Когда Риду было двадцать три года, он попал в ДТП. Светофор переключился на зеленый и он выехал на перекресток. Какой-то пикап решил проскочить и врезался в переднюю пассажирскую дверь. Лоусон сильно ударился головой о стекло и отключился на несколько минут.
Единственной травмой была трещина височной кости в черепе. Он хорошо пережил последствия, а в качестве напоминания осталась лишь небольшая выпуклость за ухом. Доктор сказал, что это была так называемая костяная шпора.
Самым смешным в этой ситуации было то, что Рид прекрасно помнил аварию, но не помнил боли ни в момент самого ДТП, ни потом.
Но сейчас он ощущал ее в полной мере. Как только он пришел в себя, небольшой кусочек кости за левым ухом мучительно заныл. Лампа снова ярко светила прямо в глаза. Лоусон прищурился и слегка застонал. Малейшее движение головой принесло адскую боль.
Внезапно в голове что-то промелькнуло. Яркий свет, направленный ему на лицо, шел вовсе не от лампы.
Яркое солнце пылает на фоне синего безоблачного неба. Над головой пролетает «Бородавочник» A-10 Warthog, берет правее и снижается над плоскими серыми крышами Кандагара.
Видение не было расплывчатым. Оно появилось словно вспышка, будто ему показывали фотографии в определенной последовательности, будто он наблюдал за кем-то, быстро меняющим изображения в стробоскопе.
Ты стоишь на бежевой крыше частично разрушенного здания, треть которого была взорвана. Ты закидываешь рюкзак на плечо, оглядываешь местность и смотришь на парня внизу…
Рид дернул головой и застонал. Он находился в бетонированной комнате под ярким светом лампы. Пальцы дрожали, а конечности холодели. Пот ручьем стекал по лбу. Вероятно, он впал в состояние шока. Краем глаза он мог видеть, что его рубашка со стороны левого плеча была пропитана кровью.
– Костяная шпора, – раздался спокойный голос допрашивающего. Он саркастически усмехнулся. Перед глазами Рида мелькнула худая рука, хватающая плоскогубцы. В длинных щипцах было что-то крошечное и серебристое, но он не мог рассмотреть что. Все было слишком размыто, а комната плыла перед глазами. – Ты знаешь, что это?
Рид медленно покачал головой.
– Я видел подобное лишь однажды, – продолжил араб. – Подавитель памяти. Очень полезная вещица для таких, как ты, – он бросил окровавленные плоскогубцы и маленькую серебристую вещь в пластиковый контейнер.
– Нет, – промямлил Рид. – Это невозможно, – последнее слово прозвучало еле слышно. Подавитель памяти? Это какая-то научная фантастика. Чтобы подобное сработало, оно должно было повлиять на всю лимбическую систему мозга целиком.
Пятый этаж отеля Риц Мадрид. Ты поправляешь свой черный галстук перед тем, как постучать в дверь молоточком. Человек внутри застигнут врасплох. Он вскакивает на ноги и выхватывает пистолет. Но прежде, чем он успевает прицелиться, ты хватаешь его за ведущую руку и выворачиваешь вниз и в сторону. Запястье раскрывается от боли…
Рид снова потряс головой, чтобы убрать всю эту путаницу. Допрашивающий уселся в кресло напротив.
– Вы что-то сделали со мной, – пробормотал он.
– Да, – согласился араб. – Мы освободили тебя из этой психологической тюрьмы, – он наклонился вперед, ухмыляясь своими узкими губами и пытаясь поймать взгляд Рида. – Ты вспоминаешь. Интересно наблюдать за этим процессом. Ты в замешательстве. Твои зрачки чересчур расширены, даже несмотря на свет. Что реально, профессор Лоусон?
Шейх. Любые средства хороши.
«Когда наша память предает нас…»
Последнее известное местонахождение: конспиративный дом в Тегеране.
«Кто мы?»
Свист пули звучит одинаково на всех языках… Кто сказал это?
«Кем мы стали?»
Ты сказал это.
Рид ощутил как снова проваливается в темноту. Араб дважды дал ему пощечину, возвращая в реальность, в бетонную комнату.
