Налетевший из саванны ветер, окончательно развеял мой сон, к счастью, оказавшийся не кошмаром. Город был взят и разграблен. Больше мне нечего было в нём делать. Через сутки, забрав выкуп, и снова пополнив свои ряды всеми желающими, взамен погибших, я готов был отбыть из Вау.
Эмин-паша пытался восстановить управление, но у него не осталось здесь доверенных людей, они либо сбежали ещё раньше, либо погибли при восстании махдистов, и последующем моём штурме. Городом было просто некем управлять. И Эмин-паша сдался. Собрав своих людей, он присоединился ко мне, уговорив идти на Джубу.
Нам, татарам, всё равно, на Джубу, значит на Джубу. Хотелось, конечно, на Джубгу, но она была слишком далеко – у самого Чёрного моря. Время мне не позволяло совершить дальний поход, да и не по пути мне было. Меня ждал с грузом оружия капитан Феликс фон Штуббе, на реке Уэле.
Внезапная мысль пришла мне в голову, – «А как я встречусь с фон Штуббе?»
Лихорадочно копаясь в папирусных свитках, на которых были нанесены карты местности, я отыскал на одном из них местность, где протекала Уэле.
Путь туда лежал, действительно, мимо Джубы. Часть пути можно было сократить, за счёт путешествия по Белому Нилу. Добраться до его истоков, а потом, повернув резко на запад, выйти к Уэле. Но вот где там искать фон Штуббе?
– Вот я осёл! – я ведь даже не подумал об этом. Тут же мне вспомнилась гаденькая улыбочка Феликса. Наверняка, он всё рассчитал, и решил кинуть доверившегося ему дикаря на алмазы. Но ничего, сволочь, я тебя всё равно найду! Тем более, он говорил о какой-то вышке, которую должен был построить специально для этого на берегу реки. Вот и посмотрим, кто от кого прячется.
Ну ладно, с одной проблемой разобрался, теперь перехожу к следующей.
Мои войска вытягивались из разграбленного города, двигаясь по караванному пути на юго-восток, к Джубе. Город был «вкусным». Он находился в нижнем течении Белого Нила, являющегося притоком легендарного Нила.
По этой реке можно было доплыть до озера Альберта в Уганде, и до Каира, если плыть в противоположную сторону. Это был крупнейший торговый путь из Египта в юго-восточную Африку, по которому шёл транзит слоновой кости в порты Средиземного и Красного моря.
Ну и дальше, преодолев большое, но не критичное расстояние, путешественник мог достигнуть английского порта Момбаса, на побережье Индийского океана.
Тот, кто владел этим городом, тот владел и всем Южным Суданом, и его стоило захватить, как первый шаг к покорению Африки. Эмин-паша, следуя вместе со мною на осле, всячески поддерживал эту мысль, рассчитывая на успех в захвате моими сотнями города.
Я поначалу, тоже пребывал в радужных надеждах, но, чем дальше мы продвигались к Джубе, тем сильнее уменьшалась моя уверенность.
Мало того, что Эмин-паша стал довольно навязчив, и фактически шпионил за мной, но и приток людей к моему войску стал уменьшаться. Весть о том, что мы захватили и разграбили Вау, давно разлетелась по окрестностям, и все деревни, и проживающие там племена негров, стали разбегаться при нашем приближении.
Они не хотели с нами воевать, но и переходить на нашу сторону, тоже не спешили, воспринимая нас как саранчу, что внезапным набегом опустошает всё вокруг, и также быстро исчезает, как и появляется.
Моих целей и задач они не знали, но им хватило захвативших всё вокруг нубийцев, так называемых «абу-турк», которые сменились махдистами, обещавшим им освобождение от тяжких податей и постоянного разграбления и обнищания.
Я их понимал.
