Ярый ушёл в сторону Баграма, по пути я ему велел заключать союзы с мелкими племенами, набирая там воинов и молодых женщин, и уводить их в Баграм. Кто не желает дружить, того насильно забирать в плен, и уводить туда же. Только женщин тогда забирать всех, кроме старух и тёток с малыми детьми, и то, если у неё больше двух (у нас, если что, ещё родит).
Сам же я с Момо отправился к западу, следуя вдоль берега реки Уэле, от её истоков к верховьям. Дорога была очень трудной, даже для нас. Река, то сужалась, то внезапно расширялась, растекаясь по неглубокому руслу, подтапливая низменность вокруг себя, и создавая болотистую местность, с её дурными миазмами.
Кого здесь было много, так это различных птиц, и рыб, а также всяческих гадов, норовивших укусить. Ну, меня кусать, себе дороже, а вот другие страдали. И если бы не противоядия собственной разработки, и здоровые организмы, не ослабленные цивилизованностью и комфортом, то мы бы понесли ужасающие потери на пути нашего продвижения к цели.
При совершении этого похода, да и раньше, я обратил внимание, что негритянские племена почти не умеют ловить рыбу, и боятся воды. Рыбу они могли ловить только вершами, и то, в неглубоких местах.
Сетями они не умели пользоваться вообще, и их не было, даже самых примитивных. Крючка и лески они тоже не знали. Поэтому, и рацион был скуден. Одними обезьянами не прокормишься!
Из-за многочисленности разнообразных змей, я обновил свою коллекцию шкурок на бунчуке, украсив его редкими экземплярами, и изрядно увеличил свои запасы ядов. Люди почему-то боятся вампиров. Зря! Бояться надо не вампиров, а фармацевтов и химиков, это они травят нас, да ещё и за наши деньги.
А вампиры скоро вымрут, это я вам точно говорю, то, что течёт сейчас в наших жилах, кровью можно назвать с ооочень большой натяжкой, и больше похоже на смесь нефтепродуктов, наночастиц, и всей таблицы Менделеева в одном флаконе, за исключением особо редких и благородных металлов, и то не факт!
Ну, так вот. Дорога была и опасна, и трудна, полна разных встреч с местной фауной. Особенно мне понравилось мясо африканского удава, больше похожее на курятину, но нежнее. А кожу на воротник…, то есть на рабские ошейники, можно с успехом продавать, или самим использовать, как решим.
Наконец, террасовый лес, спускавшийся уступом, начал редеть, и впереди показалось небольшое пространство, с низкой растительностью, и практически отсутствием деревьев, что было необычно для этих мест.
Подойдя, я понял причину этого, и решил остановиться здесь на ночь. Место было хорошее. Река рядом, но не близко. Растительности мало, ветерок гулял, отгоняя вредных насекомых. К тому же, отсюда были хорошо видны окрестности.
Феликса фон Штуббе, и его людей мы пока не смогли обнаружить, но я не отчаивался. По моим подсчётам, время Ч уже наступило, но было в пределах погрешности, так что надо было искать, и не сдаваться в своих поисках.
Своим мачете я поковырял землю, и обнаружил под толстым слоем перегноя, состоявшего из слежавшейся листвы и стеблей травы, твёрдую основу. Набравшись терпения, я выковырял на свет божий гладко отшлифованный камень. Внимательно осмотрев ещё раз местность, своим взглядом городского жителя и человека XXI века, я обнаружил очевидные следы человеческого пребывания.
Эти следы, даже на мой любительский взгляд, по времени были никак не меньше пару тысячелетий назад, а может быть, и больше. Запахло тайной, и мною овладел азарт исследователя. Клад, здесь должен быть клад.
– «Деньги, деньги, деньги» – кто не мечтал в детстве, и уже в более зрелом возрасте, внезапно наткнуться на клад монет. Лучше золотых…, можно серебряных…, или, если уж совсем, если, то медных, но чтобы было оооочень много!
Что-то подобное испытывал и я сейчас. Устремив свой взгляд вперёд, я пошёл по еле угадывающейся просеке, заросшей чахлым кустарником и сухой травой, раздвигая ветки и стебли копьём. Мои манёвры не остались незамеченными, и двое телохранителей, отделившись от общей массы воинов, последовали за мной. А я шёл дальше.
Древний путь вёл меня всё глубже и глубже в джунгли. Через некоторое время, впереди показались куски невысоких скал и разбросанные вокруг камни. Всё было оплетено лианами, и скрыто ползучей растительностью. Многочисленные корни торчали из земли, и свешивались со скал и отвесных стен. В том, что это были когда-то стены, я уже не сомневался.