– Теперь мы сможем продолжить более серьезный разговор. Итак, я спрошу снова. Как… Тебя… Зовут?
Ты входишь в комнату для допросов. Подозреваемый пристегнут наручниками к петле стола. Ты лезешь во внутренний карман пиджака и достаешь свое удостоверение в кожаной обложке. Открываешь его…
– Рид. Лоусон, – его голос был неуверенным. – Я профессор… Истории Европы…
Допрашивающий разочарованно вздохнул. Он поманил пальцем жесткого, хмурого напарника. Тяжелый кулак попал ему прямо в щеку. Коренной зуб подпрыгнул на полу в каплях свежей крови.
Пару секунд он не чувствовал боли. Лицо онемело и лишь запульсировало от удара. Затем появилась новая, смутная, резкая боль.
– Ннн…, – он попытался что-то ответить, но губы не подчинялись.
– Я спрошу еще раз, – повторил араб. – Тегеран?
Шейх был заперт в конспиративном доме, замаскированном под заброшенный текстильный завод.
– Загреб?
Два иранца, собирающиеся сесть на зафрахтованный самолет в Париж, задержаны на взлетно-посадочной полосе.
– Мадрид?
Риц, пятый этаж: активированная ячейка с бомбой. Предполагаемое место назначения: Плаза де Кибелес.
– Шейх Мустафа?
Он боролся за свою жизнь. Дал нам все, что мог. Имена, локации, планы. Но он знал слишком много…
– Я знаю, что ты вспоминаешь, – произнес араб. – Твои глаза говорят за тебя… Зеро.
Зеро. В голове возникла картинка: Мужчина в очках-авиаторах и темной кожаной куртке. Он стоит на углу улицы какого-то европейского городка. Двигается в толпе. Никто не в курсе. Никто не знает, что он там.
Рид снова попытался вытряхнуть видение из головы. Что с ним происходит? Картинки плясали в голове, как последовательные сцены, но он отказывался принимать их за воспоминания. Они были ложными. Будто искусственно введены в его подсознание. Он был профессором университета с двумя дочками-подростками и скромным домом в Бронксе…
– Расскажи, что тебе известно о наших планах, – решительно потребовал допрашивающий.
Мы не говорим. Никогда.
Слова эхом повторялись в его голове. Снова и снова. Мы не говорим. Никогда.
– Это расстянется навечно! – закричал высокий иранец. – Добей его.
Его напарник вздохнул. Он потянулся к металлической тележке, но не стал включать полиграф. Вместо этого его пальцы задержались над пластиковым контейнером.
– Вообще я спокойный человек, – обратился он к Риду. – Но стоит признать, что разочарование моего коллеги немного заразно.
Он взял окровавленный скальпель, тот самый, которым вырезал маленький серебряный чип из его головы, и мягко прижал его к ноге Рида, чуть выше колена.
– Все, что мы хотим знать, это то, что известно тебе. Имена. Даты. Кто сообщил тебе это. Позывные остальных агентов.
Моррис. Ридижер. Йоханссон. Имена мелькали в голове и с каждым появлялись лица, которых он раньше не видел. Молодой человек с темными волосами и дерзкой улыбкой. Круглолицый дружелюбный парень в накрахмаленной белой рубашке. Женщина с прямыми светлыми волосами и стальными серыми глазами.
– И что стало с шейхом.
Каким-то странным образом Рид вдруг осознал, что шейх, о котором они говорят, был задержан и отправлен в бункер в Марокко. Это не было видением. Он просто знал это.
Мы не говорим. Никогда.
Холодок пробежал по всему телу Рида, пока он изо всех сил пытался сохранить хоть какое-то подобие здравомыслия.
– Говори, – настаивал допрашивающий.
– Я не знаю, – слова странным образом застревали на распухшем языке. Он поднял голову и увидел, что другой парень, ухмыляясь, смотрел на него.
Он понял иностранную речь… И ответил на беглом арабском.
Араб проткнул кончиком скальпеля ногу Рида. Тот закричал, когда лезвие коснулось мышцы бедра. Инстинктивно он попытался одернуть ногу, но лодыжки были привязаны к ножкам стула.