Когда к тебе постоянно приходят солдаты, сопровождающие купцов, за бесценок скупавших слоновую кость, а потом, прикрываясь слухами о враждебности туземцев, грабят, и выносят из хижин всё самое ценное, включая красиво сделанные резные скамеечки, циновки, ритуальные маски, музыкальные инструменты и прочее, что радует взгляд любого оседлого негра, поневоле задаешься мыслью, а зачем мне всё это надо.
Кроме этого, у местных негритянских племён, занимавшихся скотоводством, постоянно угоняли стада, причём, даже съесть их полностью не могли, убивая животных просто так. Разграбляли запасы зерна, обрекая племена на голодную смерть. Всех, пытавшихся сопротивляться, убивали, и разобщали, стравливая вождей разных племён друг с другом, применяя старый, как мир, посыл: – «Разделяй, и властвуй».
Ну, а о том, что местными женщинами пользовались, как хотели, угоняя в рабство, либо пользуя на месте, и речи даже не было, это происходило, как бы, между прочим. Вот они и убегали от наших орд, и от Эмин-паши тоже.
До Джубы мы шли полторы недели, и вот дошли. Сначала показалась огромная река, а потом уже и сам город, представляющий собой смешение негритянского и арабского стилей, с отдельными вкраплениями нубийского зодчества.
Этот город уже был окружен высокой и широкой глиняной стеной, с площадкой для стрельбы, и зубцами для отражения штурма. Конечно, одной батареи пушек хватило бы, чтобы разнести всю стену на куски, но вот беда… у меня не было этих самых пушек.
У бывшего губернатора этой провинции, Эмин-паши, их тоже не было. Здесь нас обоих ожидал неприятный сюрприз: на стенах города, и под его стенами, находилось множество воинов.
Мои самые глазастые лучники были отправлены под стены Джубы, со связкой деревянных палочек, применяемых неграми для подсчёта.
Через час, я знал примерное количество воинов, противостоящих моему сводному отряду кадровых чёрных стрелков и прибившихся к нам «партизан».
Меня ожидало войско, состоящее, примерно, из полутора тысяч копейщиков, двух сотен стрелков, и порядка трёх сотен лучников и мечников. И это против двух моих ударных сотен, и около семистот «партизан», десятка солдат Эмин-паши, а также его приближённых, едва превышающих тридцать человек.
Нет, если бы у меня было хотя бы пятьсот подготовленных стрелков, не вопрос, мы разорвали их боевые порядки, как тузик грелку. Но, увы, у меня не было ни винтовок, ни стрелков. Наступать не было никакого смысла, как не было смысла и обороняться, пора было, говоря по-русски… уносить ноги.
Пока я искал взглядом Ярого, чтобы отдать ему команду по-тихому сворачиваться, и бежать с награбленным, Эмин-паша, стоявший неподалёку, уловив произошедшую со мной перемену, подошёл ко мне.
– Вождь! Надо атаковать, пока они не готовы.
Я поднял на него свои чёрные глаза, встретившись с его карими.
– Вы предлагаете мне погибнуть во славу Аллаха.
– Причём здесь Аллах, ведь вы не мусульманин.
– Вот именно. Я не мусульманин, и поэтому я проиграю, а эти… мусульмане победят. У меня всего тысяча человек, вместе с вашими, а у них одних стрелков только две сотни. Нас раздавят, как насекомых, уважаемый паша.
–Вы должны тогда прикрыть наше отступление, и держать оборону.
– О, уважаемый, но мы так не договаривались с вами.
– Я губернатор, я паша! Вы должны подчиняться моим приказам!
Здесь моё терпение уже окончательно лопнуло, и маска чёрного вождя слезла с меня, как лоскуты кожи с паршивой собаки.
– Чтоооо! Вы видимо, уважаемый, решили закончить жизнь прямо здесь, и украсить своей головой моё копьё, – и я кивнул на свое оружие, воткнутое рядом в землю.
