Одновременно с активацией боевой формы в голове Луки вспыхнуло понимание, как действовать. Именно вспыхнуло – за долю секунды его сознание впитало особенности строения насекомых из базы метаморфизма. Видимо, тот подсобрал данных о местной фауне, пока Лука валялся на грани смерти.
Убивать пожирателей сложно, потому что, в отличие от животных или людей, у них нет органа, поражение которого приводило бы к мгновенной смерти. Мозг заменяли нервные пучки (ганглии, всплыло из наследия Эск’Онегута), и даже с отсеченной головой тело продолжало функционировать. Потому важнее всего было лишить тело подвижности, ведь пожиратель – по большей части насекомое.
Лука использовал проверенную тактику: выстрелил из обеих рук тончайшими мономолекулярными нитями. Одна обвила голову монстра, вторая – нижние конечности. Лука дернул нити, ушел перекатом от вонзившейся в землю лапы-пилы, накинул еще петлю на голову второго пожирателя, другую на его руки-пилы, дернул…
И ресурс Колеса иссяк, второй пожиратель смазался, раздвоился, Лука даже не видел, успели ли нити срезать его башку – время будто замедлилось. И только когда с туловищ начали соскальзывать головы, более-менее успокоился и пополз прочь. Непривычно тяжелое тело плохо слушалось, а земля проседала под его весом. Перекаты, исполненные секундой ранее, со стороны, наверное, смотрелись так же изящно, как маневры железного бочонка…
Отрезанная голова пожирателя, прохожая на кукольную, скатившись с пригорка, разевала зубастую пасть в безмолвном крике, корчила рожи и вращала глазами.
– Верховода убили! – надрывался кто-то позади истеричным голосом.
Но выдохнул Лука рано: первый пожиратель с обрубленными лапами не лишился главного своего оружия – острых пил на верхних конечностях. Бедро пронзила боль – лапа-пила пригвоздила его к земле. «Как?» – вспыхнуло удивление, ведь кожный покров был усилен!
Зафиксированы рассечения кожного покрова…
Зафиксированы рассечения мышечной ткани…
Фиксируется значительная потеря крови…
Активация режима усиления!
Обнаружены доступные материалы: азотсодержащие полисахариды 96%, тантал 2%, бериллий 1,2%, углерод 0,77%…
Поглощение… неуспешно! Недостаточно неорганических энергетических резервов!
Если бы не иридиевый скелет, кость раздробило бы! Лука лихорадочно думал, одновременно фокусируясь на шкале энергии Колеса, но та застыла на отметке в ноль процентов.
Тем временем пожиратель, взрыхляя землю, вслепую лупил вокруг лапой-пилой, порываясь ползти на обрезанных ногах, из которых хлестала оранжевая гемолимфа. В местах, где падали капли, появлялся бурый дымок.
Лука пытался сфокусировать взгляд, но не мог; чтобы освободиться, ему тоже не хватало сил, оставалось только ждать: либо пожиратель издохнет, либо все-таки проткнет его, и первая жизнь Луки’Онегута закончится так бесславно.
Впрочем, на сильные эмоции тоже не хватало энергии, потому он не особо удивился, затуманивающимся зрением подметив, как четырехрукий мутант, держа в каждой верхней ладони по тесаку, а нижними сжимая длинные тонкие копья, отрубил лапу, проткнувшую Луку, поднял его и поволок прочь.
– Терпи, Север, – приговаривал четырехрукий, и его голос убаюкивал. – В Очаге выжил и тут выживешь…
Гаснущим сознанием Лука уловил, что остальные мутанты навалились толпой на единственного целого пожирателя и оттеснили его к склону холма.
***
Очнулся он на носилках в тени изъеденных коррозией валунов точно не в той долине, где кипел бой. Метаморфизм сигнализировал, что для заживления раны недостаточно органических материалов. «Пожрать бы», – перевел Лука мудреный язык Колеса.