Лоусон крепко стиснул зубы так, что челюсть неистово заболела. Рана в ноге, казалось, горела.
Араб ухмыльнулся и слегка наклонил голову:
– Признаю, что ты более силен, нежели остальные, Зеро, – произнес он по-английски. – Но, к твоему большому сожалению, я профессионал, – он наклонился и медленно стянул один из грязных носков Рида. – Я не часто прибегаю к подобному методу, – он выпрямился и посмотрел собеседнику прямо в глаза. – Вот, что будет дальше: я буду отрезать от тебя по кусочку и показывать тебе каждый. Начнем с твоих пальцев на ногах. Затем на руках. После… Посмотрим, как ты себя будешь вести, – он опустился на колени и прижал лезвие к мизинцу правой ноги.
– Подожди, – взмолился Рид. – Пожалуйста, просто подожди.
Остальные присутствующие в комнате встали по обеим сторонам, с интересом наблюдая.
Отчаявшись, Рид нащупал веревки, которыми были связаны его запястья. Это был встречный узел с двумя противостоящими петлями…
Сильная дрожь пробежала от основания его позвоночника к плечам. Он знал. Каким-то непонятным образом он знал. Появилось сильное чувство дежавю, будто он уже бывал в подобной ситуации, или же это просто результат специально вбитых в его голову видений.
Но самое главное, он знал, что должен делать.
– Я расскажу, – задыхаясь, произнес Рид. – Я расскажу все, что вы хотите знать.
– Да? – взглянул на него допрашивающий. – Хорошо. Тем не менее, я все же отрежу этот пальчик. Не хочу, чтобы ты решил, что я блефую.
Рид сжал большой палец левой руки в правой прямо за стулом. Затаив дыхание, он резко дернулся, ощутив щелчок от перелома. Он ожидал почувствовать сильную боль, но вместо этого появилась лишь тупая пульсация.
Новое осознание поразило его: это был не первый подобный случай.
Араб надрезал кожу и Рид вскрикнул. Сломав большой палец, который теперь болтался под непривычным углом, он смог высвободить одну руку. Сделав это, запросто вытащил и вторую.
Теперь руки были свободны. Но он не знал, что делать.
Допрашивающий поднял голову и нахмурился:
– Как..?
Прежде, чем он успел сказать еще хоть слово, рука Рида дернулась вперед и схватила первый попавшийся инструмент – держатель лезвий с черной рукояткой. В этот момент араб попытался встать на ноги, но Рид нанес ему еще удар. Лезвия скользнули прямо по сонной артерии. Мужчина обеими руками схватился за рану и кровь хлынула рекой. Широко распахнув глаза, он рухнул на пол.
Огромный верзила взревел от ярости и ринулся вперед. Своими здоровыми руками он схватил Лоусона за горло. Рид пытался прикинуть, что делать, но страх парализовал его. В следующий момент он снова выхватил держатель лезвий и ткнул им прямо в запястье нападавшего. Развернув за плечи, он пырнул араба по всей длине руки. Верзила вскрикнул и упал, прижимая к себе разорванную плоть.
Высокий, худощавый парень недоверчиво смотрел на происходящее. Как и в предыдущий раз, на улице возле дома Рида, он, казалось, не решался подойти. Вместо этого, он пытался найти что-то для защиты в пластиковом контейнере. В результате он схватил изогнутый клинок и ударил прямо в грудь Лоусона.
Рид отскочил, опрокинув стул и едва увернувшись от ножа. В этот же момент он согнул ноги настолько, насколько могло позволить сиденье, проломив раму под ним. Он встал, с трудом балансируя на слабых ногах.
Парень заорал что-то на арабском, призывая на помощь, а затем начал неистово махать ножом, держа Рида на расстоянии. Сохраняя дистанцию, Лоусон, словно под гипнозом, наблюдал за лезвием. Мужчина метнулся вправо и Рид бросился на него, вывернув руку с ножом между ними. Его движение подтолкнуло их вперед и, как только иранец начал падать, Рид выкрутился и слегка порезал нападавшему артерию на тыльной стороне бедра. Затем он подставил ногу и ударил ножом еще раз, поразив яремную вену.