Эмин-паша, как давным-давно де Брюлле, схватился за револьвер. Вот только револьвер был не только у него, а и у меня тоже, и в руках. Мои два телохранителя схватились за мечи. Пробуравив друг друга взглядами довольно продолжительное время, мы почти одновременно убрали оружие.
Обстановка, тем временем, продолжала ухудшаться. Поняв, что нас меньше, суданцы стали выстраиваться в боевые порядки, собираясь атаковать.
Надо было срочно принимать любое решение, разряжать обстановку, становившуюся угрожающей, и переходящую в безысходную. И я продолжил диалог.
– Я предлагаю предоплату, уважаемый Эмин-паша. Вы платите мне золотом, или любыми ценными вещами, а я обязуюсь задержать здесь суданцев в течение часа, чтобы вы смогли успеть уйти и затеряться среди галерейных лесов, и пересохших в это время болот.
Эмин-паша недолго поколебавшись, посмотрел на меня, потом на своего соратника, отдал ему приказ, и я стал богаче на одну резную шкатулку из палисандра, в которой находились золотые монеты и украшения.
Наш обмен любезностями состоялся, и я воткнул моё копьё в центр расчерченного круга, игравшего роль солнечных часов. Тень от него упала на цифру ноль, и стала медленно перетекать к цифре один, но Эмин-паши уже не было. Вся его кодла поспешно удирала, ведя за собой вьючных животных.
Место и сроки встречи мы с ним оговорили, и теперь только от меня зависело, сможем ли мы встретиться в дальнейшем.
Увидев, что суданцы были почти готовы атаковать, я отдал приказ отступать, но не всем сразу, а отрядами. Недалеко от реки находился не очень высокий холм, один из множества вокруг. Местность перед ним была довольно пересечённой, а справа подступы перекрывала река, несущая мимо нас свои очень мутные волны.
Первыми на вершину холма забрались стрелки из первой сотни. Позади холма расположилась вторая сотня копейщиков, под командованием Момо. Перед стрелками выстроились «партизаны», с копьями и щитами.
К ним спешили последние отряды, в панике бежавшие от пустившихся в атаку суданцев. Видя наше поспешное отступление, они явно приободрились и решили скорее напасть на нас, не ожидая подхода и построения всех своих сил.
Ну, ждём, ждём-с. Мне пришлось лично выбирать на вершине холма позиции для каждого стрелка. Слабо вооружённая пехота, состоящая из "партизан", двумя крыльями обогнула холм, и остановилась возле его подножия, но, скорее позади него, чем впереди.
К моменту, когда до нас докатились первые шеренги копейщиков, мы, в целом, были готовы к отражению атаки. Не дожидаясь начала штурма, я отдал приказ открыть огонь из винтовок. Холм заволокло белым дымом, почти скрыв его защитников.
Немецкие винтовки показали, в очередной раз, надёжность и качество. А мои стрелки существенно увеличили точность, чего нельзя было сказать о противнике. Стрелял и я, спрятавшись за огромным круглым щитом, который держал один из моих телохранителей.
В бойню включились и лучники, ставшие осыпать градом отравленных стрел идущих на штурм суданцев. Не выдержав потерь, те откатились назад, уступив место своим стрелкам. Почти сразу, их позиции окутались таким же белым дымом, как и наши.
Пришлось вступать в стрелковую дуэль. По моей команде, стрельба начала вестись с колена, а кто мог, тот стрелял и лёжа. Мой винчестер, непрерывно лязгал затвором, а его экстрактор выкидывал мне под ноги очередную гильзу. Суданские стрелки стали нести существенные потери.
Стрелять сверху было намного удобнее. Большинство стрелков были малозаметны со стрельбы с колена, а многих ещё и прикрывали щитами их товарищи. Увидев колеблющихся суданцев, я решился на контратаку, и направил в бой, прятавшихся до этого позади холма, «аспидов», и оба крыла «партизан».
