За следующие сутки Федор позвонил Стасе двадцать семь раз, ибо не знал, что делать с детьми, а довериться во всем Антону побаивался.
– Папа, сколько раз тебе говорить, что у Бори аллергия на орехи, а у Васи – на клубнику?
– Верю-верю. Но лучше все же маме позвоню. Не злись, пожалуйста.
Тоша вздыхал, папа получал от Стаси короткие инструкции:
– Боря – орехи, Вася – клубника, спроси у Тоши, меня не трогай.
И под укоряющим взглядом сыновей шел за новой порцией мороженого.
А Стася, наконец оставшаяся без детей, пыталась сделать все, что планировала целый месяц: купить зеленый берет (и ответить Феде: «Мультики можно, спроси у Тоши, меня не трогай»), сходить в кино с попкорном (и снова Феде: «Носки надо надеть, даже если чешутся, спроси у Тоши, меня не трогай»), наконец сфотографировать голубей на проводах на берегу пруда (и между дел: «Отбой в десять, спроси у Тоши, меня не трогай»). А вечером пришла подруга детства и по счастливому стечению соседка по подъезду Карина с бутылкой вина (и терпение у Стаси лопнуло: «Аппарат абонента выключен, потому что абонент имеет право на личную жизнь»).
– Стася, а что вообще происходит? – Карина не умела ходить вокруг да около. – Вы развелись или как?
– Федя пишет книгу. Дети ему мешают.
– Плохому танцору еще не то мешает. Это нормально вообще? Родные сыновья ему мешают!
– Кариш, не трави мне душу. Давай лучше выпьем.
– Нет, ты погоди. Ты свободна или нет?
– Господи, это важно?
– Конечно, важно! Если свободна, мы сейчас же пойдем тебе мужика искать!
– Может, вина сначала выпьем?
– Выпьем. А потом пойдем. Твоей АБВГДейке нужен папа.
– Как ты их назвала? – Стася прыснула в кулак.
– Ну прости, не каждая маман своих мелких по алфавиту именует!
Стася наконец налила вина себе и Карине. Они сидели за кухонным столом в свете мозаичного абажура. За окном темнело, в квартире было тихо. Стася поймала себя на том, что тишина ее угнетает. Она так привыкла к шуму, что теперь, порой забывая, что мальчишки с папой, вздрагивала – ей казалось, что дети в соседней комнате и, раз молчат, значит, кто-то уже как минимум сигает из окошка с зонтиком наперевес.
Вино приятно смягчало горло. Фруктовая нарезка на столе источала аппетитные ароматы абрикосов, черешни и яблока.
– А живет он где?
– Со своей мамой.
– Вот старая стерва! А как она тебе в любви клялась и дочкой называла.
– Она ни при чем, поверь. Даже пускать его к себе не хотела!
– Да ладно?
– Представляешь, звонит мне: «Стася, тут Федя пришел, говорит, что от вас съехал, но я его к себе не пущу. У него семья. Забирай скорее, – что вы там с ним придумали?» Я ей: «Светлана Петровна, это он придумал. Что ж мне его силой домой тащить?» А она: «Ах он! Вот паразит. Оставить троих детей. Еще и ко мне пришел. Не пущу. Пусть катится!» Еле ее уговорила.
– Зачем?
– Кариша, если бы ему пришлось квартиру снимать, мы все бы с носом остались. А моя, как ты говоришь, АБВГДейка хочет есть, снашивать сандалии и играть с трансформерами.
– И что ты собираешься делать? Неужели сидеть и ждать своего писаку?
– Да никого я не жду. Приспосабливаюсь к новым условиям жизни, вот и все. Мальчишек ращу, работу ищу. Вот видишь, стихами заговорила. Может, в жизни пригодится.
– Ты? Работу?
– Ну а что, я неликвид какой-то?
– Ты просто не работала никогда. Учеба, аспирантура и сразу декреты.
– Ну так не надо было раньше, а теперь…
– Мало денег дает?
– Да нет, ничего. Он, оказывается, накопил. Специально, чтоб в творческий отпуск уйти. Не совсем отпуск, правда, часть лекций он все-таки читает.
– Вот паразит. Все предусмотрел!
– Ну хоть есть на что жить. Только я должна быть готова к разводу, а после этого он нам будет платить половину своей официальной зарплаты, то есть чуть больше, чем ничего.
– Жесть… – Карина допила вино. – А я на диету сажусь. Завтра.
Стася не сразу переключилась на проблемы подруги.
– Мне бы твои заботы, – рассмеялась она.
– Ничего смешного. Кстати, присоединяйся, тебе не помешает.
– Спасибо, мои мужчины меня и так любят. Те, что по-прежнему живут со мной.
Стася встала из-за стола, достала из холодильника оливки, сыр и буженину.
– Не знаю, что там тебе можно на твоей очередной диете, а я голодная, как слон.
Стася разложила еду на столе, села и потянулась за ножом. Стоявший на краю стола бокал с остатками ее вина со звоном упал на пол.
