимания, то он пройдёт мимо, а что если проснётся Маша? Значит, она тоже в опасности? Неужели против него нет другой силы способной справиться с ним? Я всегда верила – добро побеждает зло, но оказавшись перед самым тёмным злом, не знаю как поступить. Мне очень хотелось помочь Юле, но не ценой своей жизни. Конечно, можно забыть про всех, пойти на операцию или того проще специально отдать душу своего ребёнка собирателю, но… Смогу ли я с этим жить?
Мне нужно было с кем-то поговорить, но единственный человек, который мог мне помочь – отец. Я просто не могу разбить ему сердце. "Проповедник церкви, не смог уследить за своей дочерью" – вот что будут шептать за его спиной на каждом шагу. И во все виновата я.
Словно прочитав мои мысли, на телефоне пиликнуло смс от папы. "Доченька, привет! Когда операция? Назначена? Напиши, мы будем молиться. От мамы привет, она хочет сегодня к тебе заскочить".
Мама… Мы никогда не были с ней близки. Иногда мне казалось, что она меня боится. Она не обнимала меня, не целовала, будто я была для неё чужой.
С чего она решила заехать? Я лежу здесь всего пару дней. Странно как-то.
На обходе врач сказала, что мои анализы хорошие и на завтра назначена операция. Машу выписали сегодня, а Свете запретили есть и пить перед сегодняшней операцией. Наде назначили очередное узи.
С одиннадцати начинались посещения и, как обещал папа, без пяти одиннадцать раздался звонок от мамы, она ждала меня внизу.
Я заметила её сразу: седые волосы, аккуратно собранные под косынку, невзрачное серое платье, как и полагается жене священника. Как всегда в руках минибиблия. Завидев меня, она убрала её в сумочку и встала на встречу.
– Здравствуй, Аника!
– Здравствуй, мама! Каким ветром? – я сделала вид, что ничего не знала о её приезде.
– Я подумала, тебе нужна поддержка.
– Можно было просто позвонить.
– Ты не рада меня видеть? – мама выглядела расстроенной.
– Нет, что ты. Рада. Может, пойдём прогуляемся?
После недели дождей, наконец, светило солнце.
– Хорошо.
Оказавшись на улице, вдали от посторонних глаз и ушей, я всё-таки решила задать вопрос.
– Мама, а у нас в семье случайно никаких колдунов или ведьм не было?
Маму даже передёрнуло
– Аника, что за вопросы? Откуда у тебя такие мысли?
Мне не хотелось рассказывать ей обо всём, но надо было объяснить.
– Со мной происходят странные вещи, мне кажется, я вижу призраков.
Мама молчала. Мы подошли к лавочке в тени тополей, окружённой клумбами с бархатцами.
– Я просто не понимаю: откуда это? Или я просто схожу с ума?
Она сидела сгорбившись, не поднимая глаз.
– Мама?
– Я не хотела, чтобы ты знала, – чуть слышно произнесла она. – Но, видимо, пришло время рассказать.
– О чем?
Нехорошее предчувствие холодком пробежало по рукам и спине.
– Мы не всегда жили здесь.
– Я знаю про это, ты рассказывала, что раньше мы жили в посёлке.
– Да, так и было. Но приехать нам пришлось из-за тебя. По собственной глупости я однажды обратилась за помощью к бабке-целительнице, – мама нервно теребила в руках носовой платок, продолжая смотреть на землю. – У тебя болел живот, и я повела тебя туда. Это было сложное время, разруха после девяностых ещё давала о себе знать, в больнице не хватало персонала, огромные очереди. Тем более мы как раз только развелись с твоим отцом. На тот момент мне показалось это лучшим решением, но сейчас я понимаю, как я ошибалась.
Мне хотелось поторопить её, сказать, чтобы перешла к сути, без оправданий и причитания, но я сдерживала себя.
– Я чувствовала, что что-то не так, – продолжала она. – Словно из тебя утекала энергия, оказалось, что бабка, не имея никого из родственников, перед смертью совершила обряд переселения душ, подселилась в твоё тело.
"ЧТО?! Что за бред? Я снова сплю, и мне снится ужастик?"