С диким гиканьем, нечленораздельными возгласами, обнажив оружие, они кинулись в атаку, стремительно сокращая расстояние до суданцев.
– "Мамба, мамба, мамба», – неслось справа и слева от холма. Стрелки поддержали их огнём.
Две волны сошлись в рукопашном бою, больше похожем на мясорубку. Это было прекрасно видно с вершины холма. Чаша весов победы начала стремительно колебаться, грозя совсем опрокинуться.
Сотня «аспидов», размахивая руками, начала стремительно выкашивать своих противников, используя всё своё мастерство на полную катушку, и хоть противников было намного больше, начав колебаться, они стали отступать, шаг за шагом.
Видя всё это, я разделил сотню стрелков Ярого на две полусотни, и бросил их с вершины холма по обе стороны, для того, чтобы фланговым огнём добавить паники в ряды суданцев.
Внимательно наблюдая за боем, я, наконец, смог увидеть командовавших своими отрядами пашей, или как там их звать. Отметив одного из них, усиленно размахивавшего саблей и подгонявшего своих подчинённых, тщательно прицелился в него, сщурив левый глаз. Остро не хватало оптики, да и винтовка была не приспособлена для ведения снайперского огня, ну, да мы это дело в будущем поправим, если выживем.
Выстрел, и паша рухнул под ноги своим подчинённым, те дрогнули. Прицелившись, я уложил следующего двумя выстрелами, а потом включились в атаку обе полусотни, и суданцы, не выдержав, стали разрывать контакт, стремительно откатываясь назад, но, не убегая, а отступая.
Достав древний рог, я подал из него сигнал к отступлению. Мои потрёпанные боем сотни, стали отступать назад к холму, оставив на поле боя убитых, но забирая с собою раненых. Суданцы, тем временем, отступили назад, к стенам города, чтобы перегруппироваться и пополнить свои силы.
Я не стал дожидаться их повторной атаки, а подал сигнал к отступлению. Подхватив своё имущество и раненых, мы начали отступать, направляясь вдоль реки. И шли до самого вечера.
Нас никто не преследовал, остановились мы уже в темноте, для отдыха и лечения раненых. Потери были, и мои кадровые сотни уменьшились, но ненамного. Среди стрелков Ярого, вообще не было потерь, одни раненые. Но, около трёхсот партизан, мы всё же потеряли в этом бою.
В середине ночи я услышал странный шум от реки. Посланные мною люди на разведку, вернувшись, доложили, что слышали плеск вёсел, а потом видели несколько тёмных громадин, бывших, по всей видимости, речными кораблями махдистов.
Признаться, я недооценил арабов, или дарфурцев, не разберёшь, кто тут из них кто. Они смогли перехитрить меня, и послали свежие силы мне вдогонку, на кораблях. Я не сомневался, что назавтра меня ждала горячая встреча впереди.
Вызвав к себе Момо, я начал объяснять ему задачу.
– Момо, твои люди сейчас отдохнут. Через три часа, я подам команду, и вы пойдёте вперёд. Там, на берег должны будут высадиться суданцы, чтобы встретить нас утром.
– Момо?!
– Да, Мамба.
– Вы должны напасть на них на рассвете, как я вас учил. Сначала вырезать часовых, а потом и весь лагерь. Раздели сотню на две части, и захвати корабли, отрезав тех, которые будут на суше, от воды. Если не сможешь, то гони их всех в воду, и там добивай, а корабли брось. Ты понял?
– Вернёшься, проси, что хочешь!
– Я всё сделаю, Мамба, – и он без лишних слов растворился в ночи, а я направился к раненым. Через три часа я разбудил их сотню, а сам удалился спать, валясь с ног от усталости, и весь в чужой крови.
Утро наступило для меня неожиданно, осветив лицо яркими лучами солнца. Лагерь давно уже проснулся, ожидая команды на выступление. Момо не вернулся. Подозревая самое худшее, я отправил вперёд сотню Ярого, а сам с остальной частью отряда, ранеными и партизанами, двинулся следом.