– Раз, два, три, четыре, – тихо сосчитала Стася.
– Ты чего, подруга? – испугалась Карина. – Совсем с ума сошла от счастья?
Стася продолжала считать, загадочно улыбаясь:
– …восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать…
Раздался оглушительный стук по батарее.
– Что-то сегодня долго, – засмеялась Стася. – Обычно она укладывается в десять секунд.
– Кто? – Карина со страхом огляделась.
– Соседка снизу. Лидия Семеновна. – Стася уже собирала осколки с пола большой голубой шваброй. – Она так на каждый стук реагирует. Сегодня, наверное, долго искала поварешку. Или чем она там дубасит?
– Да уж, повезло тебе с ней. И ты это терпишь? – Карина смотрела на Стасю расширенными от ужаса глазами.
– Да ладно тебе, – пожала та плечами, – одинокий человек, жить скучно. Зато, если нас тут вдруг станут убивать, она точно внимание обратит.
– Ну да, – хмыкнула Карина, – и постучит по батарее, чтоб убивали потише.
Обе рассмеялись.
– Стаська, ты слишком добрая для этого мира, – продолжила свою мысль Карина после глотка вина.
– Я просто счастливая, Карин. Несмотря ни на что. А счастливые люди не огорчаются из-за стука по батарее.
Через полтора часа подруга ушла домой. Станиславе с трудом удалось ее убедить, что на поиски нового папы они отправятся в другой раз, сейчас же Стасе безумно хотелось спать, но она, превозмогая усталость, смотрела сериал, ибо когда, если не сейчас. В первую же рекламную паузу она вспомнила, что выключила телефон. А включив, получила тринадцать сообщений и семь непринятых звонков от мужа. «Боже, – подумала она, – ему же сорок лет».
Подумав минуту, все же набрала его номер.
– Стася, я сейчас не могу разговаривать, – сообщил Федор голосом умирающего в пустыне.
– Что такое? Ты в порядке?
– Как тебе сказать… – Он трагически замолчал. – Только что… я их… уложил. – И он шумно выдохнул.
Стася молчала, ожидая продолжения.
Не услышав ответа, Федя продолжил:
– Ты не представляешь, как я от этого устал.
Стася не знала, что на это сказать.
– Наверняка с тобой они не такие, – защищался Федор, – а со мной… Стася, они бешеные. Честное слово.
Стася сжала кулаки, чтобы не выругаться, и через полминуты произнесла только:
– Отдыхай, конечно. Кстати, как там колбаса из шаров?
С Федей они познакомились, когда Стасе было семнадцать лет. Она поступила в институт, в котором Федя, точнее Федор Михайлович, преподавал литературу. Несложно догадаться, что за глаза студенты-филологи прозвали его Достоевским. Не самое обидное, впрочем, прозвище. Его коллегами были Мымра, Ежик, Комар и Таксказать. Достоевскому было двадцать шесть, и он читал лекции по обожаемой им русской литературе, игнорируя декольтированных студенток, взирающих на него из-за парт со страстной любовью. Не к русской литературе.
Стася была девочкой скромной, носила джинсы с вышивкой, цветастые кофты, часто собственноручно сшитые, и массивные металлические браслеты на запястьях, порой пугавшие преподавателей своим стуком о парту.
Федор Михайлович ей нравился, но это была ровная, уважительная симпатия. Федя же проникся чувствами к Стасе сразу, как увидел. И долго страдал, понимая, что взаимоотношения со студенткой, да еще и несовершеннолетней, – штука нехорошая.
Стася до сих пор с улыбкой вспоминала трогательные взгляды, которые бросал на нее Федор, нежные и полные муки.
Она допила остывший зеленый чай, поставила чашку рядом с раковиной и отправилась чистить зубы. Завтра Федя вернет ей детей, оставалось надеяться, что это произойдет не утром и у нее будет время убраться. Вечно Стася оставляла неприятные дела на потом, в результате квартира убиралась перед приходом гостей, посуда мылась, когда заканчивались вилки, а одежда отправлялась в стирку только после истошных детских жалоб на то, что колготок в шкафу не осталось ни одних.
В постели Стася долго лежала, вспоминая все, что предстояло сделать в ближайшее время: родительское собрание Антоши, оплатить электричество, купить резиновые сапоги Васе, а Боре – спортивные штаны, поменять лампочки в коридоре, дочитать книжку по истории Древнего Рима. Когда место в голове закончилось, Стася достала из тумбочки блокнот, выписала туда все запланированные дела и спокойно заснула.
На следующее утро ее разбудил звонок в дверь. Он заливался так истошно, словно созывал всех жителей города на главную площадь для неприятного известия.
Стася попыталась одеться, но звон раздражал, в итоге она просто завернулась в одеяло и пошла открывать.
За дверью стояла соседка снизу. Та самая, что не давала спокойной жизни никому в их доме, а Стасину шумную семью ненавидела больше других.