То здесь, то там валявшиеся большие куски скал, несомненно, были остатками, некогда сложенной из них стены, и доставлены сюда от гор, возвышавшихся к югу отсюда, на расстоянии не меньше тридцати километров. Сами же эти камни никак не могли здесь оказаться. Вулканов тут не было, да и следов вулканической деятельности тоже, а скал и подавно, не наблюдалось.
Ни одно животное никогда не притащит камень просто так, да и вообще, не притащит, включая горилл. Так что, очевидный вывод напрашивался сам собой. Недалеко отсюда протекал Белый Нил, и впору было вспомнить о царице Савской, и более древних временах.
В сопровождении двух моих телохранителей, я начал обходить скалы и искать что-нибудь похожее на остатки города или селения, форта, замка, дома, храма. Последнее из перечисленного больше походило на правду. Наконец, мои усилия увенчались успехом, и среди корявых деревьев и лиан, мне открылось тёмное пространство.
Один из моих воинов, увидев мой интерес к этому месту, решил туда залезть, надеясь заслужить мою благосклонность, но я вовремя оттолкнул его, не позволив совершить сумасбродный поступок, угрожавший жизни. И был прав.
Реагируя на его движение, из тёмной зловонной дыры в скале выстрелила чёрная тень, с оскаленными зубами. Благодаря тому, что воин успел отшатнуться раньше, она не достигла цели и упала на землю, громко шипя.
– Какой интересный экземпляр, – мелькнуло у меня в голове. Давай-ка познакомимся с тобой поближе, змеючка.
Змея была необычной, ярко-жёлтой окраски и, несомненно, принадлежала к так любимому мной подвиду мамбы. Кроме чёрной и зелёной, я теперь имел удовольствие наблюдать ещё и песчаную, или ядовитую, или апельсиновую. Апельсиновая, это название мне больше понравилось.
И я быстро, мгновением раньше, чем она среагировала, ударил её древком копья, на котором давно была прикручена рогулька. Это примитивное приспособление, одним движением переводившееся из положение «прижата», в положение «кого поймать?», сейчас тоже оказалось действенным, прижав морду змеи к земле.
Осторожно перехватив пальцами голову змеи у её основания, я поднял вверх великолепный экземпляр, длиною не меньше метра. Змея бешено сопротивлялась. Ну да, не таких уламывали. Сейчас, сейчас, моя родная, ты пополнишь собою мою коллекцию, а твой яд украсит отдельную тыквенную кубышку, и мы поэкспериментируем в дальнейшем с твоим ядом… красавица.
Выйдя на более освещенное место, я сцедил яд, и сунул кубышку в кожаный мешок, носимый с собою специально для этих целей. Смеркалось. Глядя на сильно потемневшие джунгли и заходящее солнце, я решил, что не стоит в очередной раз испытывать судьбу, и лезть в пасть дьяволу.
А то, что внутри меня никто не ждал, я знал абсолютно точно. Азарт доморощенного исследователя во мне несколько поугас, особенно после происшествия со змеёй, и я не собирался понапрасну рисковать. Надо было подготовиться к этому.
Насчёт возможности найти клад, я тоже остыл. Скорее всего, мне удастся найти там древние вещи, возможно, немножко раритетов и артефактов непонятного назначения. Может быть, немного золота и драгоценных камней, и всё. А может, только древние, давно истлевшие кости станут сомнительной наградой моим изысканиям.
Я и так не любил кладбища, и всё, что с этим было связано, а тут ещё лезть и копошиться внутри скалы. Но и сидеть сиднем, ожидая с моря погоды, мне не нравилось. Лучше уж поискать, и чего-нибудь найти, кроме приключений, чем просто разводить руками и жалеть. Не змей же мне, в конце концов, бояться.
Рассудив таким образом, я улёгся спать, плотно поужинав, и отдав все необходимые указания на завтра. Змею я решил убить завтра, как раз она подкопит свой яд, а утром я его у неё сцежу.
Ночью мне снилась эта самая змея, умоляя её выпустить из мешка человеческим голосом, но на незнакомом мне языке, обещая мне всякие кары. Ну, об этом я скорее догадался, чем понял. Уж больно тон был угрожающим. Во сне я ответил ей: – «ну, ты тут мне ещё пошипи, тварь ползучая», «сказал, что утром освобожу… значит, освобожу – на бунчук пойдёшь… людей пугать… вечно!» и дальше продолжал спать (скотина бесчувственная).
