Анджеле казалось, что весь разговор с Джекобом Мейтлендом приснился ей во сне. Однако когда через два часа к крыльцу подкатила блестящая черная повозка, Анджела поверила, что все было наяву. Она будет жить в «Золотых дубах».
Пока Анджела ехала к своему новому дому, находившемуся всего в миле, она думала о том, что теперь будет ближе к Брэдфорду Мейтленду. Она так и не избавилась от своей детской влюбленности. Более того, сейчас, в семнадцать лет, Анджела любила его даже больше, чем в четырнадцать.
Ханна рассказала ей, что Брэдфорд больше не служит в армии. Он живет на Севере и управляет предприятиями Мейтленда в Нью-Йорке. Закари вернулся с войны в конце 1862 года после легкого ранения в ногу. По возвращении он сразу же женился на мисс Кристал Лонсдейл, и сейчас они оба живут в «Золотых дубах».
Анджела вспомнила, как в первый раз посетила «Золотые дубы». Это было десять лет назад, когда умерла жена Джекоба Мейтленда. Отец отправился отдать дань уважения покойной, взяв с собой Анджелу. А после этого Анджела постоянно сопровождала отца, когда тот привозил долю своего урожая в амбар Мейтлендов. Но она никогда не была внутри громадного дома. А теперь ей предстоит в нем работать!
Анджела не испытывала унижения от того, что станет прислугой. Работать в этом роскошном доме значительно легче, чем на ферме. Анджела будет часто видеть Брэдфорда, когда он вернется в «Золотые дубы». И хотя он никогда не ответит на ее чувство, она будет находиться рядом с ним. А это самое важное.
Повозка подъехала к парадному входу. Анджела с восхищением смотрела на восемь огромных дорических колонн, которые образовывали широкую галерею вдоль фасада. Затем она заметила чье-то лицо в верхнем окне. Но шторы тут же задернулись, и Анджела испытала чувство неловкости. Кто наблюдал за ее приездом?
– Итак, Анджела, добро пожаловать в «Золотые дубы», – приветствовал ее вышедший из дома Джекоб Мейтленд.
– Благодарю вас, сэр, – застенчиво улыбаясь, произнесла Анджела. Темно-синие глаза ее просветлели, и она почувствовала себя свободнее, когда за спиной Джекоба на галерее появилась Ханна.
– Мисси Анджела, я так рада, что ты согласилась здесь жить! – со свойственной ей экспансивностью воскликнула Ханна. – Я так опечалилась, когда услышала о твоем отце! Это здорово, что хозяин Мейтленд позаботился о тебе!
– Мистер Мейтленд очень добр ко мне.
– Анджела, я хочу, чтобы ты называла меня Джекоб. В конце концов, мы старые друзья.
– Хорошо, сэр… то есть Джекоб.
– Вот так гораздо лучше. – Джекоб широко улыбнулся. – Ханна покажет тебе твою комнату. И пожалуйста, Ханна, не очень утомляй ее своей болтовней. У Анджелы был тяжелый день, и ей надо хорошо отдохнуть. – Он снова повернулся к Анджеле: – Мы уже позавтракали, дорогая, но Ханна что-нибудь принесет тебе в комнату. Затем тебя пригласят к обеду. Мой сын Закари на южный манер имеет привычку вздремнуть после обеда – по причине жары… Как и его жена. Но ты увидишь их вечером.
– Пошли, мисси, – позвала ее Ханна, открывая дверь. – Я приготовила тебе комнату в прохладной части дома. Окна выходят на реку, оттуда постоянно тянет легкий ветерок.
Вслед за Ханной Анджела вошла в вестибюль. Она старалась держаться поближе к Ханне, когда та направилась к большой полукруглой лестнице в конце зала. У Анджелы не было времени рассмотреть картины в роскошных рамах, висевшие на белоснежных стенах, или хотя бы заглянуть в открытые двери, мимо которых они проходили.
Поднявшись по лестнице, они оказались в широком коридоре во всю длину здания, в торцах которого были настежь открыты огромные окна, через них лился дневной свет и тянуло ветерком. В коридор выходило восемь дверей, по четыре с каждой стороны. Ханна повернула налево, прошла вперед и остановилась перед последней дверью.