Он согнул ногу, чтобы оценить масштаб повреждений, но рваную рану на бедре залепляла бурая клякса – природный антисептик растительного происхождения, который метаморфизм настойчиво рекомендовал пустить в дело. Лука пока дал отбой. Мутанты старались, и Двурогий знает, где и как они добывали лекарство для его раны. Просто поглотить его – всполошить мутантов и приумножить странности. Вряд ли его расправа над пожирателями осталась незамеченной.
Мутантов выжило семеро. Как погиб Гекко, Лука помнил, двух других, видимо, убил третий пожиратель, а четырехрукий спаситель лежал на пять локтей левее, подставляя рваную рану на боку хлопочущему над ним чешуйчатому Жабе.
– Ща, ща, Йогоро. Ты это, терпи, кароч, пекти будет, – сказал Жаба и поднес флягу к ране. – Печь-жечь то бишь…
– Давай уже, – прохрипел четырехрукий Йогоро, сунул в рот палку, зажмурился и стиснул зубы.
– Ядреный самогон, крепкий, сам гнал! – хвастался Жаба, поливая рану.
От этих слов Йогоро выпустил из зубов палку, скривился и закатил глаза:
– Даже знать не хочу, как ты его гнал и из чего!
После чего стиснул палку зубами и зарычал. Щур стоял над ними, уперев руки в бока и помахивая хвостом из стороны в сторону. Раненый закашлялся и схватился за живот.
Лука попытался дотянуться до своего спасителя, чтобы исцелить, но резервы Колеса были исчерпаны. Удалось лишь определить, что дела Йогоро плохи.
Из оживленной беседы выживших, взбудораженных смертью товарищей и собственным спасением, Лука вычленил имена. Знакомые ему бочонок-нюхач Зэ, крысомордый Щур, чешуйчатый Жаба. Тот, что весь покрыт шерстью, лохматый, как медведь, – Фург. Кособокий Скю напоминал восковую куклу, которую забыли на солнце, она начала плавиться, деформировалась и растеклась, а потом застыла: лицо складчатое, правая половина как зарубцевавшийся ожог, рука короткая и толстая, левая свисает аж до земли, тощая, будто птичья, одна нога более-менее нормальная, вторая в два раза длиннее и коленкой назад, как у кузнечика. Имя седьмого мутанта пока не называли, а сам он по большей части молчал. Лука прозвал его про себя Тряпка, потому что очень тощий морщинистый мутант был замотан в тряпье с головы до ног.
Щур сунул палец в рану Йогоро и, не обращая внимания на последовавшие вопли, попробовал окровавленный перст на вкус и вынес диагноз:
– Ребро порезано. К шаманам его надо, а то помрет.
– Не дотащим, – не согласился Жаба.
– И то верно, – развел руками Щур. – Как ни крути, сегодня, Йогоро, у тебя встреча с Двурогим!
– Не каркай, гнида, – выплевывая кровь, простонал четырехрукий.
– И че поперся к пожирателю? – проворчал Щур. – Дался тебе тот чужак.
– Да он нас спас! – возразил Жаба и, подняв когтистый палец, сказал: – Если б Йо не выволок его, это сделал бы я. Не по чести своих бросать, кароч! Первый закон!
– Своих! – возразил Щур. – А Север не пойми кто и откуда. Брешет как дышит, поди разбери. Мутный он! И в Очаг не сам пришел! Забросили!
– Не свисти, сказки то все шаманские! – взъярился Жаба и с сарказмом повторил: – Забросили! Ага, вскормленный молоком Пресвятой матери Тайры, Крушитель мутов и Истребитель Пустошей, конечно!
– А ты понял, как он их покрошил? – оживился Скю, жутко перекошенный мутант. – Я ничего не вкурил. Р-раз – и рассыпался пожиратель. Мож, этот вот и в натуре того… Нужный, в общем. Избранный!
– Ну, итить-колотить, началось! – взвыл Щур. – Не взломали еще ту щель, откуда вылезет Избранный! Сказки это!
– Сказки? – прищурившись, переспросил Скю. – А твой Истребитель Пустошей не сказки, что ли?