Утром, проснувшись и позавтракав, я развязал мешок и вытряхнул оттуда давешнюю змею. Змея выпала… мёртвой.
«Гхм, а сон-то был, что называется, в руку». «Не простая, стало быть, змейка, не простая. Не выдержала она неволю, да и померла». Взгрустнулось. Взяв её за хвост, я сначала захотел притянуть её морду к своему лицу, чтобы получше рассмотреть,… но передумал, а то мало ли что. Перехватив её голову, я разжал сомкнутые челюсти, и стал сцеживать остатки яда, которых оказалось удивительно много, он был молочного цвета, и густой, как масло.
Надо бы быть с этим ядом осторожнее, что-то он мне не сильно нравится. Яд пах резким запахом, сходным с запахом старого склепа, навевавшим не сильно приятные ассоциации. Я слил его в подаренный ещё фон Штуббе флакон из очень толстого стекла, из-под «чекушки» водки. Подумав, налил туда и спирта. Неожиданно началась бурная реакция, и из флакона повалил густой дым.
Увидев это, все негры сбежались сначала ко мне, а потом бросились в ужасе, кто куда. Я тоже сначала чуть не обоср… испугался, но закалка интернетом, фильмами ужасов и офисной работой, дала о себе знать.
А в армии меня научили, что убить можно всё, даже мысль, (особенно умную). Так что, я не выпустил флакон из руки, а продолжал наблюдать за химической реакцией.
Покипев и бурно испаряясь, молочная жидкость осела, а потом на глазах образовала осадок, больше похожий на густое масло или жир, который стал стремительно темнеть, пока я не догадался, что он окисляется, и не заткнул его толстой металлической пробкой. Он так и остался окраски топленого молока.
– «Как интересно!»
Мне захотелось срочно бежать в эту дыру, но я сдержался, и, крикнув своих обосравшихся… пардон, испуганных воинов, пошел готовиться к вылазке.
Посещение подземелья обещало стать интересным и непредсказуемым, и изрядно будоражило мою кровь, ставшей весьма холодной после смерти Нбенге. Меня стало тянуть на приключения, которые могли разнообразить моё унылое существование после всех неприятных событий.
Это происходило из-за того, что во мне смешалось всё: боль утраты дорогого мне человека, шок от попадания в чужой мир, и культурный шок человека 21 века, в котором я до сих пор находился, от всего увиденного. А ещё, месть и постоянное напряжение, смешанное с вынужденной жестокостью, без которой невозможно было выжить в этом мире.
Доброта и мягкость не приветствовались, и за это сразу следовало наказание, рабство, либо смерть, ни больше, и ни меньше. Вот, в качестве компенсации, меня и тянуло на всякие авантюры.
Со мной напросилось идти ещё пятеро воинов, то ли глупых, то ли преданных, то ли жаждущих славы (такие тоже имелись), ну и ладно, вождя надо защищать. Перебирая своё снаряжение, и задумчиво косясь на шкурку змеи, уже украсившую собой моё копьё, я тщётно пытался придумать, что мне ещё надо было с собою взять. Наконец, придумал.
Я достал флакон с универсальным противоядием, собственного приготовления. Покрутил его в руках, сердце кольнуло в предчувствии. Вытряхнув весь мой мешок на землю, я стал перебирать все, что у меня было. Сильно развитая интуиция, замешенная на знаниях, и смутном понимании действий тех или иных ядов, что досталась мне от прежнего хозяина этого тела, так называемая память предков, вела мою руку.
Наткнувшись на флакон, подаренный мне вождём пигмеев, я подозвал к себе пигмея по имени Жало, и спросил: – «Что это за яд?»
– Это яд унганов, вождь.
– Для чего он нужен?
– Он позволяет им говорить с духами.
Дальше я действовал по наитию. Достав тыквенную фляжку со спиртом, я налил из неё в глиняную кружку, откупорил бутылочку с ядом унганов, и добавил в кружку несколько капель, потом достал свежий яд жёлтой мамбы, и добавил ещё и его. Видимых изменений раствор не произвёл, только стал пахнуть ещё резче, вот собственно, и всё.
Слив полученную жидкость в отдельную бутылочку, я подвесил её к поясу, за одну из специально сделанных петель. В голове возникли ассоциации подготовки героя в компьютерной игрушке перед тем, как спуститься в неизведанное подземелье.
В подземелье я пойду, и твой левел отниму, а потом ещё зайду, и добычу заберу. В голове действительно, словно что-то щелкнуло, и я стал по-другому смотреть на свои сборы.
