Альманах «СовременникЪ» №7(27) 2021 г. (в честь Льва Толстого) - читать онлайн

А помнишь, друг, как мы бродили

Средь люда мирного и всяческих затей?

Как кубок верности и дружбы пригубили

И охраняли свято дар счастливых дней?

И радость встреч вкушали вдохновенно,

Воздвигнув братством над главой пайон,

К охлосу относилися презренно…

Ужель покинул нас отрадный сон?

Ушла ли радость молодых сомнений

Иль смолкла муза дерзостных речей,

Где след наш милых злоключений,

Где думы прожитых ночей?

Как две Звезды, гонимы ветром,

Расстались мы, продолжив путь изгнанья,

Ты добываешь хлеб дорогой знанья,

А я – блуждающим своим пером.

Всё по-иному сталось, всё сменилось,

И радости уж нет в душе моей,

И пышная Природа отвратилась

От светлых и желаемых идей.

До встречи, друг, гонимый чудом

На брег диковинной мечты,

На брег, полнённый изумрудом,

Где всё значи́мо, как и ты.

Друзья, спасибо за веселье,

За мыслей доброе вино,

За откровение, безделье…

Последнее порой дано

Нести нам долгие мгновенья,

Запечатлев в душе покой,

И с ненапрасным сожаленьем

Их вспоминать затем с тоской.

Но прочь уныния занозы!

Вослед затишью грянет гром

И счастья ласковые грёзы

Исчезнут разом… И потом

Воспрянет прежний дух ученья —

Разумный кладезь наших дней,

И шелест лавровых ветвей

Нам будет музыкой стремленья.

Талант российский в нём дремал,

И там, в Сростках, в уединенье,

Среди ночи, когда движенье

Уму подвластно, он не спал

И переписывал страницы

Из книги жизни, а они

Летели гордо, словно птицы,

И были мудрости полны.

Тебе – любимица Амура,

Моя прелестная Лаура,

Я шлю невидимый убор.

Когда-нибудь московский двор,

Увидев сей венец восточный

На белоснежных завитках,

Воскликнет злобно: «О Аллах!».

Людей сомкнётся круг порочный,

Чтоб шаг безбожницы карать

И путь к Христосу указать.

Но тут (о, чудо!) Невидимку

Тебе лишь стоит повернуть,

И всё: толпа увидит дымку,

Твой лёгкий след и к Солнцу путь…

Когда ж, явившись в град пустынный,

Ты обратишь свой милый взор

К предмету памяти невинной

Иль бросишь искренний укор

И скажешь мудростью восточной,

Меня страданием обняв,

И властью мысли непорочной

Сразишь, бальзам так и не дав…

Ах, полно, славная Зулея

И пери девственной красы,

Молчу, страдаю, но не смею

Глаголом верным простоты

Сказать о чувстве безнадежном

И в страхе глупом и мятежном

Влачу тоскливые часы.

Минуты скучные считаю

С блаженной маскою глупца

И мусульманского творца

С надеждой втайне призываю.

Копаясь как-то средь старинных

И столь диковинных вещей,

Мы при свечах, в мгновеньях длинных

Суждали в пламени речей

О временах, теперь забытых

Уж современными людьми

(Наш был девиз – «Не посрами!»)

И пылью долгою сокрытых.

И от полночи до утра

Царили мы, когда пора

Блаженных лет располагала

Богами быть среди теней.

Под впечатлением дышала

Младая грудь; Душа скорей

Стремила ход в Небес сиянье,

И тайна, и Миров молчанье

Заводом были жизни всей.

Одну из тайн перескажу я

Устами несмышлёных лет.

И, может, кто-нибудь, ликуя,

Провидит лучезарный свет.

Давно ли, нет – не ведать Миру,

В одном безмолвенном селе,

Где окрылённому зефиру

Дышалось шумно на Земле,

Где луч всходящего Светила

Теплил уснувшие поля

И лаской утреннего эля

Природа дивная цвела,

Старик жил со старухой злой.

В полях работал он с желаньем,

Прося у Бога с ожиданьем

Себе лишь сына да покой.

Однажды бурею беспечной,

Лишь Солнце быстро снизошло,

Покрылся тучей купол млечный,

Торжественное зло пришло.

Грозы́ объятия раскрылись,

И ветра хóлодный язык

Объял Природы нежный лик,

И Звёзды частию затмились…

Поу́тру средь немых полей,

У древа с кроной охлаждённой,

Старик стоял, старухи злей.

И старца взор опустошённый

Молил грядущие лета

Послать надежду дней суровых —

Потомка… также зёрен новых.

