Вода, вонючее местное мыло, всевозможные жидкости и крема из баночек на трельяже – я перепробовала все, что под руку попалось, но так и не смогла до конца оттереть надпись со лба. Она осталась, пусть не такая яркая, но читаемая на моей бледной коже.
А еще я заметила, что в этот раз, несмотря на сильные растирания, кожа не покраснела. Но вечером мне как-то удалось растереться до красноты! Причем это вышло само собой, а когда я специально старалась, не получилось. Это как с дыханием – стоит подумать о том, как дышать, и начинаешь сбиваться. Еще одна странность в мою копилку.
– Ты-то чем был занят? Почему не разбудил меня? – с упреком спросила я Аза, который все это время просидел на чердаке. – Ты помощник или кто?
– Помощник, но не слуга, – возмутился он, но без огонька.
Я присмотрелась к коту. С тех пор, как дети сбежали, он примостился в углу и не двигался.
– Ты сам все проспал, – догадалась я. – Показывай, что они тебе сделали?
С тяжелым вздохом Аз повернулся ко мне задом, а там, на некогда пушистой филейной части зияла приличная такая проплешина.
– Подстригли? – посочувствовала я.
Аз лишь печально свесил крылья. Вот ведь маленькие чудовища! Ничего святого у них нет. Ладно, я близнецам не понравилась, но кота-то за что?
Я снова повернулась к зеркалу. Надо разобраться в причине смерти этого тела. Солнце как раз встало, света достаточно. Я стянула сорочку и пристально осмотрела и ощупала себя. Ничего. Ни ран, ни ссадин, ни опухшего языка и даже подъязычная кость цела, а значит, не удушение. И признаков болезни тоже нет.
Тогда я подняла руку и принюхалась к сгибу локтя. С самого начала мне показалось, что кожа странно пахнет. Кажется, чесноком.
– Отравление, – сделала я вывод. – Судя по запаху мышьяком. Именно он так пахнет.
Нет бы, отравили цианидом, у него хотя бы приятный запах, миндальный. Но даже в такой малости не повезло.
Итак, я выяснила, что у нового тела при жизни были враги. Кто-то же отравил несчастную девушку. Пожалуй, стоит повременить с поисками родственников. Там явно неблагонадежная семейка. Уиллисы хотя бы дружные.
А вообще с внешностью надо что-то делать, и я сейчас не только про надпись на лбу. С ней как раз все просто – отстригу челку и прикрою, пока сама не сойдет. А вот все прочее…
Я уже выяснила опытным путем, что облик умертвия не по нраву местным жителям. Покажусь в таком виде в городе и меня, чего доброго, сожгут на костре. А из этого тела так себе шашлык, слишком костлявое.
Особняк Уиллисов – мой остров безопасности. Но вот беда – мне необходимо попасть в город, чтобы найти того, кто меня сюда затащил. Из особняка это сделать невозможно.
И поиски лучше не откладывать. Профессиональный взгляд отметил, что состояние нового тела продолжает ухудшаться. Как же быть?
Когда ты женщина и тебе сорок, ты волей-неволей учишься маскировать свои слабые места. Замазывать консилером темные круги под глазами, стричься подходяще под овал лица, носить одежду, подчеркивающую достоинства и одновременно скрывающую недостатки.
Глядя на свой новый облик, я поняла, что именно это мне сейчас нужно – подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Насколько это возможно в данной ситуации. Но как это сделать, когда у тебя внешность умертвия?
– Как думаешь, какие у меня достоинства? – спросила я Аза.
– Ты с легкостью переносишь удары лопатой по голове? – предположил он.
– Нет, я не о том. По части внешности, какие у меня плюсы?
Кот ради такого дела подошел ближе. Обошел меня кругом, посмотрел с одного бока, потом с другого, повздыхал.
– Ой, все, – махнула я рукой, устав ждать. – Можешь не отвечать. Очевидно, что плюсов у меня нет.
– Почему же? Ты стройная, – выкрутился Аз.
И с синим отливом. Кому нужна стройность, когда все прочее, мягко говоря, не в кондиции?
– Так, посмотрим, что тут осталось от прошлой хозяйки, – с этими словами я закопалась в скляночки на трельяже.
Родительница огромного семейства Уиллисов знала толк в красоте. Я нашла у нее кучу кремов, примочек, духов и даже местный вариант декоративной косметики.
Разложив все это богатство перед собой, я задумалась – на каком образе остановиться? Хотя выбор у меня невелик. На самом деле, мне доступны всего два образа: смертельно больная девушка или женщина-вамп.