Так, защита: я стал надевать на себя свои кожаные доспехи, не пренебрегая ни одним элементом экипировки. Оружие: из оружия я взял с собой револьвер, хопеш, и старый кинжал. Поколебавшись, взял ещё копьё, хоть оно было немного громоздким, но зато им можно было пошурудить в подозрительных дырах, без всякой опаски, да и мало ли, что я там обнаружу. Пулемёт ещё никому не помешал.
Но пулемёта у меня не было, так что, и копьё сойдёт. С оружием я закончил, дальше следовало побеспокоиться о мане. Но вот что-то ничего подобного я у себя не обнаруживал. Хотя… если взять тему разговора с духами, как раз флакончик, в который я только что слил сделанный эликсир, может смело сойти за эликсир восстановления маны.
Осталось разобраться со своим здоровьем, с этим было вроде всё нормально, но вот ранения вполне могли быть, причём, самые разные. Решив подстраховаться, я выпил противоядие, и укрепляющий эликсир, дававший прилив жизненных сил. В мешок сунул свёрнутые листья целебных растений, и листья, используемые для перевязки ран, жгут, сделанный из лианы, и кусок чистой материи, с кубышкой спирта.
Спирт, он завсегда спирт, а то придётся копаться в старых костях, не очень приятное, скажу вам, занятие, и не всякий его потянет, а то, что там обязательно будут мёртвые, я ни капельки не сомневался, уж это мне мой опыт подсказывал.
Окончательно собравшись, и оглядев пятёрку воинов, шедших вместе со мной, я оценил их подготовку, сделал им пару замечаний, и они экипировались по полной программе, не к женщинам, чай, идут, и не на дискотеку. Хозяйство надо прикрыть, а то цапнет кто-нибудь, а я виноват буду. Среди них затесался и Жало, с азартно горевшими глазками.
Экипирован он был не хуже меня, а судя по его блестящим глазам, он и вовнутрь что-то принял, и думаю, что не спирт. Небось, листья местной коки нажевал, или грибы, вроде наших мухоморов, с галлюциногенным эффектом, а ещё тут произрастал орех, называемый "кола". В общем, он был готов, был готов и я, а также оставшаяся четвёрка моих воинов.
Кивнув Момо, остающемуся за старшего, я наговорил ему целую кучу заданий, чтобы он не расслаблялся в моё отсутствие. И мы отправились покорять подземелье, надеюсь, там не будет какого-нибудь местного босса, появляющегося раз в месяц, и по большим праздникам.
Путь был уже знаком, и мы добрались быстрее, прочищая себе дорогу, разрубая остатки лиан, которые, как змеи, оплетали всё вокруг, и, цепляясь своими отростками за неведомо как перенесённые сюда скалы, висли на них, со всех сторон, плотно закрывая ковром из своих стеблей всю массу камня.
Сейчас я был уже более внимательным, и понял, что наткнулся не на город, а на большое здание, но не пирамиду, а больше похожее на мавзолей, приземистый и широкий, из собранных кусков скал, плотно подогнанных друг к другу.
Становилось всё интереснее и интереснее. Обойдя кругом массу камня, я увидел небольшой и почти разрушенный временем и растениями барьер, преграждавший в иные времена подходы к зданию. Поискав возле него хоть что-нибудь, что могло указать на тайну здания, я обнаружил только слежавшиеся хрупкие кости, рассыпавшиеся при прикосновении к ним лезвия ножа.
Чьи это были кости, и как они оказались тут, было загадкой. Очень хотелось найти отгадку, но ключик от неё находился за тем самым входом, больше похожим на дыру, ведущую в преисподнюю, и где на нас напала змея.
Чувствуя себя Алисой, попавшей в зазеркалье, я воткнул копье в тёмный и мрачный вход, откуда ощутимо несло влажностью и плесенью, смешанной с неведомыми запахами.
В ответ, а в ответ – ничего. Ну да, змеи тоже не могут бесконечно размножаться, а может, она попала туда совершенно случайно. Ползала, ползала по скалам, сорвалась, ушиблась, разозлилась…, а тут мы, нехорошие людишки. Она раз, и кинулась на нас, чтобы слить свои негативные эмоции, а заодно, и избавиться от лишнего яда. И ей хорошо, и… нам плохо.
Мысленно пожав плечами, я запалил факел. Факел я сделал из найденных здесь сухих веток, скрученных между собой, и политых захваченным маслом. Ещё раз, оглянувшись по сторонам, я осторожно сунулся в мрачную темноту подземелья.
