Промчалось несколько кратких часов, и я снова стояла в университетском лектории. Сказать, что я была измотана – значит ничего не сказать; я с трудом держала глаза открытыми, несколько раз едва не заснула на ходу и позорно не справилась с произношением нескольких наиболее мудреных латинских ботанических терминов. Впрочем, студенты явно получали от лекции удовольствие: полагаю, потому что считали, что я с похмелья.
Лекция подходила к концу, и хотя я затянула ее на двадцать минут, никто из студентов не торопился покинуть помещение. Пустых мест было заметно меньше, чем неделю назад, и вообще, похоже, каждая моя следующая лекция собирала все больше слушателей, и это сбивало с толку. Второкурсникам я отчитала предмет еще две недели назад, третьекурсники защитили выпускные работы и ждали присуждения степеней – и тем не менее многие из них сидели сейчас передо мной, внимая моим словам не менее жадно, чем первокурсники. Но зачем тратить время на предмет, который ты уже знаешь?
В самом конце лекции я обратила внимание на слушателя, которому здесь было не место. Высоко на последних рядах, около дальнего выхода, сидела пожилая женщина с длинными белыми волосами и пристально смотрела на меня. Я впервые ее видела и понятия не имела, кто она такая. Вокруг нее студенты собирали рюкзаки и поднимались, чтобы направиться к выходу, а она не шевелилась и смотрела на меня. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я вдруг подняла руку в знак приветствия, и она ответила тем же. А потом кто-то впереди встал, заслонив ее, и я, переведя взгляд, узнала детектива Чемберс – она махала мне в ответ. Я уронила руку и попыталась разглядеть пожилую женщину из-за спины детектива, но та исчезла, а детектив Чемберс спешила мне навстречу. Я быстро собрала сумку и направилась к выходу, на разговоры с полицией у меня не было никаких сил. Более того, я подозревала, что и пожилая женщина мне просто привиделась от усталости.
Как будто этого было мало, в коридоре я заметила знакомую фигуру и ощутила, как сердце ухнуло вниз. Борщевик стоял, прислонившись к стене и кивая в такт музыке в огромных наушниках. Он меня не заметил, и я испытала соблазн сделать шаг назад в аудиторию и подождать, пока он уйдет, но это значило нарваться на разговор с детективом Чемберс. Поняв, что оказалась меж двух зол, я вздохнула и зашагала по коридору как можно быстрее, надеясь ускользнуть от внимания Борщевика. Напрасно – даже не посмотрев в мою сторону, словно учуяв, он сдвинул наушники вниз и загородил мне путь.
– Проф, найдется минутка?
Я вильнула в сторону, обходя его, и заторопилась дальше.
– Нет, у меня встреча.
– Слушайте, я извиняюсь за прошлый раз, – пристроился он мне вслед. – Надеюсь, вы не пострадали? Меня занесло, но теперь я в норме.
Я неумолимо шла вперед.
– Вы слышали? Я сказал, что в норме.
Не получив ответа, он обогнал меня, повернулся ко мне лицом и пошел задом наперед, так что я замедлила шаг, не зная, как поступить. Изначально я направлялась в свой кабинет, но не хотела, чтобы Борщевик узнал его месторасположение. Наконец он остановился, и я вместе с ним.
– Меня осенила одна идея, и, кажется, я нашел выход, – сказал он. – Можно вам рассказать?
Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед. Он не пошевелился.
– Не сейчас, я очень занята.
– А когда?
– Не могу ничего обещать, я очень занята.
– Ну вот опять! – заорал он, заставив меня подпрыгнуть на месте. – Вы всегда или заняты, или опаздываете, даже минутки у вас на меня нет!
И он схватил меня за руку – все за ту же, поэтому тело само, инстинктивно, съежилось и отпрянуло, но этот верзила схватил меня за вторую руку и рванул к себе.
– Почему вы не хотите меня выслушать?!
Было больно, я должна была дать отпор. В прошлый раз меня разозлила собственная беспомощность, но сейчас у меня просто не было сил сопротивляться. Даже сил спорить.
– Я прошу всего лишь пять минут вашего времени! – продолжал бушевать Борщевик, тряся меня как тряпичную куклу. – Пять минут!
– Ну-ка, руки убрал! – вдруг раздался властный уверенный голос.
Позади нас обнаружилась детектив Чемберс – руки на бедрах, на лице грозное выражение. При звуке ее голоса Борщевик непроизвольно стиснул руки еще крепче.
– Оглох, что ли? – рявкнула Чемберс, распахивая куртку и демонстрируя полицейский жетон на поясе. – Я сказала – убери руки!
