4 Сэндвичи

Когда Лоубир хотела в общественном месте поговорить с глазу на глаз (а так бывало всегда), Лондон вокруг нее пустел.

Недертон понятия не имел, как это происходит, и во время конкретного разговора обычно почти не замечал, что вокруг образовался вакуум. Лишь расставшись с Лоубир, он встречал пешехода, велосипедиста или автомобиль и понимал, что покинул ее герметический пузырь.

В кабинке темного дерева среди якобы доджекпотовской бутербродной на Мэрилебон-стрит Недертон внезапно понял, что мечтает именно об этом: распрощаться, уйти и увидеть первого случайного незнакомца в тихой огромности Лондона.

– Вкусная солонина? – Сама Лоубир взяла сэндвич с мармайтом[10] и огурцом.

Он кивнул:

– Мармайт еще делают? В смысле, не ассемблеры выделяют его по мере надобности?

– Конечно. – Она глянула на идеально прямоугольный оставшийся кусок сэндвича, белоснежный кок качнулся вместе со взглядом. – Дрожжи и соль. Производят в Бермондси. Готовят боты, но в остальном традиционно.

Спроси ее что-нибудь, почти что угодно, и у нее будет ответ. При встрече с незнакомцами она иногда отвечала на вопросы, которые те и не думали задавать. Например, где находятся давно утерянные вещи. Сразу пугая тем, что знает практически все о каждом, кого видит. Потом извинялась, называла себя древним монстром полицейского государства, каким (Недертон знал доподлинно) на самом деле и была.

– Насколько далеко проник Веспасиан, чтобы породить этот срез? – спросил он.

– Середина две тысячи пятнадцатого.

– А какой там сейчас?

– Две тысячи семнадцатый, – ответила Лоубир. – Осень.

– Многое изменилось?

– Исход прошлогодних президентских выборов в Америке. И голосование по Брекзиту.

– И все из-за начального контакта?

– Возможно, эффект бабочки. Хотя в обоих случаях тетушки склоняются к мысли, что были уменьшены российские манипуляции в соцсетях; мы полагаем, это дало бы тот же результат и в нашей временно́й линии. Впрочем, для точного выяснения причин тетушкам нужно проанализировать гораздо больше данных, что невозможно.

– Но с какой стати Веспасиану желать положительных изменений? Если, конечно, это его рук дело.

– Он был садистом, – ответила Лоубир, – и очень изощренным. Вероятно, благотворные изменения как пролог к кошмару импонировали его чувству юмора. Так или иначе, поскольку он не сумел вернуться… – тут их взгляды на мгновение встретились, – и направить события в желаемое русло, они развивались своим чередом.

– И как там сейчас?

– Плохо. Все прочие тенденции по-прежнему в силе. Плюс у них сейчас кризис на Ближнем Востоке, грозящий катастрофическими глобальными последствиями. И они катятся к тому же, к чему мы, пусть и не так стремительно.

– А вы в том срезе есть? Я хочу сказать, тамошний вариант.

– Надо полагать, да, – ответила она. – Ребенок. С некоторых пор я предпочитаю не выяснять.

– Конечно, – ответил Недертон. Ему даже гадать не хотелось, каково это – встретить молодую версию себя в другом срезе.

– Я попросила Тлен подробно изложить вам, что мы там делаем.

– Она участвует? – По-прежнему надеясь услышать «нет».

– С самого начала, – ответила Лоубир.

– Замечательно, – обреченно проговорил Недертон, принимаясь за следующую часть сэндвича.

Загрузка...