– Хорошо, что мы вовремя заметили и успели обратиться за помощью к знающим людям, какая-то часть силы этой ведьмы осталась. Всё что ты говорила – сбывалось, если ненароком ты желала человеку плохого, то он заболеваю или с ним происходил несчастный случай. По посёлку поползли слухи, некоторые откровенно в глаза говорили, что ты ведьма. А ведь тебе предстояло идти в первый класс… – наконец, она посмотрела на меня. – Я не знала, что делать. Тогда я и приняла решение переехать, обратилась в церковь, к психологам. Сеансы гипноза помогли сдержать твою силу, выстроить защиту от тебя самой, ты стала как будто нормальной. И чтобы навсегда забыть об этой истории и чтобы никто не мог напомнить тебе об этом, я сменила нам имена. А потом я вышла замуж за твоего нынешнего папу и мы сменили фамилию ещё раз.
Её взгляд метался в поисках хоть какого-то знака понимания и одобрения с моей стороны, но не находил. Мир словно уменьшился до камня, на котором остановился мой взгляд. Мне не хватало воздуха, будто я разучилась дышать. Мой мир остался там в прошлом, а я живу не своей жизнью.
– Значит, те сны, что мне снились всё правда? – спросила я, когда смогла, наконец, вздохнуть.
– Да, – она промочила уголки глаз платком, который держала в руках. – Прости. Наверно, надо было рассказать тебе раньше.
– Как меня звали?
– Настя.
– Я всегда чувствовала, что Аника не моё имя, – я не узнавала свой голос: безжизненный, равнодушный, чужой.
– Прости, – прошептала мама.
– Бог простит.
Я встала и, не оборачиваясь, ушла в здание больницы.
Теперь все сложилось, как пазл. Видения, сны, слова Юли о моей силе. Я всегда думала, что сны с нечистью – это результат всех просмотренных фильмов-ужасов, но теперь поняла: я всё это умею. Быть жертвой мне больше не хотелось.
Когда вошла в палату Маша, одетая и готовая к выписке, сидела у Светы на койке. Её недавно привезли после операции и она медленно отходила от наркоза. Нади в комнате не было.
– Аника, присмотри за Светой, пожалуйста, за мной такси подъехал, а я уйти не могу. Света бредит и крутится, а ей нельзя. Медсестры привезли её и выгрузили, как кусок мяса. Только сказали, чтобы не давали на спину переворачивать, а то может начаться рвота. Не дай бог захлебнется.
– Конечно, беги. Я посижу с ней.
Я села рядом со Светой, придерживая её за плечи.
Оставалось все меньше времени, приближался вечер, а я никак не могла принять решение и придумать, как поступить. Зазвонил телефон.
– Да папа, привет!
– Доченька, как дела? Я переживаю, ты не ответила на смс.
Я хлопнула по лбу, точно. Я ведь и правда забыла ему ответить.
– Всё хорошо, папа. Просто забыла.
– Точно?
" Он что-то подозревает? Откуда такие вопросы?".
– Мама приехала? – я решила перевести тему.
– Да… в слезах. Поэтому и спрашиваю. Надеюсь это не рак? – в голосе чувствовалось с трудом сдерживаемое волнение.
– Нет, что ты. Не рак – нервно добавила я.
– Папа, а ты веришь в призраков?
Кажется, мой вопрос застал его врасплох.
– Ну допустим.
– А в демонов?
– Алика, что случилось?
– Ничего, просто спрашиваю.
– Алика, ты же знаешь – врать не хорошо. А я всегда знаю, когда ты врёшь.
Я молчала, не решаясь рассказать о призраке и козлорогом, которого даже не видела.
– Алика, солнышко моё, не думай, что я не смогу понять, просто доверься.
– Папа, у меня всё хорошо. Правда! Мне сейчас некогда, соседку привезли после операции, надо помочь. Я позвоню тебе завтра, после процедуры, хорошо?
– Хорошо. Пока!
Кажется, папа расстроился, но я просто не могла ему всё рассказать. Услышать нотки разочарования в голосе человека, которого обожаю, не оправдать его надежды – это сродни предательству с моей стороны.
