Капитан навел резкость на бинокле. В ставке Кира жизнь протекала неторопливо: вот подъехал грузовик, из него разгружали мешки с продовольствием – с рисом или мукой. На вертолетной площадке, своего рода маленьком аэродроме Южной армии, несколько туземцев в традиционных шароварах и длинных рубахах гоняли пустую консервную банку.
Возле сарая о чем-то мирно беседовали двое, затем один из них повернулся, и, капитан отчетливо увидел его лицо:
– Что-о-о?
Он опустил бинокль, прищурил глаза и сильно сдавил их ладонью, как бы отгоняя от себя видение, и вновь поднес бинокль к глазам, но человек уже отвернулся…
– Вы что-то говорите мне? – спросил сержант.
– Да нет, ничего, показалось.
Какая нелегкая занесла капитана Джеймса Олбрайна в эти гиблые края? Его, выпускника Вест-Пойнта, чье имя золотом занесено на беломраморную доску лучших воспитанников. Отец Джеймса погиб во Вьетнаме в 1973 году. Как раз в год, когда он родился. Вернее, он появился на свет, а отца уже не было в живых. Когда ему исполнилось пять лет, мать вышла замуж. Отчим был нормальный мужик, заботился о нем. Но в 17 лет свои представления о родительской заботе и любви. К тому же у матери с отчимом появилось своих трое детей. В Вест-Пойнте первоочередным правом зачисления пользуются сыновья погибших офицеров. И еще нужна рекомендация члена Конгресса или какой-нибудь важной шишки. Перед поступлением – «учебка», которую все называли «Бараки чудовищ». Это был страшный прессинг с адскими физическими нагрузками, моральным унижением. Жизнь в академии шла по раз и навсегда установленным правилам. Девиз академии – «Долг, Честь, Отечество» – у воспитанников обрел более понятную форму: «Кадет не солжет, не обманет, не украдет и не будет терпеть этого со стороны других». Однажды в столовой после пятичасового марш-броска он нарезал традиционный яблочный торт не так, как это было положено по уставу. Надо было ровными треугольниками, а он порезал кубиками. И за это все отделение было лишено сладкого.
– Вам необходимо отдохнуть хотя бы пару часов, – сказал сержант.
– Ты прав, а то уже начинаются галлюцинации.
В академии он познакомился с Мэри Лонг. Она была тоже курсантом. Яркая брюнетка с зелеными глазами, а фигурка, как у девахи с январской страницы календаря «Плейбой» за 1983 год: там такая роскошная бабца сидит в белом цилиндре и верхом на стуле. В Вест-Пойнте многие бы мечтали о такой подружке. Но порядки в академии были строгие: отчислить могли даже за легкий флирт. По существующему в академии правилу парень и девушка вместе сидеть в одной комнате могут только при открытой двери и на расстоянии не ближе, чем 20 дюймов друг от друга.
– Выбор невелик: или самим как-то уносить отсюда ноги, или все же попытаться отбить наших людей, – размышлял вслух сержант. – Говорят, Кир может и отпустить пленных, если они попались впервые.
– Я не верю этим азиатам. Сегодня они делают одно, завтра другое. А отбить пленных собственными силами, как ты предлагаешь, мы не сумеем, слишком большой риск, – сказал капитан.
– Тогда, может быть, обменять или выкупить их? В конце концов, доллары любят все. А наша страна их печатает.
– Ну, скажи, сколько у тебя денег в кармане? – капитан Олбрайн внимательно посмотрел на сержанта.
– Задали бы вы мне этот вопрос несколько лет назад, – изобразил подобие улыбки Гарднер, он порылся в бумажнике, – а сейчас у меня только 15 долларов.
– У меня чуть больше – сорок – сорок пять, не помню. Если мы все сбросимся, то выйдет сумма курам на смех. А со штабом нам не связаться. Так что остается только ждать. не мешай мне. Я все-таки хочу часик поспать.
На учениях возле озера Фридерик они с Мэри в первый раз обменялись взглядами, это и стало началом их дружбы. Потом уже к ним присоединился третий – Ал. Учения в Вест-Пойнте – это бесконечные марш-броски, штыковые атаки, ползания по горам с огромным рюкзаком, толкание – в дождь, по грязи, промокнув до нитки, армейского вездехода – «Хаммера». У Джеймса родные жили в Техасе, у Ала родных вообще не было, поэтому уик-энды они проводили у родителей Мэри в Лонг-Айленде. Там отсыпались, пили пиво с крекерами, ходили на океан. Выходные появились не сразу, вначале курсант первого года, или по формулировке Вест-Пойнта – «плебей», это самое бесправное существо, которое только и обязано, что стоять навытяжку со сжатыми кулаками, отдавать беспрестанно честь, таскать за старших курсантов их грязное белье в прачечную. И чуть ли не спать в обнимку с автоматической винтовкой М-16.
– Прав сержант, надо как-то вызволять наших, – подумал Олбрайн.
Рота капитана Олбрайна была укомплектована по обычному стандарту. Часть ее составляли опытные бойцы и те, которым предстояло на практике, нет, это слово «практика» совсем неуместно, правильнее сказать на собственной шкуре, да, именно на собственной шкуре, ибо когда у тебя по спине пробегает дрожь и пот – это пока еще кожа, но когда ты этого не замечаешь и не чувствуешь, то это уже шкура, и, дело даже не в том, боишься ты или нет, ибо страшно всегда, и, откинем браваду к чертям собачьим, это в конце концов не кино, а жизнь. Но если ты боишься и прячешься за что-то или за кого-то, то тут тебя, скорее всего, и настигнет рок, судьба или снайпер – как хочешь это называй.