Назавтра, после работы, Лазовский сидел у себя дома, разбирая принесенные с работы копии документов. Он смотрел на бумажные листы, и не мог понять содержание.
– Походит на какой-то язык, а понять не могу, – бормотал он. – Точно, не обойтись без специалиста.
Жена Ирина пока что пыталась молчать, глядя на страдания мужа. Вбил себе в голову, что у него за спиной затевают интригу. Но так ведь и тронуться можно. Раз подумал, два подумал… Потом оно само собой покатится – и нет человека.
– Успокойся, Жора, – не выдержала супруга. – С утра почитаешь – может, поймешь…
– Ты что же, думаешь, в моей голове с утра будет больше опилок?!
– Не так скажи. – Ирина села в кресло напротив. – У меня и то с утра голова лучше варит.
– Специалист нужен! Лингвист!
– Какой лингвист! – воскликнула Ирина. – Ты где работаешь, чудик?!
– Сама ты…
– Кто писал, тот и пусть читает! – не сдавалась Ирина. – Что? У вас нет там начальства, что ли?
– Есть, – ответил Георгий. – Главный лекарь ему фамилия. С шилом в заднице. Сидит в кабинете, спать никому не дает…
Ирина усмехнулась.
– Вечно ты шутишь, Жора…
– Допустим, вот это слово мне понятно, – сказал Лазовский. – Трансплантологией называется. Но при чем здесь этот вид деятельности, когда в ЦГБ последний хрен доедают. Выходит, расширяться надумали. Но это значит, что будут дополнительные субсидии. Надо спросить у него.
Лазовский шевельнулся в кресле. Сказал «спросить», но как это сделать – не подумал.
– И точно, – сказал он тихо. – Надо пока молчать и тихонько рыть. Хотя бы ради спортивного интереса.
– Что-то серьезное? – спросила жена.
– Не то слово, – ответил Георгий. – Чует сердце, плохое задумал. Кстати, ты помнишь Федьку Тараканова, который в деревне у нас жил. Их два брата было…
– Ещё бы не помнить… И что?
– Кажись, он же медиком стал… Папа собак обдирал – сынок в эскулапы подался…
Лазовский собрал листы, подошел к книжному шкафу, вынул один из томов словаря русского языка на букву «Н», вложил в середину книги и захлопнул. Потом поставил на привычное место. Пусть роются, если хотят. Да и кому придет в голову лезть в квартиру. Он же полнейший инкогнито.
Лазовский замер у шкафа. Люберцева Марина Аркадьевна. Заведующая отделением. Поросёнок сожрёт её с потрохами, как слопал до этого еще двоих, сославшись на то, что те брали взятки с клиентов.
***
Внедорожник уверенно держал дорогу. В машине сидели Непрокин, начальник полиции Брызгалов, а также Игин. Путь их лежал подальше от города – к тихой заводи. Машину вел персональный водитель Непрокина, сухопарый мужик лет пятидесяти.
Непрокин сидел впереди. Брызгалов с Игиным расположились на заднем сиденье.
Водитель прибавил скорость.
– Не спеши, Витя, – осадил его Непрокин.
– Вы же сами сказали, что побыстрее, – огрызнулся тот.
– Всё равно не спеши, – повторил Непрокин.
Обернувшись к Брызгалову, он продолжил разговор:
– Короче, жили-были два друга. Один ничего себе, а другой петый дурак.
– В смысле? – не понял Брызгалов.
– Закинул наживку, как ты подсказал, – он и клюнул.
– Вот и славненько! – воскликнул Игин.
– Осталось уволить…
– Гуляй, Жора, ешь опилки, – добавил Брызгалов.
– Я начальник лесопилки! – закончил за него Игин.
Притормозив на шоссе, они свернули с дороги и пошли под откос проселком, углубляясь среди леса. Вскоре показалась река, запахло свежестью, а дорога сделалась еще круче. Водитель сбавил скорость, опустился впадиной к берегу, въехал под крону раскидистой ивы.
– Приплыли, – сказал водитель.
Выйдя из машины, он открыл заднюю дверь и принялся разгружать рыболовные снасти, продукты питания и прочие предметы, среди которых были бутылки с водкой, пивом, а также шампанским.
Пассажиры бродили теперь по округе, тычась по углам. Место им было давно знакомо. Одно беспокоило: поодаль стояла чья-то «Приора», возле которой валялись в песке мужик в годах и баба лет тридцати.