Анджела следовала за ней, поглядывая на семейные портреты, висевшие на стенах. Она резко остановилась, когда с портрета на нее уставилась пара пронзительных золотисто-карих глаз. Портрет имел поразительное сходство с оригиналом. Художник мастерски изобразил гордо приподнятый подбородок, высокие скулы, прямой тонкий нос, улыбающиеся губы, высокий лоб и густые, слегка изогнутые брови, которые были под стать волнистым волосам. Замечательный портрет Брэдфорда Мейтленда!
– Это хозяин Джекоб. Очень хороший портрет. Его надо повесить в кабинете, – сказала Ханна, приблизившись к картине.
– А я думала, что это Брэдфорд.
– Нет, дитя мое, это хозяин Джекоб в молодости. Портрет хозяина Брэдфорда в другом конце коридора. Если их поставить рядом, можно подумать, что кто-то писал портреты с одного человека. Только глаза чуть отличаются. У Брэдфорда больше огня в глазах, потому что он не хотел, чтобы писали его портрет. И это видно. Он хотел, чтобы его портрет висел подальше от его комнаты. Его комната на этой стороне.
– На этой стороне?
– Да, – заулыбалась Ханна. – Я подумала, что тебе понравится жить в комнате напротив него… Если только этот мальчик когда-нибудь решит приехать сюда.
То, что она будет жить в доме, а не вместе с другими слугами, поразило Анджелу. Это было выше ее понимания. Возможно, Джекоб Мейтленд проявил такую щепетильность потому, что она будет единственной белой служанкой.
Анджела испытала замешательство, когда увидела комнату, в которой ей предстояло жить. Комната была больше, чем весь дом, в котором она прожила всю свою жизнь. Стены окрашены в розовые, голубые и лавандовые тона и, казалось, даже пахли лавандой. Ничего более прекрасного Анджеле видеть не приходилось! И эта комната будет теперь ее!
Пол был отполирован до такого блеска, что в нем отражалась изысканная дорогая мебель. Над массивной кроватью возвышались четыре высокие стойки, на которых был натянут отделанный оборками цветастый полог. Кровать была застелена покрывалом из тафты лавандового и голубого оттенков. Темно-синие бархатные шторы на окнах были задернуты, чтобы духота и зной не проникали в комнату. В углу располагалось удобное кресло; кроме того, в комнате стояли стол, длинный диван, комод и высокое зеркало в золоченой раме. Сумеет ли она привыкнуть к жизни в таких условиях?
– А ты уверена, что это… моя комната? – недоверчиво спросила Анджела.
Ханна засмеялась:
– Хозяин Джекоб сказал, что я могу выбрать для тебя любую комнату, и я выбрала эту. Они все приблизительно одинаковые… Понимаю, что ты не привыкла к этому, мисси, но надо привыкать. И не надо беспокоиться… а я очень счастлива за тебя. Теперь отдыхай, как велел хозяин.
С этими словами Ханна удалилась.
Отдыхать? В середине дня? Как это можно?
Легкий ветерок колыхал тяжелые шторы. Анджела подошла к окну и отодвинула одну из них. До реки было рукой подать, и Анджела представила себе, что она сидит у окна и любуется красивыми пароходами, проходящими мимо. За домом зеленел великолепный сад, из которого ветерок доносил запах жасмина и магнолий.
По эту сторону дома были разбиты пышные газоны, а дальше, ближе к реке, возвышались огромные виргинские дубы и трепетали раскидистые ивы. Дома для прислуги и конюшня располагались справа от дома среди густого кедровника. И все было так красиво, что захватывало дух.
Раздался стук в дверь. С подносом, уставленным едой, вошла девушка-мулатка примерно такого же возраста, что и Анджела, и, не говоря ни слова, поставила его на стол. Анджела ласково улыбнулась девушке. Она не знала, как вести себя с другими слугами, но ей хотелось с ними подружиться. Анджела надеялась, что они не будут на нее сердиться.