С лицом соседки что-то произошло. Может, перекосило от инсульта? Запоздало Стася поняла, что́ это было. Улыбка. Первый раз в жизни Лидия Семеновна ей улыбалась.
– Доброе утро, – промямлила Стася ошарашенно.
– Ой, здравствуйте. Станислава, дорогая, мне очень нужна ваша помощь!
Она не ругалась и назвала ее по имени. Стася так растерялась, что отпустила одеяло, в которое была замотана. Вновь зажав его под мышками, она кивнула соседке:
– Ну конечно, чем вам помочь?
Та смущенно повернулась к ней спиной, спустила с плеч замызганный полосатый халатик. Стася округлила глаза. Под халатом на Лидии Семеновне был кружевной корсет, ярко-розовый.
– Я никак не могу справиться с крючками. – Соседка не оборачивалась к Стасе, крючки действительно были застегнуты кое-как и через один.
Стася шагнула вперед, из-за чего пришлось ступить босыми ногами на коврик перед дверью, и начала застегивать крючки. Корсет вытолкнул наверх излишки кожи и жира Лидии Семеновны, из-за чего она стала похожа на кулич.
«М-да, – думала Стася, – никогда не навешивай на людей ярлыки. Потом их приходится отдирать с мясом».
– Понимаете, я на встречу собралась, с бывшими одноклассниками. – Соседка оправдывалась, а ее уши и шея полыхали от смущения ярче самого корсета.
– Ого. – Стасе трудно было представить, что орущая из-за топота детей Лидия Семеновна когда-то была девочкой и училась в школе. Интересно, она и тогда была всем недовольна? Тем, что мальчишки бегают по классу, девочки красят губы, а учительница отвлеклась на разговор с другой учительницей? Но вслух Стася произнесла только: – Вот все и готово. А у вас была в школе первая любовь?
Лидия Семеновна обернулась к ней, чтобы ответить, и ее лицо приняло, насколько это возможно, кокетливое выражение. Но Стасе пришлось стыдливо отвести глаза от полуголой груди, ажурной сетки на животе и (боже мой!) подвязок с резиночками на ляжках соседки.
В этот момент дверь лифта распахнулась и показались довольные лица всех четверых Стасиных мужчин. Лидия Семеновна испуганно накинула халат, Федор открыл рот, осмысливая увиденное, и бросился закрывать рукой глаза Васи:
– Доброе утро, дамы, простите, что помешали.
– А я все равно все видел! – кричал Вася. – Лида в купальнике! В розовом!
Боря нахмурился:
– У нас карнавал в подъезде? Мама, ты же не собираешься так одеваться?
Тоша сжал брату руку:
– Борька! – И обратился к Лидии Семеновне: – Он шутит. Вы чудесно выглядите! Розовый вам идет!
Соседка пошла красными пятнами.
– Хорошей вам встречи выпускников, – попыталась Стася сгладить неловкость, понимая, что это бесполезно.
Лицо Лидии Семеновны снова было узнаваемо-злым.
– Дурдом, – сказала она сквозь зубы, попятилась, завязывая пояс на халате, и наконец удивительно бодро побежала вниз по лестнице.
«Ну почему всегда так? – вздохнула Стася. – А ведь уже почти подружились».
– И уберите, наконец, свои велосипеды с лестницы! – раздался голос с нижнего этажа. – Невозможно пройти!
Четверо мужчин от трех до сорока так и стояли, разинув рты. Стася первая нарушила молчание:
– Ну что ты, дорогой. Это ничего, что я ждала вас на шесть часов позже.
– Вообще-то на четыре, – заметил Федор. – Уже одиннадцать часов утра! А мальчики хотели поесть на завтрак блинчиков, поэтому мы…
– Ну конечно, у меня тут единственная блинная в городе, – вздохнула Стася. – Заходите.
– А можно я тоже позавтракаю? – Федя сделал грустные глаза. – А потом сразу уйду. Завтрак с детьми – это же…
– То, что ты уже должен научиться готовить сам? – закончила фразу Стася.
– Я буду блинчики с гущенкой! – Вася радостно потер живот.
– И она у нас закончилась. – Тоша хитро посмотрел на маму. – Поэтому мы с папой уходим в магазин ее покупать.
Стася готова была расцеловать сына и купить наконец тот меч из компьютерной игры, который Антон так просил.
– В дальний магазин пойдем, – продолжал он, – в тот, что у метро.
– Тоша, есть же во дворе, – попытался Федор вернуть контроль в свои руки.
– Папа, там порошковая, а вологодская только у метро.
Все мужчины снова загрузились в лифт, толкаясь и голося.
– Будем через полчаса! – крикнул Тоша на прощание.
«Пожалуй, еще волшебный щит ему куплю», – хихикнула про себя Стася, когда, как и ожидала, нашла в шкафу две непочатые банки сгущенки. Она спрятала их в глубине, за бутылками с маслом, и пошла в душ – делать сыновьям добрую маму.