Непрокин сморщил лицо, глядя в сторону отдыхающих. Соседи явно его не устраивали, и это не ускользнуло от внимания Брызгалова.
– Щас устроим, – сказал он. И к Игину: – Разберись с голубями.
Игин понятливо кивнул, поправил на животе оперативную кобуру и, позвав за собой водителя, направился к «Приоре». А вскоре отдыхающие уже собирались. Сели в машину и тихо смылись.
Гаврилов следом за ними выдвинул из кустов массивную жердь, поместил поперек дороги в древесных рогатках. Затем вернулся к машине, взял оттуда дорожный знак с изображением кирпича и примотал куском провода к «шлагбауму».
Не успел он вернуться к машине, как раздался сигнал машины: перед «шлагбаумом» стояла черная иномарка. Водитель обернулся в сторону Брызгалова, тот приветственно махал обеими руками.
– Открывай, быстрей! – приказал он водителю.
И водитель бросился убирать заграждение. Пропустив машину, он пристроил жердь на прежнее место и вернулся к компании. Прибывшим оказался Брызгаловский заместитель Круча. Одних с ним лет, кучерявый плотный мужик.
– Рыбалка – святое дело, – бормотал он, выползая из машины. – Где бредень?
Водитель молча распутывал сеть.
– Может, потом? – спросил Непрокин. – Может, сначала это?
Он изобразил фигуру из мизинца и большого пальца, но никто его не послушал. Бредень был расправлен и лежал на песке. Осталось зайти с ним в реку и выйти к берегу. Они так и сделали. Командовал водитель, согласуя движения непослушной команды. И вскоре мотня у бредня оказалась забита трепещущей рыбой: здесь оказалось несколько щук, множество мелкой рыбешки и пара внушительных стерлядей.
Рыбаков от холодной воды трясло.
– Налейте скорей! – орал Непрокин. – Иначе я окочурюсь!
Водитель торопливо выбрал рыбу, кидая ее в ведро, смотал бредень и убрал в машину.
Возле машины стоял раскладной столик, на нем лежала закуска. Игин разливал водку в стаканчики. Оставалось заварить уху.
– Давно не хлебал ухи, – бормотал Круча.
– Иди сюда, Виктор, – позвал водителя Брызгалов.
Тот присоединился к компании. Он знал их всех давно, поскольку сам выходил из полицейских рядов. Он заранее знал даже то, о чем будет у них разговор. И не ошибся: начальство разговорилось о трудной судьбе чиновника, о личном предназначении. Вспомнили о недавних событиях – о том, как в соседнем регионе трое придурков в полицейской форме допрашивали подозреваемого, после чего тот скончался.
Непрокин встрепенулся, торопливо закусывая. – Они же его изнасиловали. Бутылкой шампанского…
– Слава богу, не у нас, – назидательно произнес Брызгалов.
– Ребята попали не в ту комнату и не в то время, – сказал Игин. – Потому их и взяли в оборот.
– В смысле, если сильно захотеть, можно каждого посадить. У меня у самого таких оперов хватает, – говорил Брызгалов, глядя в сторону водителя.
Тот наскоро закусил и занялся ухой. Разжег походную газовую плиту, поставил кастрюлю с водой и принялся чистить рыбу. Задача у него была простая: молчать в тряпочку.
«Званием вот только не вышел», – думал он про себя в третьем лице.
Брызгалов пел всё о том же. Как трудно быть начальникам в современных условиях.
– У меня, – говорил он, – оппозиция завелась. Телегин с Гусевым… Эти хуже казанских будут, которые с бутылкой. Говорить много стали…
– Отдел на дыбы подняли из-за одного старшины… – вставил Игин.
– А кто он такой, этот старшина? – спросил Непрокин.
– Саня Барабанов, – пояснил Брызгалов. – В РОВД у нас раньше работал, а потом в ИВС перевелся. После дежурства сменился, приехал домой и помер…
– В неудобном месте, – добавил Круча.
– На горшке, – уточнил Игин.
– А этим чё надо? – спросил Непрокин.
– Политический капитал хотят заработать…
Брызгалов вдруг хлопнул в ладони и перешел на другую тему:
– Хорошо здесь, ребята, а?! Просто не верится, что такие места у нас под рукой!
– И ты будешь их терпеть? – вернул его к прежней теме Непрокин.
– С чего ты взял? – удивился Брызгалов. – Они уже в кадрах… У нас с этим делом теперь строго. Трудовую в зубы – и вперед с песней. Реформа МВД – это не в бирюльки играть…