Факел осветил влажные и гнилые листья деревьев, лиан и прочего мусора, которые и давали соответствующий запах. С низкого потолка длинного коридора, уводившего в темноту, падали редкие капли конденсата, увлажняя воздух и давая возможность спокойно гнить, нанесённым сюда ветром и мелкими животными, остаткам растительности.
В разные стороны кинулись от света огня мелкие животные и насекомые, в щелях под потолком затаились крупные пауки, с моей точки зрения, конечно. Они шевелили своими длинными лапами, и теребили ими нити своих паутин, даже на вид имевших очень прочное плетение.
По полу бегали крупные тараканы, величиною с мелкую мышь, вместе с ними метались и скорпионы, любители тёмных укромных помещений. Их членистые хвосты, с навершиями ядовитых жал, бесконечно распрямлялись и стегали тени, отбрасываемые светом факела.
– «Ну-ну… насекомые. Расшалились тут». Я аккуратно поддел лезвием своего копья одного из них, и проткнул его, насквозь пришпилив к стене низкого коридора. Тварь не желала сдаваться, шевелила клешнями и стегала жалом. Тараканы, наконец, нашли забытые в панике щели, и расползлись по ним. Скорпионы тоже исчезли, кроме товарища, принесённого в жертву моего любопытства.
Стряхнув с копья скорпиона, рассеченного надвое, я, нагнув голову и ссутулив плечи, направился дальше по коридору. Но, через два шага, меня обогнал пигмей Жало, и, держа перед собой факел, пошёл первым. Ему не надо было нагибаться, и он всё отлично видел, в отличие от меня.
Были здесь и змеи. Одна из них, свернувшись клубком, затаилась под потолком, укрывшись в глубокой трещине. Но я знал их подлую сущность, и не менее подлые повадки, и был готов к этому. За полом смотрел пигмей, а я отслеживал потолок. Поэтому и смог вовремя заметить чёрную, блестящую в свете факела, упругую живую петлю.
Выстрелить в нас своей головой я ей не дал. Кожаный чехол, закрывавший мой специфический бунчук от пыли, не помешал лезвию копья ударить точно в цель.
Змея, рассечённая надвое, упала вниз, дёргаясь на полу коридора двумя неравными половинками. Подхватив с земли ту половинку, которая питала к нам свои недобрые намерения, я разжал её, ещё вполне дееспособные челюсти, и сцедил яд, пока она ещё была жива. А то, чего уж добру-то пропадать.
Продвигаясь дальше по коридору, мы спускались глубже, судя по ощущениям. Неожиданно, коридор резко повернул, и вывел нас сразу в огромное помещение, с высоким потолком, своды которого терялись в полутьме, и не были освещены светом наших факелов.
Здесь было сухо. Воздух неподвижен. Ничто не нарушало мрачную тишину этого места. Факел, коптя, освещал всё тусклым светом, выхватывая куски огромного помещения. Пол, на котором стоял я и все воины, был сложен из массивных плит. Там, где мы стояли, было чисто и сухо, а впереди угадывались непонятные предметы, отсвечивая тусклым белым светом.
Подойдя ближе, мы обнаружили выбеленные временем и очищенные от малейшего куска мяса и кожи, кости. Нет, это были не человеческие кости, это были позвонки и челюсти тысячи тысяч змей, которые, словно найдя здесь своё ритуальное кладбище, умирали тысячелетиями, устилая костями пол этого храма.
Я был разочарован. Я, понимаешь, пришёл сюда за сокровищами, а вместо них нашёл кости змей. Несомненно, из них можно было наделать миллионы амулетов, и продавать их унганам, или самим плясать в боевых танцах, тряся страшными, оскаленными в предсмертной муке, челюстями, пугая окружающих.
Но вот, что-то это меня не прельщало. Подняв над головой факел, я шагнул дальше. Туда, где находилось возвышение, сделанное из большой плиты, положенной сверху на пол, в виде постамента. В то же мгновение мой факел погас, как бы от дуновения ветерка, непонятно откуда здесь взявшегося.
Из-за помоста, из глубокой ниши, находившейся позади него, метнулась тень, чернее самой темноты. Только благодаря напряжению, которое не оставляло меня с самого того мгновенья, как я зашёл в этот, без всякого сомнения, храм, я успел уйти с линии атаки неизвестного животного.
Удары следовали один за другим. Я тоже был чёрным, но проклятой змеюке, а это наверняка, была она, судя по шипению и специфическому шуршанию чешуйчатого тела, это не мешало.