Сплюнув, он поднялся и заковылял к лохматому Фургу, который, матерясь, что-то разделывал тесаком за камнем. Ему помогал Тряпка.
– И я не понял, – пробулькал Зэ щелью на животе. – Хоть рядом и валялся. Но ваще не просек. Я ваще не зрел, чтоб так кто-то мог. Даже суперы не могут!
– Типа ты суперов в бою видел, – окрысился Щур, поскреб мохнатый нос и покосился на Луку. – В натуре говорю, беду он нам принесет. Север этот…
Йогоро выплюнул деревяшку и сказал:
– Пока от Севера только польза. И поболе, чем от тебя, так что заткнись.
Жаба что-то достал из своей котомки, кривясь, прожевал, растолок мякиш в руке и принялся замазывать рану четырехрукого.
– Во-во, Йогоро дело говорит.
Щур дождался, пока тот закончит, и сказал:
– Гекко отправился на порог к Двурогому. И кто у нас теперь верховодит?
– Да хоть Зэ, а тебе червий потрох в пасть, а не верховодство! – воскликнул Жаба.
– Чего это? По чести главным должен быть самый сильный.
– Йогоро самый сильный, – проговорил Скю. Он приковылял к валяющемуся на земле раненому, протянул ему кусок белого мяса, и тот сразу же вгрызся в него зубами. – Я самый умный, и че? После Йогоро самый сильный Жаба, но он припадочный, ему нельзя верховодить.
– Йо ранен и слаб, – проговорил Щур вкрадчиво.
– Стервятник ты недобитый, Щур! – бросил четырехрукий. – Трупный червь!
Разделывавший что-то съестное шерстистый Фург передал нож Тряпке, который принялся раскладывать куски на противень, а сам поднялся, подошел к Щуру, толкнул его в грудь.
– Вызываю тебя в Круг, – он плюнул себе под ноги. – Столько вместе Пустоши топчем, а ты…
– Ты с дебри рухнул, Фург! – изумился Щур. – Про тебя вообще речи не было!
Лука, о котором мутанты на время забыли, наблюдал за ними молча. Получается, лидерство в группе достается самому сильному. Если бы он мог активировать боевую форму, то разделался бы с обоими в два счета, но энергии Колеса было чертовски мало, и Лука рассудил, что правильнее сначала заживить рану, потом восстановить энергию и разобраться со Щуром. Если победит Фург, вопрос снимется, а силы лучше придержать – вдруг придется отбиваться от монстра, ведь тут водится всякое. Но для начала следует найти что-нибудь белковое.
Тем временем Щур сбросил серую рубаху на землю, сжал кулаки и набычился. Фург стоял не напрягаясь – эдакий медведь, только шерсть длиннее и не бурая, а черная с прядями седины. «Ну и жарко ему, наверное!» – подумал Лука.
Кособокий Скю сел рядом с валяющимся четырехруким Йогоро. Сплюнув, обменялся с сидящим рядом Жабой взглядами и проговорил:
– Надери ему зад, Фург!
– Кароч, Фург, мы за тебя! – поддержал Жаба, а потом обратился ко всем со здравым предложением: – Мож, того? Просто назначим его, а? Кто за то, чтобы Фурга в верховоды?
– Не по чести, – мотнул головой Щур. – Верховодов так не выбирают, ящер! Пустошами правят сильные, тля, а не сиромахи всякие!
Все еще безымянный для Луки мутант, замотанный в выцветшее тряпье, оставил мясо и подошел к остальным.
– Щур прав! – важно объявил Тряпка. – Жить надо по чести, братья. Да победит сильнейший!
Зэ повертелся из стороны в сторону, как взволнованный бочонок, и, пока остальные были заняты, засеменил к камню, где жарился на солнце противень со съестным, зачавкал, забулькал там и так увлекся, что с грохотом перевернул поддон.
Все повернули головы. Тряпка выматерился, приплетая к ругательству интимные части Пресвятой матери и главный боевой орган Двурогого. Скю снова сплюнул и засеменил к камню, на ходу приговаривая:
– Хватит жрать, Зэ! Истинно клянусь, мужики, мне с ним страшно, глядишь, и нас когда-нить сожрет!
