После заключения сделки, мы направились в столовую, как раз пришло время ужина. Но по пути Крес нас покинул, и порог столовой я пересекла вдвоем с Эдгаром, а из него так себе поддержка в трудную минуту.
У меня возникло стойкое ощущение, что я угодила в школьную столовку. Здесь было так же многолюдно и шумно. За длинным обеденным столом сидели дети. Да, именно так, во множественном числе. Когда Крес говорил про детей, я забыла уточнить, сколько их. А зря…
Я потрясенно застыла в дверях, считая про себя. Раз, два, три, четыре… а вон и пятый, совсем кроха, от силы годик. И чего уж, шестой сам Эдгар. Взрослый или нет, а в душе он еще ребенок, причем самый вредный. Итого шестеро на мои хрупкие плечи.
Кстати, об Эдгаре. Он шел следом за мной. Увидев, что я застыла в дверях, он наклонился и прошептал мне на ухо:
– Еще не передумала? Моя семейка будет пострашнее любого умертвия.
Кажется, мой испуг его забавлял. Я не могла позволить Эдгару веселиться за свой счет и поспешила взять себя в руки.
Но не удержалась от важного вопроса:
– Это все дети Крестора?
– Что? Нет, – качнул головой Эдгар. – Это наши младшие братья и сестры. Вон та бледная, темноволосая, похожая на смерть, – наша сестра Муэрто. Ей четырнадцать и, на самом деле, ее зовут Медина, но она в жизни не отзовется на это имя. Подростки странные, – покачал головой Эдгар.
Муэрто-Медина сидела, сгорбившись, над тарелкой с таким видом, будто ей подали отраву. Она напомнила мне девочку-эмо из моего мира. Этот иссиня-черный цвет волос явно не натуральный.
– А это близнецы Линор и Ленор, – Эдгар указал на коротко стриженных светловолосых детей лет девяти. – Не спрашивай, кто из них мальчик, а кто девочка. То, что кто-то в платье, а кто-то в штанах – вообще ничего не значит. Они любят переодеваться друг в друга и дурить всех. Их даже Крес не различает.
Я присмотрелась к близнецам. Если им нравится притворяться друг другом, то понятно, почему у них одинаковые стрижки. Эти двое были самыми активными. Они крутились на стульях, как ужи – переругивались, кидались едой, жестикулировали. Девяносто процентов шума в столовой создавали именно они.
За близнецами, втянув голову в плечи, сидел тихий мальчик лет шести. Темноволосый, как Эдгар, худенький, чуть ли не просвечивающий. Он вздрагивал и жмурился от громких выкриков старших.
– Стефан не доставит тебе проблем, – представил его Эдгар. – Он общается только со своим хомяком, люди его не интересуют. А вот за Эдмундом нужен глаз да глаз, – он указал на самого младшего ребенка.
Светловолосый кудрявый и розовощекий тот сидел в детском кресле и стучал ложкой по столу, требуя ужин.
– Ему год, – пояснил Эдгар, – но он до сих пор не говорит и не ходит, зато отлично ползает и вечно лезет, куда не следует. Только в этом месяце он чуть не погиб пять раз. Присматривай за ним.
Я еще раз изучила все семейство. Дети разительно отличались и не только по характеру, но и внешне. Разный цвет волос, глаз, форма носа и губ, да много чего на самом деле. Из этого я сделала вывод, что отцы у них тоже разные. Любопытно, где они сейчас.
А еще я поняла – Эдгар не просто так общается со мной. Он дает инструкции, как следить за детьми, словно я – прислуга. Но ведь как-то братья справлялись до моего появления!
На этот вопрос мне ответил звук шаркающей походки. Шарк, шарк – из кухни вышла старушка в вязаном платке на все тело. Платок начинался на голове, переходил на грудь и подвязывался в районе талии.
– Это старая няня Надия, – кивнул в ее сторону Эдгар. – Она плохо слышит, так что говори громче, а лучше кричи, когда к ней обращаешься. А еще она плохо видит.