Я же видел только неясные тени, и удары хвоста, рассекавшие воздух и сбрасывающие с помоста на пол груды мелких костей. Удары моего копья не поражали невидимого врага, а только отталкивали его. Один раз мне удалось зацепить его широким лезвием. Издав громкое шипение, змея смогла обвить древко хвостом, и оно вырвалось у меня из руки, покатившись по каменному полу, разбивая в костяную пыль древние черепа.
– Ах, ты ж тварь!
Вырвав револьвер из ременной петли, я, не целясь, выстрелил в её сторону. Грохот разорвал вековую тишину подземелья. Яркий свет вспышки выстрела высветил огромную змею, отдалённо похожую на удава или питона, только скромнее размерами.
Самыми страшными были не её размеры, а то, что она была трёхголовая.
– Оба-на, Змей… Горыныч, – в ужасе подумал я, оцепенев. Мозги были в шоке, но нервный импульс, поступивший от мозга, с приказом нажимать на курок револьвера, продолжал действовать.
Выстрел следовал за выстрелом, рука, сжавшая мёртвой хваткой оружие, направляла его для точности, повторяя движения всёх трёх голов неведомого монстра.
Может быть, старое, доброе, холодное оружие здесь было и неэффективно, но новое изобретение человеческой техники оправдало себя на двести процентов. Свинцовые пули в медной оболочке, разогнанные пороховыми газами, ввинчивались в тело монстра, поражая головы, одну за другой.
Заливая всё вокруг тёмной кровью, змея издала инфразвук, ударивший по барабанным перепонкам из пасти последней головы. Зажав руками уши, воины попадали на пол, потеряв сознание. Револьвер, отстреляв последний патрон, сухо щёлкнул курком.
Как ни странно, но инфразвук, который вывел из строя моих воинов, пробил моё оцепенение, и ступор, в котором я находился с самого мгновения, как увидел это чудовище. Встряхнувшись, я шестым чувством определил, где валяется моё копьё, и поднял его.
Предчувствуя свою гибель, смертельно раненая змея бросилась в последнюю атаку, и нарвалась на неловкое поднятое копьё. Почувствовав её атаку, я машинально выставил копьё перед собою. Обвившись вокруг него, змея мощными движениями своего тела начала проталкивать себя ближе ко мне. Снова бросив копьё и бесполезный револьвер, и схватив хопеш, я ударил изо всех сил по змее.
Медный хопеш, не раз выручавший меня в бою, с хрустом врезался в тело змеи, и сломал её шейные позвонки своим толстым лезвием. Дёргаясь в предсмертных конвульсиях, и стегая всё вокруг своим хвостом, змея задела то, что находилось на постаменте.
Этим оказалась старая мумия.
Я не сразу осознал, что попал в переделку, а мои воины оказались бесполезными, валяясь в беспамятстве на холодном каменном полу (Не простудились бы!).
Не знаю, что случилось, но стены стали светиться мерцающим холодным светом, переливаясь мерцающими волнами. Как будто, мириады светлячков решили посетить мрачное подземелье, повинуясь неясной прихоти матушки природы.
Этот холодный свет озарил сюрреалистическую картину происходящего. Моих лежавших воинов, умирающего трёхголового монстра, и мумию, весьма отдалённо напоминавшую человеческое тело.
Ужас накрыл меня с головой, все страхи детства внезапно ожили, и закрутились вокруг меня, пугая криками упырей, видом мертвецов, протягивающих свои руки, с лоскутами сгнившей кожи. Зомби, неведомые монстры, полтергейст, все возможные страшилки прибыли сюда мгновенно, минуя промежуточные станции, и закрутились в хороводе, питаясь миазмами ужаса, накрывшего меня с головой.
Тело мумии шевельнулось, раз, другой, третий. Хопеш выпал из моей парализованной ужасом руки, присоединившись к другому моему оружию, валявшемуся там же.
– Что деется… то! Мама! Я хочу домой! Бежать! Скорее бежать!
Но ноги не шли, а руки обвисли. Кажется, я «надул» в свои шорты. Стыдно-с, уважаемый, вы же вождь! И не просто вождь, а команданте!
– Идите вы все на хрен, – мысленно послал я далеко своих внутренних собеседников, слетевшихся, как вороны, на падаль.
– Что же делать? Что делать???
Из тела мумии, освещённого призрачным светом подземелья, выползли небольшие чёрные змейки, свившие там своё гнездо. Подняв морды, с мелкими чёрными глазками, они оценили жертву, и, не сговариваясь, бросились в атаку.