Но удача не отвернулась от меня, как оказалось впоследствии. Момо выполнил свою задачу, вместе со своей сотней, он вырезал половину отряда махдистов ночью.
Уверенные в своей безнаказанности, и в том, что остались не замеченными, они безмятежно отдыхали, надеясь вступить в бой не раньше позднего утра. И потому, неожиданный манёвр, предпринятый Момо со своей сотней, разрушил все их планы, позволив ему вырезать сначала часовых, а потом и половину спящих, загнав оставшуюся половину в воду, а затем, как мокрых крыс, на речные корабли.
Корабли, покрутившись на середине реки, развернулись и уплыли назад к Джубе.
До места их высадки было около двадцати километров, которые мы преодолели за четыре часа. Не видя смысла возвращаться обратно, Момо ожидал нас на месте ночного боя, явно хвастаясь своей храбростью и хитростью, а также взятыми в бою трофеями.
За этот бой его следовало наградить. Теряясь в догадках, что же он попросит, я подозвал его к себе и спросил об этом. Всё оказалось гораздо прозаически. Не лишённый тщеславия, молодой сотник вожделенно смотрел на мою саблю-шамшир, и пожелал иметь такое же копьё, как у меня, с бунчуком из змей.
Пожав плечами, я торжественно вручил ему вожделенную саблю. Насчёт копья, пообещал подарить похожее, а вот бунчук, это уже личное, его не заслужить надо, а сделать самому, из шкур своих врагов.
От пенисов врагов, подвешенных вместо шкурок змей, я его отговорил, нечего здесь непотребство разводить, а вот скальпы, почему бы и нет, чем страшнее твоё оружие, тем слабее твои враги.
Здесь мы остановились на сутки, пройдя немного вперёд от места боя, побросали убитых в реку, чтобы не тратить силы на копку могил. Необходимо было передохнуть и набраться сил перед трудным переходом.
Дальнейшее продвижение на юго-восток потеряло всякий смысл, и я принял решение поворачивать на запад, сверяясь со своей картой. Отдохнув, и заново навьючив ослов, отобранных у суданцев, мы повернули на запад, следуя вдоль реки.
Где сейчас находился Эмин-паша, я не имел ни малейшего понятия, и, в принципе, мне было всё равно, если суждено нам ещё раз встретиться, то мы встретимся, несмотря ни на что.
Дальше мы продвигались по абсолютно незнакомой местности, сверяясь только с картами, имеющими многочисленные белые пятна. Здесь были указаны, в основном, одни торговые маршруты и примерное расположение рек, гор и деревень, но всё же мы разобрались, особенно, когда выловили местных негров.
От нас, по-прежнему, убегали, боясь встречаться, а, особенно, боялись нашего огнестрельного оружия. К винтовкам Маузер уже заканчивались патроны, те, которые мы брали с собой в этот поход. Больше их взять было негде, все трофеи, что мы захватывали у суданцев, были ремингтоновскими винтовками. Было немного и системы Гра, но вот патронов к ним было совсем немного. Добравшись до истока реки Уэле, мы разделились.
Ярый увёл свою сотню, вместе с большинством «партизан», в сторону Баграма. По пути он должен был захватывать и угонять с собою молодых мужчин и женщин, и, по возможности, заключать с местными племенами военные союзы от моего имени.
А со мной остался, донельзя довольный Момо, со своей сотней, пятёрка выживших в походе пигмеев, во главе с пигмеем по имени Жало, и сотня «партизан», в качестве носильщиков, из числа наиболее проверенных.
Расставшись с основными силами отряда, мы сделали остановку в приречных джунглях для отдыха, а потом отправились вверх по руслу на поиск Феликса фон Штуббе, и его весьма ценного для меня груза, ища высокую вышку, или что-либо, похожее на неё.