– Скю, я ниче, – прошамкал выбегающий из укрытия Зэ, на ходу запихивающий кусок в ротовую щель. – У меня ж алчба. Ты ж знаешь, я копыта откину, если не буду жрать, проклятие Двурогого выжигает во мне все силы…
Мутанты, да и Лука, отвлеклись от разборок и повернулись, ожидая представления, желая полюбоваться, как перекошенный Скю будет гонять нашкодившего Зэ, и не заметили, что к ним из-за валунов, в тени которых лежал Лука, приблизился здоровенный мутант.
Незваный пришелец передвигался как тассурийская горилла: опирался на непропорционально огромные руки с бугрящимися мышцами, помогая себе короткими кривыми ножками. Уши, истыканные разнокалиберными серьгами, на фоне маленького скошенного черепа казались гигантскими. Безволосые брови были украшены звеньями цепи, в нос здоровяк вставил кость.
Знакомые мутанты уставились на него. В возникшей тишине было слышно только чавканье Зэ, но и оно заглохло, когда, ничего не говоря, здоровяк обрушился на Щура – ударил в лицо и вмял его в череп. Следом, никто не успел и глазом моргнуть, кулаком-кувалдой долбанул Фурга, тот отлетел на пару локтей и не встал.
– Вопросы? Нет вопросов, – прорычал пришелец. – Я сильнейший. Крэгом кличут! Я теперь ваш верховод! Кто-то против?
Он окинул взглядом своих новых подчиненных и проорал в сторону:
– Тащите телегу! Шевелитесь! – И зачем-то несколько раз с остервенением пнул раненого Йогоро в живот.
Вдалеке заскрипели колеса, донеслось кряхтение, и четыре подчиняющихся Крэгу мутанта прикатили телегу с деревянными колесами, перегруженную и накрытую брезентом. Те, что были впряжены спереди, оперлись на дышло, толкавшие телегу сзади упали.
– Впряглись и поперли! – взревел здоровяк, глядя на Жабу и Скю налитыми кровью глазами. – Груз должен быть в Убежище послезавтра! Шевелитесь, доходяги!
Зэ, замерший недалеко от Луки, булькнул и попятился. Скю попытался выступить парламентером:
– Мы на миссии! Шаманы…
Здоровяк выхватил заткнутую за пояс плеть и перетянул Скю так, что тот едва успел защититься рукой. Место удара на глазах налилось краснотой и начало покрываться волдырями.
– Для тупых! Мое имя Крэг! Слышали? – Жаба и Тряпка закивали. – Срал я на ваши миссии и шаманов! Впряглись и поперли!
Загнанные мутанты посторонились, уступая хомуты новеньким, и легли на землю. Пока все были заняты, Лука пробрался к камню, где стоял противень с мясом, и, поглядывая на нового верховода, часть кусков запихнул в рот, а часть впитал, коснувшись рукой. Метаморфизм возликовал. Лука заметил за камнем разделанную тушу таракана размером с черепаху и также впитал органические остатки.
К тому моменту Скю встал позади телеги, приготовившись ее подталкивать. Крэг остановил взгляд на Луке.
– А ты че тихаришься? Имя?
– Север.
– Отменяется. Будешь Соской, понял? Все! Впрягся! Живо! – Он погрозил плетью, и Лука поковылял к телеге, едва сдерживая гнев.
Месяцы императорства научили его терпению и отвадили от необдуманных поступков. К тому же метаморфизм включился в работу, выстраивая из органики новые мышечные волокна и залечивая рану, так что каждый шаг давался Луке все легче. «Посмотрим еще, кто тут Соска», – решил он.
Четырехрукий Йогоро был жив, ворочался и пытался подняться, но не мог, а вот недоброжелатель Луки Щур застыл на спине, раскинув руки. По его лицу, теперь напоминающему фарш, ползала огромная муха со множеством лапок. Туловище насекомого раскрылось, выпуская юркий щуп, мгновенно воткнувшийся в плоть и покрасневший от поступающей крови.