Против этой тройной, очевидно, паскудной, атаки, у меня не оказалось своего лома, и я проиграл. Укус, ещё укус. Ну, и контрольный укус, но уже не в щиколотку, а в бедро, куда смогла залезть подлая змейка.
Через небольшой промежуток времени, яд стал действовать, на долю мгновения выводя меня из ступора. Этого мгновения хватило, чтобы принять единственное правильное решение. Схватив, специально закреплённую для удобства быстрого вытаскивания кубышку, в которую был залит свежеприготовленный эликсир, я стряхнул с неё пробку, и выпил одним глотком всё содержимое.
Выпитый эликсир и яд змей вступили в реакцию в моём теле, борясь друг с другом. Мир вокруг меня закружился, убрав всякую реальность происходящего. Стены мрачного подземелья закружились, и исчезли в туманной дымке, оттуда вышел получеловек, полузмея, в жёлтой блестящей чешуе, покрывающей его тело до пояса.
В руках он держал похожий на мой, хопеш. Его холодные, жёлтые глаза, с узким вертикальным зрачком, как у змеи, уставились на меня.
– Кто ты, существо с двойной душой?
– Я человек! – ответили мои губы.
– Ничего смешнее, за всё своё существование, я никогда не слышал, ответил мне змей.
– Меня зовут Сет, и я повелеваю всеми пресмыкающимися в этом мире.
– Твой мир давно погиб! А от тебя осталась одна мумия. Да и та, как гнездо, для змей.
– Ну что ж, даже после смерти, я остался полезен своим подопечным.
– Зачем ты нарушил мой покой? Ты… существо, называющее себя человеком.
– Да так, мимо проходил. Думал, найду что-нибудь для себя полезное, оружие, или деньги, чтобы купить оружие.
– Ваше племя до сих пор воюет? Как, вы ещё не уничтожили друг друга… Но, ты ведь сам стал оружием. Ни один из твоего племени не смог бы со мной говорить, если бы не имел никакого отношения к змеям. Ты смог, значит, и оружие у тебя есть, ты только не умеешь им пользоваться.
– Согласен! Научи меня!
– Хах! И для этого ты нарушил мой покой?
– …
– Хорошо, я дам тебе шанс. Если победишь моих призраков, то получишь то, на что сможешь приобрести все блага своего мира. Только обещай мне, если выживешь, замуровать вход в мой храм. Я не желаю видеть никого из твоего племени. Скоро случится землетрясение, а потом наводнение. И это место навечно скроется в глубинах земли, и будет занесено илом реки, которая закроет всё своим руслом.
– Я обещаю. Клянусь памятью любимой!
– Ха. Я вижу, на твоем, ставшем змеиным, сердце, шрам. Береги его, он не раз тебя выручит в твоей жизни. Я принимаю твою клятву. В бой! – и он исчез в туманной дымке.
Моё сознание снова вернулось в подземелье, залитое холодным иррациональным свечением. Над мумией, лежавшей на постаменте, повисли два призрачных тела, в виде людей, со змеиными головами. Их призрачные руки держали хопеши.
Через мгновение, призраки уплотнились, их призрачные тела потеряли зыбкость, и приобрели стабильность. За мгновение до того, как они бросились в атаку, я приставил древний рог к губам и дунул в него. Низкий протяжный звук посетил подземелье, и, отразившись от стен, ударил по призракам, швырнув их обратно туда, откуда они поднялись.
Старый кинжал был уже в моей руке, готовый к бою. Его лезвие мерцало, ослепительным блеском отражая ирреальный свет стен. Висевшая у меня на груди, костяная пластинка соскользнула с шеи, разорвав шнурок, и упала на руку, сжимавшую кинжал.
Не думая, я вложил её в ладонь, сжимавшую и рукоятку кинжала. Удар в призрака, и он, завывая, развоплотился. Второй успел снова подняться, и закружился вокруг меня в боевом танце. Его треугольная змеиная голова смотрела на меня немигающим взглядом, пытаясь загипнотизировать.
Действие противоядия продолжалось, а костяная пластинка ощутимо нагрелась, обжигая мою руку. Я заплясал вокруг призрака. Древний рог также обжигал мою кожу, как и костяная пластинка, стимулируя на быстрые действия.
Подчиняясь воле этих предметов, и наитию, посетившему меня, я прыгнул к призраку, выставив перед собой кинжал. Клинок пронзил мёртвую нереальную плоть, и призрак исчез. Вместе с его исчезновением, рассыпалась и костяная пластинка, с изображением проткнутого копьём человеческого черепа, и непонятными символами на другой её стороне.