О Бог! Свершилася мечта.

У корня сливы одинокой,

В движениях стеснённых, там

Лежал младенец ясноокий —

Судьбы насмешливой обман…

Как часто высший Властелин

Даёт Природе низший жребий,

И тяжкий звук людских молений

Пред Ним ничто – Он господин.

Но дар, Светилом поднесённый

И первой лаской опьянённый,

Был славный карлик, добрый сын.

Шли годы. Мальчик не развился,

Но танцевал, причудно пел,

В полях он весело резвился,

В душе об участи жалел.

Лишь радостных детей веселье

Катилось к месту, где он был,

Или народа новоселье

И молодой задорный пыл

В селе блуждали – он покорно

И удивительно проворно

То место чудом покидал.

А там уже с тоской бежал

В вековый лес, где великаны,

Спокойствием возвысив станы,

Стояли. Там он засыпал…

Когда ж старухи голос нервный

Его винил в пустых делах,

То старика карман безмерный

Служил защитой. Как в стенах,

Он там скрывался и, печальный,

Взирал сквозь ткань на Мир большой,

И вздох груди многострадальной

Стеснял неразвитой рукой.

Не по вине своей нахлебник,

Но в Сердце жаждущий помочь,

Опять ребёнок встретил ночь

В сыром лесу, где, как волшебник,

Ступал он меж седых древов,

Играя нежные мотивы,

И у корней могучей ивы,

Найдя остаток дивных снов,

Решил покинуть отчий кров.

Лишь Солнце снова поднялось,

Окутав Звёзды сном лазурным,

В селе движенье началось.

Лоскутный люд потоком бурным,

Прослыша только ранний слух

(Пропажа быстро разнеслася),

Толпою в лес пошёл. Велася

Повсюду речь на разный Дух.

Один входил во смех безбожно,

Другой с вниманьем, осторожно

Искал. А третий, как петух,

Кричал, но оставался глух.

Так день прошёл, и с чувством разным

Народ стекался уж к домам:

Одни – со смехом несуразным,

Другие шли к своим стенам

С тоскою на челе разбитом,

Иной народец помышлял

Об ужине довольно сытном

И носом по пути клевал.

Вновь ночь пришла. Погасли свечи,

Народные умолкли речи.

Старик лишь молча, сам не свой,

Сидел с желаньем непонятным

И изредка словцом невнятным

Тревожный нарушал покой.

Свеча дрожала, он рукою

Её от ветра ограждал

И думой, мрачной головою,

Природу втайне проклинал:

«Судьба-злодейка… С Богом сын».

Малыш, проснувшись, вспомнил речи

Старухи и других людей,

Он с ними не желал уж встречи.

А потому среди ветвей

Иглу сыскал он, плотик справил

(Иглою защищаться мог

Он среди тягостных дорог)

И к городу его направил.

Вот Солнце за море скатилось,

И среди каменных колонн

Он оказался. В нём теплилось

Желание: какой-то сон

Найти, очаг и добры взгляды,

Не требуя иной награды.

Взамен бы мальчик только пел.

Когда б он песней надоел,

То молча, внемля лишь рассудку,

Он доставал бы верну дудку

И в уголочке бы сидел.

Так он мечтал среди прохлады.

Стеснённый сумраком ночным,

Всё брёл. И вот увидел дым —

Костры горели. На все лáды

Там веселилась детвора,

И у мрамо́ рного двора

Цветущие пестрели сáды.

Туда он тихо подошёл,

Вздохнул и в дом затем вошёл.

Ступал он тихо, осторожно,

Но в чужом доме невозможно,

Поверьте, не наделать шум:

Игла из рук его упала,

По полу шумно застучала —

Он стал безжизнен и угрюм.

Боясь встревожить чьи-то нравы,

Он тихо за альков зашёл.

Стоял там долго… Час пришёл!

Тревожный час грядущей славы,

Когда в ту комнату вошли

Толпы́ людей. И до земли

Они склонились. Поз почтенных

Там стало множество… Малыш

Союз увидел соплеменных

И затаился, словно мышь.

Спустя мгновенья застучали

Шаги из комнаты другой,

И человек вошёл большой.

К нему все взоры обращали

И долгих лет ему желали,

А он с седою головой

Смотрел презрительно, сурово

И, возвышаясь над толпой,

Ей говорил насмешки слово.

Вот сели все. Достали карты.

На власть земель игра пошла.

Неистощимые азарты

Там начались, идея зла

Здесь источалась беспременно,

И проигравший уходил.

И только тот сидел бессменно,

Кто злые речи говорил.