Няня как раз кормила младшего, тыкая ложкой куда-то в сторону от его рта. Ребенку приходилось крутить головой и ловить ложку на лету, чтобы съесть порцию каши.
Крики близнецов няню совершенно не заботили. Оно и понятно, она плохо слышит. Для нее этот ор, что шепот. Н-да, справлялись они без меня… как-то…
Глядя на весь этот выводок, я с ужасом думала, что мне с ними делать. Я же понятия не имею, как вести себя с детьми! У меня опыта ноль на палочке. Они же меня сожрут. Да-да, дети, как тигры, а ты – их дрессировщик. Только дай слабину, и откусят руку.
При виде семейства Уиллисов, я с тоской подумала, что вариант бомжевания не самый плохой. Зря я так сразу от него отказалась. А что, жизнь на природе, свежий воздух опять же…
– Хлоп! Хлоп! – раздалось над ухом.
Это Эдгар хлопал в ладоши, привлекая внимание семьи.
– Что ты делаешь? – прошипела я.
– Хочу тебя всем представить, – широко улыбнулся он.
Один за другим дети повернули головы в нашу сторону. Близнецы и те на время прервали спор. И только няня по-прежнему тыкала ложкой куда-то в воздух.
– Дети, – объявил Эдгар, – знакомьтесь – это ваша новая няня.
Он указал на меня. Ах так, значит. Няня.
– Она что, умертвие? – подозрительно сощурилась Медина.
– Ты привел в дом чудовище? – сильнее обычного побледнел Стефан.
– Восто-о-орг! – одновременно протянули близнецы.
– Она просто девушка в сложных жизненных обстоятельствах, – сказал Эдгар.
– Я его жена, – выпалила я.
После моего заявления дети вскочили с мест и заголосили с новой силой. Как жена? Когда успел? С какой стати женился? – вопросы сыпались, как из рога изобилия. Все говорили одновременно, перекрикивая один другого.
– Почему ты не позвал нас на свадьбу? – обиделась Медина.
– И правда, почему? Такая интересная церемония была, – повернулась я к Эдгару и получила от него убийственный взгляд. Ответная шпилька явно достигла цели.
Как по мне, знакомство с семьей удалось.
Я подвела краткий итог знакомству с семейством Уиллисов. Итак, что мы имеем: трудного подростка, двух неуправляемых шалопаев-близнецов, подозрительного тихоню, годовалого скандалиста, повесу и сурового викинга. А горожане с вилами уже разошлись? Можно мне к ним?
Я, вытянув шею, выглянула в окно кухни, но не заметила света от факелов. Крес выполнил обещание – ему удалось разогнать толпу исключительно силой убеждения. Вот это мужчина!
Каким-то чудом я все-таки добралась до стола и села под непрекращающийся детский галдеж. Младшие Уиллисы продолжали наперебой задавать вопросы, при этом они даже не слушали ответов, и мы с Эдгаром перестали реагировать.
Шум стоял такой, что я собственных мыслей не слышала. Годовалый Эдмунд стучал ложкой по столу. Близнецы опять поругались и кидали друг в друга картофельным пюре. Медина разрыдалась из-за того, что пропустила свадьбу. Один Стефан мрачно молчал.
Наблюдая за этой какофонией, я позавидовала глухой няне. Хотя если так пойдет дальше, я тоже скоро оглохну от шума.
Надо что-то срочно сделать, как-то остановить поток шума. Но кричать, стучать и даже топать ногами бесполезно. Так я только добавлю звуков.
Тут мой взгляд упал на Аза. Кот чинно восседал в углу, вылизывал лапу и делал вид, что происходящее его не касается. Мне пришло в голову, что дети любят животных. А здесь целый говорящий кот, да еще с крыльями и рожками! Может, дети ненадолго умолкнут, чтобы его послушать?
– Смотрите, котик, – ткнула я пальцем в угол.
Аз вскинул голову и хмуро глянул в мою сторону. Мол, по что ты меня в это втягиваешь, женщина? А я устала быть центром внимания, теперь его очередь.
– Черный! – обрадовалась Медина, мигом перестав плакать.
