Евреи – обычные грешные люди,
Пусть даже когда-то и жил Илия,
А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,
Не лучше, не хуже, чем ты или я.
По виду очкарика-интеллигенты,
Ваятели, книжники, бухгалтера,
Свидетели, зрители и абоненты,
По сути, как ты или я – фраера.
Но есть пострашнее воров и бандитов
Из этой, довольно приличной, среды
Отдельные выходцы, скажем открыто,
Кого на Руси называли «жиды».
Не дай вам господь повстречаться с такими,
Такой, если с ним заведёте дела,
Введёт в искушенье, заманит и кинет,
Разув и раздев, почитай, догола.
И скроется в местности, звавшейся Истов,
Откуда нет выдачи ни для кого,
Где мёртвое море и центр сионистов,
О ком я не знаю почти ничего.
Тогда как евреи – обычные люди,
Пусть даже когда-то и жил Илия,
А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,
Не лучше, не хуже, чем ты или я.
Едва ты только захотела
Иль приняла похожий вид,
Твой запах лона, губ и тела
Меня дурманит и манит.
Горячих рук прикосновенье,
Глаза, зовущие к себе,
Мне обещают обновленье
Наперекор моей судьбе,
Мой дух испытывавшей строго:
Сначала – нищею сумой,
Затем, с соизволенья бога,
Карымской чёрною тюрьмой.
Друзьями преданный своими
По воле сволочных властей,
Я поквитался кровью с ними,
Согласно совести своей.
Отбыв срок полный приговора
За очистительную месть,
Не стал ни сукой я, ни вором,
Оставшись, кем я был и есть,
Ненужным этому народу,
Что, жаждой денег одержим,
Не может воспринять свободу
Холопским разумом своим.
Но в этот миг, перед тобою
И я забуду про неё,
Пока нам хорошо обоим,
Впадая в полузабытьё.
Ежели жизнь, как одежда кургузая,
Жмёт, расползается, давит под дых,
Боже, не силы мне дай, так иллюзию
Осуществимости целей моих.
Дабы ночами не мучился мороком,
А просыпаясь, силён был и свеж,
Видя вокруг, что мне любо и дорого
Вместо притворства чиновных невеж.
Или отправь меня в дали далёкие:
В чащу, в пустыню, в заброшенный край,
Наедине, без самсунга иль нокиа,
И навсегда со мной связь потеряй.
Если вьются злые ветры
Гарпий полуночных злей,
Вспомни солнце, речку, кедры,
Песню юности своей.
Не сердись, не огорчайся,
Что покинул край родной,
И с друзьями повстречайся,
Коль захочется в запой.
Плюнь на мрачную погоду,
Отдохни от неудач,
Не позорь свою породу –
Не ругайся и не плачь.
Обними подругу крепче,
Поцелуй, рукой скользя,
Пусть она тебе прошепчет,
Что и выдумать нельзя.
Остальное – грязь и склока.
Стоит ли в такую муть,
Чтобы жизнь свою до срока
Променять на что-нибудь.
Ех, ех, хей ла.
Встаньте из-за стола.
С водкою и едою
Кончено, и пора
Нарты мои со мною
Вывести со двора.
Труп мой скрепите стяжкой,
Чтобы я, видя путь,
Мог с роковой упряжкой
Наледи обогнуть.
Бросьте сакуй в колени,
Ех, ех, хей ла,
Как понесут олени,
Будет не до тепла.
Бросьте сакуй в колени,
Нопы и бокари,
В сумках из кож таймених –
Юколу, сухари.
Дайте мне три хорея,
Ех, ех, хей ла,
Чтобы судьба вернее
К цели меня вела.
Дайте мне три хорея,
Чая, не жалко сколь,
Утвари поцелее,
Трубку, табак и соль.
Ну, и багак с двустволкой,
Ех, ех, хей ла,
Против чумного волка
Или другого зла.
Ну, и багак с двустволкой,
Верных друзей стальных,
Раз на дороге долгой
Не обойтись без них.
Прочее, что с азартом
Скапливал, нёс домой,
Не уместить на нартах,
Не унести с собой.
Вот и распределите
Памятью обо мне,
И без меня живите
В горькой своей стране.
Коль не накрыла мгла.
Ех, ех, хей ла.