Первая будет вызывать жалость, вторая – приковывать взгляды. Первой хочется помочь, от второй держаться подальше. От первой веет слабостью, от второй – эпатажем. В первом образе я смогу легко добиться своего, вызывая сочувствие у других. Во втором я буду вызывать разве что зависть и желание.
Так какой же образ я выбрала? Конечно, второй!
Роль слабой овечки не для меня. Я не настолько хорошая актриса, чтобы так искусно притворяться. Натуру не скроешь, тем более мою яркую харизму.
В шкафу я подобрала себе платье черного цвета. На кухне разжилась мукой и смешала ее с кремом для лица, после нанесла толстый слой на видимые участки кожи. Так я приобрела восковую бледность, но это всяко лучше, чем смертельная синева.
Глаза и брови подвела углем, плюс добавила его же в помаду, пусть губы тоже будут черными. Так я замаскировала их неестественный оттенок.
Белые волосы распустила по плечам и все-таки выстригла челку, чтобы скрыть надпись на лбу. Пожалуй, мне так даже лучше.
Закончив, я изучила свой новый образ в зеркале. Не идеально, но вполне сносно. Я все еще умертвие, но уже соблазнительное умертвие. Как по мне, это прогресс.
– Что теперь скажешь? Есть у меня плюсы? – спросила я Аза.
Кот почему-то затих. Я обернулась и взглянула на него. Аз сидел в сторонке – желтые глаза смотрели на меня со смесью восхищения и ужаса. Без сомнений, я произвела на него впечатление.
Но вот он стряхнулся, приходя в себя, и выдал:
– Ты выглядишь, кхм… монохромно.
– Так себе комплимент, – буркнула я и повернулась обратно к зеркалу.
Что ж, Аз был прав. Черное платье с таким же макияжем плюс бледная кожа с белыми волосами давали черно-белое сочетание. И все равно это лучше, чем мертвецкий вид.
– Идем, – махнула я коту, – пора спускаться к завтраку. Посмотрим, как семья оценит смену имиджа.
– Ох, не бережешь ты других, – покачал головой Аз. – Жизнь с тобой – сплошные стрессы.
Я добралась до столовой последней, вся семья уже была в сборе. Мне даже не надо туда заглядывать, чтобы это понять. Все ясно по шуму, доносящемуся с той стороны двери. Дети, как обычно, не сдерживали себя.
Но вот я переступила порог, и в столовой воцарилась прямо-таки идеальная тишина. Даю голову на отсечение, что так тихо в доме Уиллисов еще никогда не было. Малыш Эдмунд и тот перестал стучать ложкой по столу. Так и застыл, занеся ее вверх.
Оба старших Уиллиса зависли на вырезе моего платья. Самый младший, кстати, тоже, но из других соображений. Зато близнецы разочарованно вздохнули при виде моей причёски. Все их старания пошли насмарку, надпись было не прочесть.
Но вот мужчины взяли себя в руки и подняли взгляд выше. В итоге шесть пар глаз глядели на меня с ужасом, и лишь один человек за столом смотрел широко раскрытыми, влажными от восхищения глазами. Медина.
Я только что стала кумиром девочки-подростка, помешанной на всем, что связано со смертью. Не уверена, что этим достижением стоит гордиться.
Тишину нарушил плач ребенка. Эдмунд разрыдался. То ли от страха, то ли, увидев мою грудь, вспомнил о еде.
И тут же все, словно очнулись, – заговорили разом, экспрессивно жестикулируя. Под этот шум я чинно проследовала к столу и заняла свое место.
– Ты выглядишь… хм… – Крес честно пытался подобрать слово, но потерпел неудачу.
Ему на помощь пришла Медина:
– Потрясающе! Великолепно! Научишь меня так же краситься?
– Нет! – поспешно выпалил Крес. – То есть я хотел сказать, что тебе еще рано краситься, – исправился он.
Эдгар вовсе молчал, глядя на меня букой. Все еще не простил брачную ночь. А нечего получать удовольствие без жены! Я не завистливая, но совесть тоже надо иметь.
На завтрак снова было картофельное пюре. При его виде пропал всякий аппетит. Надо подумать, как разнообразить меню, а не то я так второй раз ноги протяну.
После завтрака я планировала прогуляться в город и поискать того, кто поможет разобраться с монетой. Она – мой ключ к поиску похитителя. Именно так я окрестила неизвестного, перенесшего меня в чужое тело и чужой мир. Как по мне, самое подходящее слово.