Борщевик взглянул на жетон и уронил руки.
– Мы просто разговаривали.
– Значит, теперь разговор окончен.
– Вообще-то нет, – огрызнулся он в ответ.
– Вообще-то да. Ступай отсюда, у нас с профессором есть дело.
Борщевик кинул на меня взгляд, в котором померещилась мольба – уж не знаю почему, защищать его я точно не собиралась. В итоге он шумно выдохнул, сказал «Ладно, поговорим позже», надел наушники и зашагал прочь, а мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за углом. Надо признаться, я испытывала некоторое чувство признательности к детективу Чемберс – да, я не желала с ней сталкиваться, но в данный момент то, что она оказалась рядом, стало моим спасением.
– И на чем он сидит? Он явно употребляет наркотики класса А.
– Полагаете, он наркоман? – Помнится, Карла пришла к такому же выводу.
– Несомненно. Законченный торчок. Вы его глаза видели?
Я потерла запястья там, где их стискивали огромные руки Борщевика.
– Я редко смотрю людям в глаза.
– А я вот смотрю, и к вашему сведению, у него были расширены зрачки. Похоже, этот молодой человек очень опасен, и я бы на вашем месте его остерегалась.
– Вы не первая мне это советуете.
Повисло молчание – поистине благословенное, поскольку мне требовалась хотя бы минутка, чтобы прийти в себя. Уже второй раз за двое последних суток Борщевик применял ко мне физическую силу, и становилось не по себе от чувства беззащитности. Меня беспокоила собственная неспособность дать ему отпор.
– Может, пройдем в ваш кабинет? – предложила детектив Чемберс, нарушая молчание. Я бросила на нее настороженный взгляд: я никого не водила к себе в кабинет, уж тем более представителей полиции. Это был мой личный уголок, мое убежище, когда тяготы дня грозили захлестнуть с головой.
– Зачем?
– Мне надо кое-что вам показать.
– Покажите здесь.
– Не стоит, это секретная информация.
Я помолчала в растерянности.
– А старший инспектор Робертс знает, что вы здесь?
– Старший инспектор Робертс занят. – Детектив Чемберс осмотрелась и указала рукой направление. – Нам туда?
Она только что спасла меня от Борщевика, что мне оставалось, как не уступить? Я вздохнула и направилась в сторону своего кабинета, на ходу бессознательно растирая руки.
– Он нанес вам травму? – уточнила детектив Чемберс.
– Не то чтобы. Меня больше бесит, какой беспомощной я себя ощущаю, когда он так меня хватает. И собственная реакция меня злит почти так же, как его выходки.
Детектив Чемберс пару мгновений молчала.
– Хотите, я научу вас нескольким приемам самообороны? Есть способы вырваться из чужой хватки, даже если противник сильнее тебя, тут весь вопрос в равновесии – вернее в том, чтобы выбить нападающего из него.
Я взглянула на нее с сомнением.
– Уверена, вы слишком заняты ловлей преступников, чтобы найти время на подобные занятия.
В ответ она коснулась моего плеча рукой, давая знак остановиться.
– Я всегда найду время, чтобы обеспечить безопасность другой женщины. Мы должны помогать и поддерживать друг друга, должны сражаться за место под солнцем, разве не так?
Я нахмурилась, не зная, что ответить. Мне никогда в голову не приходила мысль защищать, поддерживать или сражаться за кого-то, кроме моих студентов. Задумавшись, я опустила взгляд и уставилась на блузку детектива Чемберс. При более близком рассмотрении оказалось, что она покрыта неброским цветочным узором. Я вгляделась и прищурилась – если не ошибалась, это были Bellis perennis.
– Привет, незнакомка! – окликнули меня так громко, что я подскочила на месте. Оглянувшись, я оказалась лицом к лицу с Матильдой, моим Душистым Алиссумом, и сердце в груди ухнуло, словно меня застали с поличным за чем-то предосудительным. Матильда переводила взгляд с руки детектива Чемберс у меня на плече на ее лицо и снова на мое.
– Где ты пропадала? – наконец спросила она. – Не отвечала ни на звонки, ни на сообщения.
Я нахмурилась, пытаясь понять, с какого перепуга она назвала меня незнакомкой, хотя это со всей очевидностью было не так.
– Профессор Роуз очень занята, – вклинилась детектив Чемберс, показывая жетон. – Она помогает в расследовании.
Не знаю, почему она решила, что должна ответить вместо меня – я вполне могла сделать это и сама.
– Была очень занята – помогаю полиции в расследовании, – пояснила я, и Матильда по какой-то причине вдруг закатила глаза.