– Это твой кот? – заинтересовался Стефан, посчитав меня родственной душой, раз уж я тоже люблю животных.
А близнецы вовсе не стали церемониться – подскочили с места и схватили Аза в охапку.
Я все ждала, когда дети начнут обсуждать необычный для кота внешний вид, но они как будто не замечали ни рогов, ни крыльев.
– Мяу, – по-кошачьи сказал Аз, и я поняла, что он меня обхитрил.
Все, кроме меня, видят обычного черного кота! Более того, они и слышат обычного кота. Задушевные беседы на человеческом языке Аз ведет только со мной.
Эта мысль испугала меня. Что если Аз неговорящий кот, просто я сошла с ума и слышу голоса?
Мне стало по-настоящему дурно, но тут Аз сверкнул в мою сторону лукавыми желтыми глазами, и я поняла, что все-таки он умеет говорить. А еще он отлично притворяется. Вот ведь проказник, чуть до инфаркта меня не довел.
Зато дети немного успокоились. Я однажды читала научную статью о терапевтическом влиянии животных. Вот и довелось опробовать.
Пока все отвлеклись на Аза, я занялась едой. В семье Уиллисов принято самообслуживание. Взяв себе тарелку, я наполнила ее картофельным пюре. Это было единственное блюдо на ужин. Похоже, с деньгами у семьи и правда туго.
Я поставила перед собой тарелку и задумчиво посмотрела на ее содержимое. Есть или не есть? Вот в чем вопрос…
Прислушалась к себе – я голодна? В животе заурчало. Там кроме паршивого церковного портвейна давно ничего не было, и я отважилась на риск.
Подцепила на кончик ложки немного пюре и отправила в рот. Пюре на вкус напоминало кислые щи, а по консистенции было и того хуже – как манная каша с комочками. Оно действительно такое отвратительное или это мое мертвое тело сопротивляется пище? Так сразу не поймешь.
– Ужасно, да? – с пониманием вздохнул Стефан.
– И не говори, – улыбнулась я.
Мальчик, сам того не подозревая, очень мне помог. Проблема все же не во мне, а в местной кухне. А то я уже представила, как буду кидаться на людей, капая слюной и крича, – «Мне нужны твои мозги!».
На радостях я уплетала пюре за обе щеки. Подумаешь, невкусно, так я не привереда. Помню, во время учебы в универе денег совсем не было, питалась одним «Дошираком», и ничего, не жаловалась.
То, что я могу пить и есть, весьма странно. Как будто тело живо и мертво одновременно. Возможно, это влияние моей души. Но чего-то не хватает, чтобы оживить тело окончательно. Я обязана это исправить, пока не стало хуже.
Я как раз доедала свою порцию, когда ко мне через стол наклонился Эдгар и от души предложил:
– Разведемся, пока не поздно?
Кажется, он решил, что его семейка довела меня до нужной кондиции, и я готова бежать из дома Уиллисов, роняя тапки.
Эдгар смотрел на меня с такой надеждой, что мне стало его жаль, но совсем капельку. Я напомнила себе, что его никто не заставлял жениться на покойнице. Он сам придумал этот гениальный план, сам воплотил, теперь пусть расхлебывает.
– Что ты, я тебя никогда не брошу, дорогой, – заверила я, прижав руки к груди. – В тот момент, когда ты выбрал меня своей женой, мое сердце снова забилось. Я ожила благодаря тебе! Отныне я навеки твоя.
Эдгар аж отшатнулся. В его карих глазах мелькнула паника. Чего это он? Вроде уже должен ко мне привыкнуть.
А взгляд Эдгара, между тем, прошелся по моему телу, заглянул в вырез савана, задержался на оголенной шее, и меня осенило – да он же о брачной ночи вспомнил! Испугался бедняга, что я потребую супружеский долг.
Так и тянуло подтвердить его догадку, но я сдержалась. Эдгар, как мужчина, меня не интересовал, и вообще не до того мне сейчас.
Впрочем, опровергать его мысли я тоже не стала. Вместо этого загадочно улыбнулась. Пусть поворочается этой ночью, гадая – придет к нему жена или нет?