Но мои планы были нарушены еще до того, как я начала их осуществление. Крес, встав из-за стола, заявил:
– Сегодня ты, Эллария, присматриваешь за детьми, – говоря, он отводил от меня взгляд, потому что тот сам собой норовил соскользнуть в декольте.
И хотя мне было приятно, что даже в не совсем живом теле я еще способна вызывать интерес, от его слов я растерялась. Какие дети, о чем вы? Я не готова!
– А как же няня? – вспомнила я глухую старушку.
– У нее выходной. Впервые за много лет.
Я осмотрелась – и точно, няни нет. Младшего с ложки кормила Медина.
– Таков был наш уговор, – напомнил Крес. – Или ты передумала?
Я только зубами заскрежетала. Передумаешь тут, как же. Меня же мигом выставят за дверь! А там чужой враждебный мир. А тут банда. Ох, не знаю, что и хуже.
– Пусть Эдгар мне поможет, – нашлась я.
– Вот уж нет, – муженек вскочил со стула. – У меня важные дела. Мне надо к стряпчему, подписать бумаги по наследству.
– И это, конечно, займет весь день, – проворчала я.
– Разумеется, – нагло соврал Эдгар.
Знаю я его важные дела. Наверняка, помчался мириться с любовницей.
Оба старших брата сбежали, оставив меня наедине с малолетней ОПГ. Как еще назвать пятерых неуправляемых детей? Близнецы творят, что хотят. Младший орет, не замолкая. Средний брат тихоня, но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Но хуже всего Медина. Возведя меня в ранг кумира, она прилипла ко мне, как жвачка к волосам.
– Хочу быть такой же, как ты. Научишь меня? – преданно заглядывая мне в глаза, попросила девочка.
– Какой – такой? – искренне не понимала я. Ну не мертвой же, в самом деле. А в остальном я обычная, просто из другого мира.
– Смелой, дерзкой, красивой, – мечтательно перечислила Медина.
Такой она меня видит? Что ж, это лестно. И все же я возразила:
– Зачем тебе повторять меня? Ты и так красавица.
– Не все так думают, – вздохнула Медина.
Ох, похоже, у нас тут первая любовь, да еще безответная…
Мне вдруг пришло в голову, что этот щенячий восторг можно использовать в своих целях.
– Я тебя научу краситься и одеваться, – предложила я. – А взамен ты поможешь мне присматривать за младшими. По рукам?
Медина согласилась, не раздумывая. И правильно, пусть лучше займется делом, чем о мальчиках вздыхать.
Следом за Мединой ко мне пристали другие дети, сообразив, что старшие братья отдали меня на растерзание. То поиграй с ними, то почитай им.
– Я молодая мертвая женщина, отстаньте от меня, – в конце концов, взмолилась я. – Неужели вам нечем заняться?
– Неа, – одновременно качнули головой близнецы и потребовали: – Придумай нам игру!
А что, это выход. Дети займутся делом, а я быстренько смотаюсь в город. Не разрушат же они дом за это время, правда? Тем более, Медина за ними присмотрит.
Я оглянулась в поисках подходящей игры. Желательно чего-нибудь не травмоопасного. Взгляд упал на Аза. Вот он и поможет.
– Дайте имя коту, – выпалила я.
Аз дернулся и с прищуром посмотрел на меня. Но я сделала вид, что не заметила его возмущения. Пусть отрабатывает свою миску картофельного пюре. А то хорошо устроился – ест и ничего не делает.
– Когда коту понравится имя, он даст вам знать, мяукнув, – сообщила я, а сама шепнула Азу: – Не вздумай даже пискнуть, пока я не вернусь из города, а не то выгоню на улицу. Будешь жить на помойке.
Дети задумчиво смотрели на кота, и я решила им помочь:
– Лично мне нравится имя Нагломорд.
Близнецы захихикали и тут же подхватили идею:
– Чешипуз! Жирополк! Куселют! Вездессун! – выкрикивали они наперебой.
Мой уход из гостиной дети даже не заметили, так увлеклись игрой в имена. Лишь Аз смотрел вслед с мольбой в желтых глазах. «Не бросай меня с этими чудовищами!» – читалось в его взгляде, но я проявила стойкость.
В конце концов, Аз сам виноват. Он мог рассказать правду о похитителе, но не захотел. Теперь пусть работает прикрытием, пока я добываю информацию другим путем.
По коридору я двинулась в сторону входной двери. Мой путь пролегал мимо комнаты Стефана. Я уже прошла его дверь, когда слух уловил, доносящийся из-за нее плач. Шестилетний мальчик горько рыдал. Что за драма могла случиться в таком возрасте?