Сразу после этого моё сознание померкло. Не знаю, сколько я провалялся на холодном каменном полу, надеюсь, что недолго, наконец, я очнулся. Обведя вокруг себя глазами, уже привыкшими к тьме подземелья, я различил сгустки темноты.
Это оказались мои воины. Кряхтя, поднявшись с пола, я стал приводить их в чувство. Начал с себя. Достав из сумы склянку с чистым спиртом, я сделал глоток. Обжигающая волна пронеслась от горла по пищеводу, и упала в желудок, сжигая всё на своём пути, и приводя мысли и чувства в порядок.
Ту же процедуру я проделал и с моими товарищами, приводя их поочерёдно в чувство. Только Жало очнулся раньше всех, и без применения спирта, которого на дух не переносил. Он настороженно, и с удивлением поглядывал на меня, но ничего не говорил.
Подняв с пола затухшие факелы, и снова их запалив, я нашёл своё оружие, и перезарядил револьвер, бросив пустые гильзы в патронную суму. Воины, обнаружив трёхголового змея, тут же разорались, как обиженные обезьяны, бурно обсуждая увиденное. Оставив их разглядывать чудо-змея, я направился к постаменту.
Тело мумии по-прежнему лежало на нём, но я не прикоснулся к нему. Пускай себе лежит. То, что само тело ничего не скрывает в себе, кроме змей, я был уверен. Следовало обыскать помещение, пока мои воины с удивлением оценивали монстра, и разглядывали всё вокруг, с откровенным страхом.
Помощи от них всё равно не было, а лишние свидетели мне были не нужны. Страху я и так натерпелся, и теперь мне было нечего бояться. Искать долго не пришлось.
Древний храм поражал простотой помещения. Кроме одного коридора, ведшего в огромный зал, с обычным плоским постаментом, на котором лежала мумия, в нём ничего больше не было. Этакий древний минимализм.
За постаментом была небольшая ниша, которую мне удалось обнаружить, просто коснувшись стены рукой, показавшейся подозрительной. Крышка, закрывавшая нишу, упала вниз, нажав на скрытую пружину, которая вытолкнула вперёд каменную урну с изображением змеи, смотревшую на меня двумя мелкими изумрудам.
Не став мелочиться, я осторожно отодвинул крышку лезвием кинжала. Ничего не произошло. Осмелев, я ещё сильнее нажал на лезвие, сдвинув крышку наполовину. Там что-то замерцало, играя в свете факела. Окончательно сняв крышку, я обнаружил в каменной урне горсть крупных изумрудов, и других драгоценных камней. Все камни были изумительной чистоты, и огромных размеров. Там были и кроваво-красные рубины, и синие, как весеннее небо сапфиры, александриты, жадеиты, и один, но очень крупный красный алмаз.
Сверху камней лежало украшение, в виде фигуры, изображавшей голову змеи, с оскаленной пастью. Длинные клыки, казалось, сочились ядом, и были влажными на ощупь. Это, без всякого сомнения, произведение искусства, сделанное неведомым мастером, дышало таким вдохновением, что казалось живым. Оно было сделано из цельного куска камня, структурой и цветом похожего на малахит, и сразу мне понравилось.
Ссыпав все найденные драгоценные камни в свою патронную сумму, я закрыл обратно нишу, отодвинув вглубь каменную урну, с положенной обратно на место крышкой, нажал на вторую пружину, и урна скрылась в глубине поднявшейся обратно стены.
Развернувшись к своим воинам, я приказал им взять тело змеи, и мы вышли из подземелья, пройдя обратно тем же коридором. Спасибо, что ничего не обрушилось, и не загородило выход, как в американских фильмах, так что мы спокойно покинули подземелье.
Выйдя на свет, я остановился, приказав искать камни. Воины разбрелись по округе, в поисках подходящих обломков скал. Я же занялся снятием шкуры и голов необычного монстра. К тому моменту, как я закончил свежевать добычу, камни были найдены, и установлены на свои места, надёжно замуровав вход.
Засыпав его мусором и ветками, мы ушли, не оглядываясь. Добравшись до лагеря, я выпил разведённого соком местных фруктов, спирта, и завалился спать, что называется, без задних ног, не обращая внимание на боль во всём теле, и испуганно-любопытные взгляды моих воинов, рассматривающих меня, и тело трёхголовой змеи, принесенное нами.
Сон пришёл сразу, погрузив меня в объятия Морфея, сменившего железные объятия Сета. И я уже не слышал того, что обсуждали у ночных костров мои воины, и весь тот бред, который рождался здесь и сейчас, возле забытого всеми богами и людьми, храма.