Нюхач Зэ куда-то спрятался, но Крэг его и не искал, потому что он не годился как тягловая сила. Загнанные незнакомые мутанты то ли и правда вырубились, то ли притворялись мертвыми, все, как один, валялись на земле и не двигались.
Лука неторопливо шагал к телеге, смотрел на изможденных мутантов, на покалеченного Йогоро и убитого Щура, и в его душе разгоралась злость. Сознание Луки-подростка и тысячелетний опыт Эск’Онегута сошлись на неприятии напрасных смертей, два наложенных друг на друга желания завладели сознанием Луки’Онегута.
Да, в Империи мутантов ставят даже ниже животных, но, как выяснилось, они вполне разумны, у них свой кодекс чести, свои законы. Йогоро спас Луку и получил ранение, и теперь надо вернуть долг, вот только энергии Колеса исчезающе мало, нужно подождать, когда ее хватит хотя бы на пару секунд боевой формы.
– Встали, доходяги! – взревел Крэг и принялся охаживать лежащих мутантов плетью, бедолаги, покачиваясь, поднимались и тут же падали. – Пойдете запасными!
На валяющегося на земле Йогоро с распоротым боком Крэг не обращал внимания, а зря. Четырехрукий мутант поднялся, взял тесаки и, пошатываясь, направился к захватчику. Видимо, отказался признавать нового верховода. Тот стоял к нему спиной и ждал, когда поднимутся загнанные мутанты.
Если верховод обернется, конец Йогоро! Лука решил подыграть «своему» мутанту, упал на колено перед Крэгом и проговорил, поднимаясь и демонстрируя бедро:
– Я долго не продержусь, я ранен.
– Мне плевать, Соска. Если упадешь – прикончу. Понял? Я непривередливый, сгодишься и дохлым! – мутант-здоровяк гоготнул.
Лука смотрел в налитые кровью глубоко посаженные глазки, боковым зрением наблюдая, как Йогоро замахивается тесаками. Видимо, в последний момент Крэг почуял неладное, обернулся, и один тесак лишь оцарапал ему спину, а второй врезался в ключицу и застрял.
Взревев, звероподобный пришелец перехватил руку Йогоро, дернул его на себя и отшвырнул. Не вытаскивая из кости тесака, направился к четырехрукому, чтобы добить.
Подавив боевой крик, Лука рванул на Крэга, активировал боевую форму, выбросил из руки мономолекулярную струну, она впилась в тело мутанта в районе подвздошной кости, прошила насквозь, сместилась до пупка и… истаяла. Разрубить Крэга напополам не получилось, а вот позвоночник повредить все-таки удалось – ноги мутанта отнялись, но они ему были не особо нужны.
– Ах вы, шлюхи Двурогого! Пор-р-рву!
Крэг не просто продолжал жить, он, опираясь на руки, довольно резво пополз к Луке. При каждом движении рана на надрезанном боку открывалась, выплескивая кровь и содержимое кишок, но было ясно, что он достигнет цели раньше, чем издохнет.
Положение спасли мутанты, впряженные в телегу, стоящую на возвышенности. Поднапрягшись, они столкнули ее на Крэга, которому до Луки осталось три-четыре локтя.
Удар он получил задней частью телеги, распластался под колесами. Зацепившись за его тушу, повозка перевернулась, выдавливая кишки из разреза в боку и рассыпая бутылки с вином, мешки и свертки.
Одна бутылка откатилась к Луке, ударилась горлышком о камень, треснула, роняя в иссушенную почву рубиновые капли. Наследие Эск’Онегута подсказало Луке, что красное вино выводит радиацию из организма, и это просто подарок судьбы: вино будет естественным путем бороться с лучевым заражением, что сэкономит энергию Колеса.
Лука потянулся к бутылке, сбил горлышко о камень и сделал глоток. Вино было горячим и отвратительным на вкус. Метаморфизм возопил о попадании алкоголя в организм и тотчас его нейтрализовал, а параллельно заявил о наличии мощного антиоксиданта ресвератрола и даже немного запас его, отправив во внутренний резервуар.