Он не понимал откуда, но он знал, что у парня осталось всего около сорока семи секунд.
С лестницы раздались быстрые шаги. С трясущимися руками Рид бросился к открытому проходу и прижался к стене. Первым делом он увидел пистолет, который сразу распознал – Беретта 92 FS. Затем появилась рука и торс. Рид резко повернулся, сгибом локтя выбил оружие и ударил подставкой для лезвий, попав между ребрами соперника. Лезвие пронзило сердце. Мужчина закричал и рухнул на пол.
Наступила тишина.
Рид пошатнулся. Его дыхание стало похоже на яростные глотки воздуха.
– Господи, – выдохнул он. – О, Боже.
Он только что убил, точнее зверски расправился с четырьмя мужчинами всего за несколько секунд. Хуже всего то, что это было сделано автоматически, на уровне рефлексов, словно прокатился на велосипеде. Или то, как он внезапно заговорил по-арабски. Или же момент, когда он понял, что в курсе судьбы шейха.
Он был профессором. У него были воспоминания. У него были дети. Карьера. Но его тело также явно знало, как бороться, даже если он сам не умел. Он знал, как выбраться из оков. Он знал, куда нанести смертельный удар.
– Что со мной происходит? – прошептал Рид.
Он на мгновение закрыл глаза, чувствуя как подступает тошнота. На его руках в буквальном смысле слова была кровь. Кровь на одежде. Постепенно, как только начал понижаться уровень адреналина, он стал ощущать боль в конечностях от того, что столько времени провел без движения. Лодыжка все еще пульсировала от падения на терассе. Ему порезали ногу. Была открытая рана возле уха.
Он даже не хотел думать о том, как выглядит его лицо.
«Убирайся отсюда, – прокричал внутренний голос. – Могут прийти и другие».
– Хорошо, – произнес вслух Рид, будто соглашался с кем-то еще в этой комнате. Он успокоил дыхание, насколько это было возможно, и осмотрелся. Его витающий взгляд падал на определенные предметы. Беретта. Что-то прямоугольное в кармане допрашивающего араба. Странная метка на шее верзилы.
Он опустился на колени рядом с огромным мужчиной и уставился на шрам. Размером с монетку в десять центов, он располагался возле челюсти и был частично скрыт бородой. Он был скорее похож на метку или клеймо и напоминал какой-то символ, букву из другого алфавита. Но Рид не узнал его и решил потратить несколько секунд, запоминая.
Затем Лоусон бросился к карману мертвого дознавателя и обнаружил там старинный сотовый телефон.
«Кажется, одноразовый», – пронеслось в голове.
В заднем кармане самого высокого парня он обнаружил клочок разорванной белой бумаги, угол которой был пропитан кровью. Неразборчивым почерком, больше напоминавшем каракули ребенка, был указан ряд цифр, начинавшийся с 963 – код Сирии для международных звонков.
Ни у одного из нападавших не было при себе никаких документов, но у потенциального стрелка имелась при себе толстая пачка евро банкнот, явно состоящая из нескольких тысяч. Рид положил ее в карман, а затем подобрал и Беретту. Ощущение пистолета в руке казалось вполне естественным.
Девятимиллиметровый калибр. Магазин на пятнадцать патронов. Ствол сто двадцать пять миллиметров.
Его руки легким движением вытащили обойму, словно кто-то помогал. Тринадцать патронов. Он засунул ее обратно и взвел курок.
Наконец, он убрался оттуда.
За толстой стальной дверью находился грязный зал, который заканчивался лестницей, ведущей наверх. Оттуда пробивался дневной свет. Рид осторожно поднялся, держа наготове пистолет, но ничего не было слышно. Воздух стал прохладнее.
Он оказался в маленькой грязной кухне с отшелушивающейся от стен краской и горой грязных тарелок в раковине. Окна были полупрозрачными от жира. Радиатор в углу не работал.