– Это детектив сержант Чемберс, мы вместе работаем над делом о отравлении в Сохо. Одному мужчине воткнули шприц с галлюциногеном…
– Сомневаюсь, что тебе разрешено делиться со мной подобными деталями, Юстасия, – перебила Матильда. – Наверняка это засекреченная информация, разве нет?
Я понятия не имела, так это или не так; взглянула на детектива Чемберс, потом снова на Матильду, поняла, что она делает мне глазами какой-то знак, но, хоть убей, не могла понять какой.
– В любом случае, – продолжила она, встряхнув головой, – раз ты занята, не буду отвлекать. Ты только хоть иногда отвечай на мои сообщения, хорошо? Все-таки мы… – Она пристально взглянула на детектива Чемберс. – Все-таки мы такие близкие подруги, верно?
Я снова повернулась к детективу Чемберс и поняла, что эти двое как-то очень многозначительно смотрят друг на друга, непонятно, с чего бы вдруг, но одно было кристально ясно – Матильда очень недовольна.
– Что ж, – детектив Чемберс наконец решила поучаствовать в разговоре, – нам надо идти. Я бы сказала, что рада познакомиться, но профессор так и не представила нас.
Матильда повернулась ко мне.
– Вот-вот. – Она шагнула ко мне, поднялась на цыпочки, крепко обняла меня и поцеловала в щеку. – До встречи, дорогая, не опаздывай.
Натянуто улыбаясь, она отпустила меня и зашагала прочь, а я смотрела ей вслед, стирая со щеки влажный отпечаток ее губ и пытаясь сообразить, куда я не должна опоздать.
– Ваша подруга не в духе? – поинтересовалась детектив Чемберс, когда Матильда скрылась из виду.
– Прошу прощения? – повернулась я к ней.
– А, неважно, это не мое дело. Ну что, идем?
И она молча последовала за мной вниз по лестнице, которой почти никто не пользовался, вдоль по заброшенному коридору, через два пожарных выхода, ведущих в на первый взгляд тупик. Я могла бы отвести ее в университетскую столовую или в одно из семинарских помещений, но чувствовала себя в долгу за то, что она спасла меня от Борщевика.
– А почему ваш кабинет выглядит как чулан? Вы что, работаете на секретную службу? – услышала я, вынимая ключи из кармана. Оставив эти вопросы без ответа, я открыла дверь и прошла к рабочему столу. Детектив Чемберс остановилась на пороге, вглядываясь в помещение.
– Как тут темно. Может, стоит открыть шторы?
Я оглядела мягко освещенный кабинет – мое тихое пристанище, личное убежище, где я готовилась к новому дню и расслаблялась в его конце.
– Мне нравится как есть.
– Мрачновато, – констатировала детектив Чемберс, заходя внутрь и останавливаясь около фотографии моего отца. – Ваш отец? Вы похожи, вернее, вы его копия. Я слышала, он был человек аскетического склада.
Я взглянула не нее.
– Откуда вы такое слышали?
– Понятия не имею. Наверное, где-то прочитала – в конце концов, он был известной личностью. Аскетический, неумолимый… суровый. Так я слышала.
Странно – она говорила об отце, как будто знала его лично, и мне это не понравилось. А когда она отвернулась, я успела заметить, как легкая улыбка тронула ее губы, оставив глаза печальными. Она как будто сочувствовала мне.
А привлек ее внимание небольшой предмет, свисавший с одной из полок. Детектив Чемберс пересекла комнату и взяла его в руки.
– Это один из тех знаменитых мешочков с антидотами, который вы каждый день носили на шее, пока еще не лишились своей коллекции ядовитых растений? Я читала отчет судебной экспертизы об этих антидотах в старом деле старшего инспектора Робертса. Там о них отзывались как о творении гения. – Она зашагала обратно. – Похоже, вам не откажешь в уме.
Итак, детектив Чемберс высказала непрошеное мнение о моем отце, знала о моих мешочках с антидотом и даже читала отчеты об их содержимом – и эта информация вывалилась на меня всего за две минуты ее пребывания в моем кабинете. Я поерзала в кресле, начиная сожалеть о решении привести ее сюда.
– Так что вы хотели мне показать?
– Токсикологическое медицинское заключение. – Она вынула из сумки тонкую папку и передала мне. – В больнице определили яд.
Я пробежала взглядом по странице и вздрогнула – datura stramonium, мощный галлюциноген, получивший название от растения, которое я когда-то держала в коллекции.
Я покачала головой.