Вскоре зашла заплаканная Надя, ничего не говоря, она легла на кровать, отвернулась от всех. Я знала, что ей сказали на узи, но не смогла найти слов поддержки, они застревали в горле. Чем можно помочь человеку, который потерял надежду? Наверно, в мире нет таких слов.
Через час Света пришла в более-менее нормальное состояние, не говорила, но уже хотя бы осознавала, где находится и кивала головой на сказанное.
Я ждала вечера, не могла найти себе место: ложилась на кровать, через несколько минут выходила из палаты, слонялась из одного конца коридора в другой. Жизнь в больнице продолжала идти своим чередом. Так прошёл вечер. Медсестра оповестила об отбое. Я легла на кровать в ожидании встречи. Боевой настрой сошёл на нет, на его место пришла растерянность и понемногу возрастающая паника.
В наступившей тишине, послышались уверенные шаги. Я затаила дыхание, прислушиваясь к цоконью каблуков. Их размеренное постукивание медленно перемещалось от палаты к палате, исчезая на несколько минут и вновь возвращаясь, неотвратимо приближалось к нам.
Моё воображение рисовало волосатого демона похожего на козла, с длинными изогнутыми рогами и копытами, как видела в фильмах. Сердце замирало каждый раз, когда цоконье возобновлялось. Стук каблуков остановился возле нашей палаты, раздался тихий стук. Я лежала, закрыв глаза. Дверь открылась.
– Девушки, здравствуйте! Меня зовут Евгений Павлович, я главный врач. Простите за такой поздний обход, но времени совсем нет.
Я открыла глаза, вздохнула с облегчением.
– Добрый вечер! – поздоровались мы наперебой.
Палата наполнилась древесно-пряным запахом дорогих духов. Молодой, красивый врач производил впечатление успешного человека.
Евгений Павлович подошёл к Свете, присел на краешек кровати, вежливо спрашивая её о самочувствии. Моя кровать стояла рядом и, окончив осмотр, главврач процокал к моей кровати.
Так же присел на краешек кровати, немного наклонился вперёд и, белозубо улыбаясь, спросил:
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
Он потянулся к моему животу, из-под рукава медицинского халата выглянули массивные часы с золотым браслетом.
Внезапно, раздался тихий скрежещущий голосок:
– Сядь ближе.
Я подняла глаза – из-за головы главврача выглядывала бесформенная форма склизкого существа, с маленькими рожками на голове.
Евгений Павлович подсел ближе и снова наклонился, ощупывая мой живот. Существо вытянуло бородавчатую шею, приоткрыла рот полный маленьких иглоподобных зубов и втянуло воздух в себя, от меня отсоединился крошечный шарик света и исчез в зубастой пасти существа.
"Неужели кроме меня этого никто не видит?"
Аморфный монстр радостно поёрзал на шее. Врач повернул голову в сторону Надиной кровати, и я увидела на его шее завернутый в кольцо голый хвост, под тонкой кожей которого просвечивали красные прожилки.
Евгений Павлович повторил эту же процедуру и с Надей. Оцепенение спало только, когда он вышел. Я сорвалась с места, и, не давая войти в другую палату, крикнула:
– Стой!
Врач обернулся.
– Зачем вы это делаете?
– Что именно?
– Носите это существо на шее и кормите душами.
– Из-за головы Евгения Павловича вновь появилась голова мерзкого существа.
– Девчонка видит нас, – прошипел монстр.
– Зачем? Скажите! Почему не избавитесь от него?
Молодой человек молчал, за него ответил скользкий демон.
– Он слишком любит славу, дорогие шмотки, машины, женщин, – проскрежетал монстр. – А взамен лишь просим маленькую услугу: эти прекрасные, сладкие, маленькие души. Все честно. Не так ли?
Врач кивнул.
– Но…
– Отстань от нас, – монстр вздыбился, расширился словно капюшон у кобры. – А иначе присоединишься к ней, он мотнул головой в сторону входа, там одиноко стоял призрак маленькой Юли.
Я отступила.
– Правильно. И не лезь сюда больше.
Евгений Павлович повернулся подобно марионетке и направился в следующую палату.