В стенах тлетворного желанья

Он насаждал бессилья Дух,

И злобы обострённый слух

Людей не слышал излиянья.

Толпа гудела, шум катил,

Но средь тревожного движенья

Тот монстр видел наслажденье

И изливал коварный пыл.

Но час пришёл! Настало время,

Когда могучая толпа —

Людей объединённых племя —

Взродилась (ненависть слепа),

Обозначая нрав проворный…

И вот возмездия игла

(Малыш её пустил озóрно)

В глаз старцу прямиком вошла.

Тут закричал циклоп взбешённый,

Схватил проворно молоток,

Ударил трижды в потолок

И стал уж тигром разъярённым.

И пятьдесят блестящих Звёзд

Вмиг засветилися на теле,

Над головою – гнева гроздь.

И птицы с потолка слетели,

И, покружившись над столом,

Они на пол рядами сели

И превратилися потом

В стальных орлов.

Их взгляд стеклянный

Испепелял людей покой…

Они ворочали главой

И источали мрак туманный.

И воцарилась тишина.

Молчали все, дыша тяжёло,

Идея ненависти зрела.

Неразличимая стена

Стояла меж людьми, зверями,

И ядовитыми глазами

Смотрела каждая страна…

…………………………….

…………………………….

Но прóтиворечи́ вы тени…

Чего они хотели в час,

Когда витал там смерти глас?

Когда бессмысленные пени

Им были чужды, как Богам?

Одно осталось: иль к ногам

Припасть врага, или колени

Склонить к позора алтарю,

Отдав надежду дней грядущих,

И встретить новую зарю

В цепях холодных и гнетущих…

Где тот смышлёный судия

И друг людей миниатюрный,

Чей взгляд счастливый и лазурный

Земли носили сыновья?

Явись, о Бог! Рукой спокойной

Сотри враждебные черты

И с мыслью доброй и достойной

Назначь дороги Красоты.

Тебе не нужен счастья странник,

Дипломатический язык,

Отдай другим речей ярлык,

Уполномоченный посланник.

Закинь далёко молоток —

Симво́л чудовищных желаний,

И беспокойствий, и страданий,

Приблизив правды давний срок.

И властвуй! Чудо! Жар глубокий

Неси в сознание других,

Тебе наш современный стих

И мысли памятник высокий.

Сонет № 8

Мой незабвенный, нежный друг!

Твоё прелестное посланье

Я перечитывал в досуг,

Воспламеняя дум желанья.

Своею искренней строкой

В мой час тревожный и ненастный

Наполнила Души покой

Любовью и надеждой ясной.

Приди, мой чуткий Идеал!

Отныне Звёздный час настал,

Открой непринуждённо взгляды!

Я пред тобой склонюсь, мой Бог,

И у твоих прекрасных ног

Не попрошу другой награды.

Сонет № 10 (Юноше)

Когда друзей не выбрал ты

В среде сомнительного счастья,

Поверь мне, друг, найдутся братья,

Чьи возрождённые мечты

Возвысят Мир. И жадной тенью

Пойдут за истинным творцом,

Отвергнув тех, кто с шумной ленью

Влачит лета пустым слепцом;

Кто ослепительной гордыне

Подвержен вечно и к вершине

Не тянет верною рукой.

Кто в таине, презрев Законы,

Хранит безделия каноны

И зла торжественный покой.

Сущность № 2

Когда, увидев в зеркале потухшие глаза,

Бьёшь зеркало, найдя кривое отраженье,

Так вот кулак грозит скривлённым Небосводам,

И пёс завшивый лает на Луну…

Нам должно обратить вниманье,

Что план устройства всё-таки конечен,

Хоть замедленьем смерти мы достигли

Преуспевания и всяческих успехов,

Но не придали важного значенья,

Что, если суждено погибнуть Миру,

Тому виной посредственности будут.

Сущность № 10

Разрыв картины Мира,

Как девственности юной.

И кто ответит за поруганную честь?

Так безнаказанный и грубый произвол

Гуляет по свету, и множит преступленья,

И, нарушая ход времён, развитий,

Сгущает тьму безмерными путями,

Кружась незримо в коридорах власти…

Испорчен явно вид творенья,

Пятном размазанным проникнув и съедая ткань.

Сущность № 29

Во всякий день мы современность

Питаем соками вражды,

Следим за ближним. Череды

Пустых соблазнов, будто тленность,

Нас трогают… И вот, касаясь,

Глубóко вдавлена печать

Итога смертного, и рать

Спешит бесóв остервенелых,

Уже в трудах поднаторелых,

Когтями Душу разодрать.