– Тут сказано, что отравляющее вещество – скополамин растительного происхождения с включениями других тропановых алкалоидов, – добавила детектив Чемберс, – и даже не буду притворяться, что понимаю, о чем идет речь.
– Это значит, что ему ввели токсин, который вызывает зрительные и слуховые галлюцинации, а в случае слишком большой дозы – смерть.
– Галлюцинации?
– Да, при этом не сказать что приятные. Datura использовали во время обрядов шаманы от Венесуэлы до Чили, чтобы вызвать состояние, близкое к трансу. Говорят, что не только галлюцинации были чудовищными, но и человек, подвергшийся воздействию токсина, не осознавал, что бредит.
– Что-то похожее бывает при психозе.
– Можно сказать, это и есть психоз.
Повисла пауза.
– Значит, именно это происходило с тем мужчиной в «скорой помощи»? Приступ психоза?
– Полагаю, что так.
– И он может и дальше испытывать галлюцинации в отделении реанимации, но об этом невозможно догадаться, поскольку ему вкололи успокоительное?
– Да.
– И сколько ему так мучиться?
– Полагаю, он получил очень большую дозу, поэтому это состояние может затянуться надолго – если он вынесет подобное.
Детектив Чемберс поежилась:
– И этот яд легко достать?
– Как раз напротив.
– И как же преступник получил к нему доступ? – Я решила, что это риторический вопрос, и ничего не ответила и поэтому удивилась, услышав следующий: – Здесь у вас он есть?
– Здесь? – переспросила я, оглядев кабинет.
– В университете.
– Нет, у нас нет экземпляра растения, из которого можно извлечь этот токсин.
– А вы знаете другие университеты или организации, в которых он есть?
– Нет.
– А в даркнете это вещество можно найти?
– Где?
– В даркнете.
– Что это такое?
Детектив Чемберс прищурилась:
– Бросьте, профессор. Вы сутками напролет имеете дело с запрещенными веществами и хотите убедить меня, что понятия не имеете о даркнете? – Должно быть, выражение моего лица оказалось достаточно красноречивым, потому что она продолжила: – Ну, уверена, ваши студенты знают, что это такое, и пользуются им.
Я нахмурилась и сделала себе мысленную пометку при следующей встрече с Карлой спросить об этом «нете».
Детектив Чемберс тем временем огляделась вокруг и спросила:
– А еще одного стула у вас не найдется?
– Здесь не гостиная.
– А студенты сюда не заходят? Ваши коллеги? Уборщики?
– Нет.
– А почему? Вы здесь что-то прячете?
Я нахмурилась еще сильнее и сложила руки на груди, но детектив Чемберс отчего-то заулыбалась, словно я выдала шутку, и вынула из сумки какой-то конверт.
– Я хочу кое-что вам показать.
Она положила конверт мне на стол.
– Здесь так темно, может, откроем шторы?
– Мне не нравится вид за окном.
– А что с ним не так?
Утомившись от потока неуместных вопросов, я вздохнула.
– Там колодец внутри стен, сырой и мерзкий, увешанный кондиционерами, он вгоняет меня в уныние.
– А я бы впала в тоску, работая в такой темноте, – отозвалась детектив Чемберс.
Я включила настольную лампу, детектив вынула из конверта фотографию и положила ее в пятно света.
– Взгляните-ка.
Я послушно посмотрела.
– И что это?
– Шприц.
– Это я поняла. Это шприц, с помощью которого ввели яд тому человеку в Сохо. Зачем вы мне его показываете?
– А вы не замечаете в нем ничего странного?
– Нет.
– Взгляните повнимательнее.
Я подняла фотографию к свету, сама наоборот наклонившись пониже.
– Я по-прежнему не…
– Поршень, вернее, его цвет – в нашей стране таких не производят и даже не доставляют, я проверила. Их выпускают небольшими партиями только в Колумбии. – Она помолчала – как я предположила, для драматического эффекта – и добавила: – И еще кое-что. – Она достала телефон, включила и показала мне фотографию: – Это Паскаль Мартаньё.
Я прищурилась, вглядываясь в экран.
– Кто?
– Известный американский художник.
Мне это имя ничего не говорило.
Детектив Чемберс перелистнула на следующую фотографию: живописное изображение шприца с поршнем того же цвета, что и на орудии преступления.
– Это постоянная деталь в его творчестве, и если вы имеете какое-то представление о Паскале Мартаньё, вы сразу вспомните этот шприц. Можно сказать, это его подпись. И знаете, что еще я выяснила?
– Что?
Детектив Чемберс широко улыбнулась.
– Он недавно переехал в Лондон – ничего себе совпадение, да?