Рид проверил оставшуюся часть маленького дома. Кроме четырех трупов, лежащих в подвале, там никого не было. Единственная ванная комната находилась в гораздо худшем состоянии, нежели кухня, но Рид обнаружил там аптечку. Он не рискнул посмотреть на себя в зеркало, но попытался максимально отмыть лицо и шею от крови. Все с головы до ног жгло, болело и горело. Срок годности антисептика, который Лоусон отыскал среди всей этой грязи, истек три года назад, но он все же воспользовался им, вздрагивая от каждого прикосновения к открытым ранам.
Затем он уселся на унитаз и взялся руками за голову, беря передышку перед следующим шагом.
«Ты можешь уйти отсюда, – сказал он себе. – У тебя есть деньги. Езжай в аэропорт. Нет, у тебя нет паспорта. Иди в посольство. Или найди консула. Но…»
Но он только что убил четверых и его собственная кровь была разлита по всему подвалу. И была еще иная, более насущная проблема.
– Я не знаю, кто я такой, – пробормотал он вслух.
Все эти вспышки, видения, всплывающие в его памяти, явно шли из подсознания. Его воспоминания. Но он никогда, никогда бы не стал поступать так. Подавитель памяти, как сказал ведущий допрос. Это вообще возможно? Он снова подумал о своих девочках. Были ли они в безопасности? Были ли они напуганы? Были ли они… его?
Эта мысль подтолкнула его к следующей. А что, если каким-то образом, все реальное на самом деле оказалось ненастоящим?
«Нет», – уверенно подумал он. Это были его дочери. Они родились при нем. Он вырастил их. Ни одно из этих странных, навязчивых видений не противоречило этому. Он должен был как-то связаться с ними, удостовериться, что все в порядке. Это был главный приоритет сейчас. Рид не собирался использовать одноразовый телефон для связи с семьей. Он не знал, был ли тот отслеживаемым или прослушиваемым.
Внезапно, он вспомнил о клочке бумаги с каким-то номером. Он встал и достал ее из кармана. Пропитанный кровью лист смотрел на него. Рид понятия не имел, что происходило и почему они решили, что он не тот, за кого себя выдает. Но где-то внутри подсознания мелькал сигнал о том, что теперь он вынужденно участвовал в происходящем, и нечто большем, нежели его личность.
Трясущимися руками он набрал номер.
– Готово? – спросил по-арабски хриплый мужской голос после второго гудка.
– Да, – ответил Рид, стараясь замаскировать акцент в своем голосе.
– Получили информацию?
– Ага.
Оппонент долго молчал. Сердце Рида заколотило в груди. Неужели они поняли, что это не тот араб?
– Рю де Сталинград 187, – наконец послышался в трубке голос. – В восемь вечера, – и он повесил трубку.
Рид завершил звонок и глубоко вздохнул.
«Рю де Сталинград? – подумал он. – Франция?»
Лоусон не был уверен в том, что собирается делать. Он чувствовал себя так, словно проломил стену и обнаружил еще одну комнату по ту сторону. Он уже не мог вернуться домой, не узнав, что же с ним произошло. Даже если он поступит так, то сколько времени пройдет прежде, чем они найдут его и девочек снова? У него была лишь одна зацепка. Он должен был воспользоваться ею.
Он вышел из маленького домика и оказался в узком переулке, переходящем в улицу под названием Руа Марсо. Рид сразу сообразил, где находится. Это был пригород Парижа, в паре кварталов от Сены. Он почти рассмеялся. Лоусон уже было решил, что попадет на раздираемые войной улицы какого-нибудь ближневосточного города. Вместо этого, он наткнулся на большой бульвар, окруженный магазинчиками, обычными домами и простыми прохожими, которые наслаждались этим днем, даже несмотря на холодный февральский бриз.
Рид заткнул пистолет за пояс своих джинсов и вышел на улицу, смешавшись с толпой и стараясь не привлекать внимание окровавленной рубашкой, повязками и синяками. Он прижал руки к телу, понимая, что ему потребуется новая, более теплая одежда. Куртка была бы очень кстати.
Теперь пора было убедиться, что его девочки в безопасности.
Только после этого он займется поиском ответов.