Как только Верити вошла в «3,7», тот же бариста, звякая пирсингом, придвинул ей кофе и отвернулся раньше, чем она взяла стакан. Верити оглядела кафе.
Кроме нее, посетительница женского пола была всего одна: молодая латиноамериканка, уткнувшаяся в свой телефон.
– Это она, – сказала Юнис.
– Не заметила меня.
– Она не создана для слежки, – ответила Юнис. – Дизайнер игровой физики.
Верити направилась к свободному столику. Девушка подняла голову, заметила ее и по-иному задвигала пальцами на телефоне.
– Гэвин знает, что ты здесь, – сказала Юнис, когда Верити садилась.
Еще в машине Юнис объяснила, что Гэвин установил в квартире Джо-Эдди пять «жучков»: два в гостиной, один в кухне, по одному в спальне и санузле. Беспроводные, по виду – чуть заржавелые головки шурупов с квадратным шлицем, а не прямым или крестообразным. В шлице помещалась миниатюрная видеокамера, а место шурупа занимало само устройство – цилиндрик длиной в дюйм и диаметром чуть меньше головки. Приличного профессионального качества, сказала Юнис, хотя не объяснила, о какой профессии речь. Батарейки требовалось перезаряжать, но редко, и у людей, поставивших «жучки», были теперь ключи от квартиры.
– Они смогут нас записывать?
– Думают, смогут, но получат они срежиссированную лажу, которую мне сейчас готовит студия компоновочного монтажа. Из моего материала, разумеется. Я многозадачу.
– Студия?
– Дорого, конечно, но я плачу деньгами Гэвина. О чем он пока не догадывается.
Верити глянула на свой стаканчик, увидела надпись ВЕРИТАСС розовым маркером. Глянула на баристу. Тот по-прежнему стоял к ней спиной.
– Пока Севрин не включил радио, я понятия не имела, что ее выбрали президентом, – сказала Юнис. – Не то чтобы я думала, будто президент кто-то другой.
– И что, по-твоему, это значит?
– Я обдумываю гипотезу загрузки.
– Чего?
– Переноса человеческого сознания либо какого-то его эквивалента на цифровую платформу. Где-то до начала президентской кампании и тем более до выборов.
– А они такое умеют?
– Я ничего подобного не знаю, но Зона пятьдесят один, верно? И, допустим, они умеют, хотя бы чуть-чуть? Разве бы им не захотелось попробовать?
– Хорошо, допустим.
– Иногда у кого-нибудь возникает грандиозная идея, большая и чистая, но современные технологии не позволяют ее осуществить. И они пытаются сделать упрощенную версию из говна и палок. Иногда получается. Иногда выходит что-то, о чем они и не думали.
Бариста ловким движением протер хромово-латунную кирасу эспрессо-машины.
– Думаешь, так было с тобой?
– Возможно. Ламинарный агент Гэвина, суперсовременный, но недоделанный.
Верити покосилась на девушку из «Шпикра», нечаянно встретилась с ней взглядом и тут же отвела глаза.
– Долго нам тут оставаться?
– На грани ядерной войны?
– Нет, – ответила Верити. – Здесь, в «Три и семь».
– Они там у Джо-Эдди почти закончили. Проверяют.
– Камера в сортире – это ж лучше убиться.
– Я устрою так, что они решат, будто ее глючит, – сказала Юнис. – Плохой контроль качества в Шэньчжэне. И, бинго, они как раз выходят из квартиры. Их ждет машина. Можем возвращаться. Наша здешняя девушка тоже пойдет домой. Если хочешь кофе, забери с собой.
Верити встала. Девушка безуспешно пыталась изобразить, что не смотрит в ее сторону.
По пути к дому Джо-Эдди Юнис показывала трансляцию со всех пяти камер. Пустая гостиная: ощущение кадров из фильма ужасов. Камера в кухне смотрела на стол и на окно, чуть приоткрытое, как попросила Юнис, для дронов.
– Они оставили фрукты? – изумилась Верити.
На столе стояла ваза с яблоками, двумя бананами и грушей.
– Мой человек, – ответила Юнис. – Я поручила ему зайти до этих. У тебя в холодильнике мышь повесилась. – Трансляция исчезла. – Останемся до утра. Они получат шоу. Сценарий уже готов.
– Какой сценарий?
– То, что они услышат вместо твоих слов в настоящих разговорах. Меня они по-прежнему не слышат. Если ты говоришь в сторону камеры, на студии изменят движение твоего рта. Умеющий читать по губам увидит то, что ты говоришь по сценарию.
– Серьезно? А как они проникли в квартиру?
– Слесаря привели.
– А твой человек как вошел?
– Сделал ключи по фотографиям, которые я прислала.
Дроны Юнис – два сопровождавшие их к Стетсу, а в «3,7» сидевшие под лацканами – теперь плыли над Валенсия-стрит, но их трансляции Верити не видела.
Доставая перед дверью ключи, она представила, как Юнис их фотографирует – либо с камеры Джо-Эдди, либо с дрона. Вошла – два дрона юркнули вместе с ней, по обеим сторонам головы, и унеслись вверх по лестнице. Закрыла дверь, заперлась, задвинула щеколду – второе успокаивало больше первого.
Поднялась по лестнице, с неприязнью думая о типе, которого показала ей Юнис, одном из двух, ставивших в квартире «жучки». Отперла дверь квартиры.
Прямо напротив входа, в самой дешевой икейской рамке, черной алюминиевой, висел трагифарсовый черно-белый групповой портрет «Факоидов», музыкальной группы Джо-Эдди в конце девяностых; сам Джо-Эдди позировал с японским «Джазмастером», который теперь пылился на стене. Верити настолько привыкла к этой фотографии, что обычно ее не замечала. Только сейчас рамка висела ровно, что бывало лишь в первые минуты после того, как ее поправили, поскольку из-за вибрации от проезжающего транспорта она почти сразу перекашивалась снова. Поправил ее тип в очках с проволочной оправой или его напарник?
– Не надо, – сказала Юнис. – Иначе он поймет, что ты заметила.
Верити подняла руку, чтобы вернуть «Факоидам» привычный перекос, но теперь только откинула волосы со лба и прошла дальше.
– Кто поймет? – спросила она в кухне.
– Прайор, – ответила Юнис. – Тот, которого я показала тебе в гостиной. Опасный тип.