Раздавленный Крэг уперся в перевернутую повозку и, рыча, старался ее с себя скинуть, но все слабее с каждой попыткой. Лука сделал еще глоток вина и отполз в тень телеги, он сохранил дееспособность – то ли съеденное тараканье мясо быстро восстанавливало организм, то ли вино и правда нейтрализовало радиацию, освобождая затрачиваемую на это энергию Колеса.
Мутанты, стоящие на пригорке, рванули к Йогоро, лежащему на спине, потом от группы отделился Жаба, поковылял к лохматому Фургу и сел над ним на корточки. Фург корчился от боли, и Жаба засуетился над ним.
В то же время пришлые мутанты Крэга схватили себе по бутылке вина и начали его хлебать.
– Стоять! – крикнул им Лука, поднимаясь, – мародеры замерли, сжимая свою добычу. – Бутылки на место, живо! Сдохнуть захотели?
– Ты кто? – умирающим голосом спросил складчатый мутант на коротких ногах.
– Север.
– Север, братишка, Двурогий не даст соврать, очень пить хочется, – пожаловался тот.
– Так воду ищите и пейте… «братишки», – распорядился Лука и направился к Фургу.
Дела лохматого были плохи, это было понятно и без подсказок метаморфизма.
– Ног не чувствую, – хрипел Фург. – Хана мне. Слышу зов Двурогого… Добей!
Жаба, поджавший губы, жалобно покосился на Луку и протянул ему нож, а потом отвернулся, скрывая слезы.
– Давай ты. Я не смогу.
Фург покорно запрокинул голову и подставил горло, Жаба сгорбился, став маленьким и жалким. Лука вспомнил, как он в образе Маджуро явил миру чудо, излечив парализованного калеку Финна на Арене и расположив к себе горожан. Получится ли сейчас? Хватит ли энергии?
Ничто не мешало проверить. Лука положил руку на грудь Фурга и зашевелил губами – по привычке имитируя молитву. Никто не заметил тончайших нитей, через которые он передал мутанту наноагентов, тотчас приступивших к исцелению организма.
– Ты поправишься, – убирая руку и с трудом шевеля языком, сказал Лука.
Отполз на четвереньках, покосился на дергающегося в агонии Крэга, придавленного повозкой, на собравшихся кучкой его тягловых мутантов, прикладывающихся к баклажке с водой и оживающих на глазах.
– Если я поправлюсь, то…
– То верховодом буду я, – отрезал Лука, сделав зверское лицо. – И мы все вместе пойдем в Убежище.
Валяющийся Фург сел, удивленно вытаращился на свои мохнатые ноги, подвигал стопами туда-сюда, согнул колени и воскликнул:
– Обалдеть! Жаба! Ходь сюды! Глянь! От такого и в Пресвятую мать поверишь! Чудо!
Вокруг него собрались уцелевшие мутанты, даже раненый Йогоро приковылял и Зэ вылез из убежища. Тягловые мутанты тоже подошли. Жаба протянул руку, чтобы помочь Фургу подняться, но лохматый встал сам и впился взглядом в Луку:
– Я могу ходить! Север! Как ты это сделал? Или ты супер? Или шаман?
Лука качнул головой и изрек, имитируя командные интонации ныне покойного Крэга:
– Я ваш новый верховод. Кто-то против?
– Нет, если вылечишь мою рану. – К Луке подошел Йогоро. – Сможешь?
– Позже, – сказал Лука, и перед его глазами появился текст:
Смерть Крэга и исцеление Фурга сделали мир лучше, и Вселенной все равно, мутанты они, люди или разумные членистоногие.
Лука улыбнулся, в его голове посветлело – обозначился план дальнейших действий.
Ему предстояло освободить Кору, которая еще жива и находится где-то в Убежище, вернуть себе престол и восстановить справедливость в этом перекошенном, как бедолага Скю, мире.