Следующим утром, на обратном пути с пробежки, захожу во «Френч Роуст» – неловко это или нет, но мне нужно с кем-то обсудить, что здесь происходит. И Имоджен, пожалуй, единственная во всем Стар-Лейк, кто не аплодировала тайком Джулии за ее издевательства. Я полностью намерена сдаться ей на милость, но, когда врываюсь в кофейню, она отдыхает за одним из длинных деревянных столов, сидя напротив Тесс и разложив на столе карты Таро в форме кельтского креста.
Первый порыв – развернуться и выйти, кожа нагревается под футболкой. Я не видела Тесс с той вечеринки, с которой сбежала так быстро, будто мои волосы пылали. Наши смены практически не пересекаются и не будут до открытия гостиницы, а когда я замечала утром ее имя в расписании, то весь день пряталась в кабинете, точно политический диссидент в посольстве, ищущий убежища. Хуже встречи взглядами с Патриком была только возможность увидеть его с новой девушкой. Тесс – живое, дышащее доказательство того, что я не могу починить сломанное.
– Привет, Молли, – кричит Тесс прежде, чем я успеваю сбежать. Очевидно, ее манеры куда лучше моих. На ней большие очки в пятнистой оправе, и она ковыряет фруктовый салат, глядя на карты, которые переворачивает Имоджен.
Та виновато поднимает голову при моем приближении и машет. Помню, как она сказала: «Я теперь особо этим не занимаюсь». Она имела в виду, что не занимается этим для меня.
– Привет, девочки.
Жалко улыбаюсь, смотрю на выложенные на столе старшие арканы – справедливость и суд, умеренность и сила – и гадаю, на какой вопрос Тесс получила ответ, есть ли то, в чем она не уверена. Интересно, какие у них с Патриком отношения, рассказывает ли он ей дурацкие шутки, когда она тревожится. Укладывает ли он ее спать, когда ей снится плохой сон. Ощущаю знакомую боль в груди, словно мышца, которая зажила неправильно, снова порвалась. Он двинулся дальше, молча напоминаю я себе. Все двинулись дальше.
Кроме меня.
У Патрика теперь новая девушка. У Имоджен новая лучшая подруга. Бристоль должен был стать великим новым стартом, но реальность такова, что там я тоже была привидением. Я затаилась. Делала домашнее задание. Была замкнута. Я считала проведенное в частной школе время тюремным заключением, и по большей части оно мне подходило.
Но сейчас, проведя дома две недели, я понимаю, что все еще отбываю срок.
– Могу после этого и тебе разложить, – предлагает Имоджен, перевернув четверку кубков и положив ее на стол. Вероятно, это оливковая ветвь, но я слишком истощена и обижена, чтобы взять ее. Качаю головой и поднимаю кошелек. С опозданием понимаю, что ничего не расскажу ей про Джулию. Мне здесь совершенно не с кем поговорить.
– Мне пора бежать, – говорю ей, желая снять нас обеих с крючка – я потеряла ее, была беспечна, как и потеряла все, что у меня было. Тут и карты не нужны, чтобы это понять. Я уже осознаю, что я – дура.