Под утро, когда Знахарка делала себе перевязку с какой-то мазью, в баньку тихо, без стука вошел Третьяк.
Глядя на спящего младенца, он прошептал:
– Матушка, как ты?
Знахарка кивнула:
– Говори!
Третьяк продолжил:
– Я принес молока для младенца и… плохие вести.
Знахарка вопросительно посмотрела на него.
Третьяк глубоко вдохнул, было видно, что он сильно переживает:
– Ночью был бунт. Крестьяне убили хозяина и живьем сожгли его жену и детей в тереме. Крестьяне мало что помнят – как будто были опоены каким-то зельем. Перед бунтом Тимоха сеял смуту по дворам. Он рассказывал, что крестьяне уже свободные люди, а барин замалчивал это, и предлагал идти к барину на разбор. Сейчас крестьяне разбегаются кто куда, потому что боятся сурового наказания властей.
Знахарка внимательно выслушала Третьяка и прошептала:
– Вон там возьми чистую тряпицу, оторви полосочку, намочи молоком и поднеси к губам младенца.
Третьяк в точности все выполнил.
Знахарка с облегчением вздохнула, когда мальчик начал посасывать молоко.
– Езжай в город в полицию. И пусть дадут телеграмму Тихо-миру. Он должен помочь. Я скоро покину этот мир – нож был отравлен.
Третьяк нахмурился.
Знахарка погладила младенца по голове:
– Дети, зачатые в Купальскую ночь, наделены волшебной силой, но этот – особенный.
Третьяк добрался до Воронежа ближе к обеду.
Он, весь взмыленный, залетел в городскую управу и сбивчиво начал объяснять дежурному полицейскому, который, не слушая его, перебил:
– Куда прешься! Сейчас обеденное время. Никого нет.
Третьяк взбесился:
– Ты не понимаешь? Дело срочное! Погибли люди!
Дежурный, раздумывая, помолчал и сказал:
– Пошли.
Они поднялись на второй этаж, дежурный робко постучал и приоткрыл дверь кабинета:
– Господин урядник. Прошу разрешения. Тут дело срочное!
В кабинете за столом сидел Олег Ярославович Воскресенский и читал какую-то книгу. Он бросил взгляд на просунувшуюся голову дежурного, аккуратно закрыл книгу и бережно уложил ее в ящик письменного стола. Обложка на французском языке указывала: Вольтер, «Философия истории».
Урядник кивнул головой, и дежурный зашел в кабинет, вытянулся по струнке и пропустил вперед Третьяка:
– Говорит, бунт в Костянках.
Глаза урядника сосредоточились:
– Рассказывай.
Третьяк, уже более связно, сообщил о трагедии.
Урядник в общих чертах понял: «в Костянках был бунт… помещика убили… усадьбу сожгли… есть еще жертвы…» – и поручил дежурному:
– Дело не терпит отлагательств! Собирай всех свободных. Поедем на дознание.
Дежурный выбежал выполнять поручение.
Третьяк помялся и попросил:
– Господин урядник. Телеграммку бы в Москву отправить…
Тихомир, урядник и Третьяк молча стояли на пепелище усадьбы.
Это был уже пустырь с задымленными печами и трубами. Тут и там из пепла торчали черные головни. Даже высокий фундамент из полигональной кладки виднелся только местами.
Тихомир впервые в жизни столкнулся с такой трагедией – пепелище произвело на него неизгладимое впечатление.
Третьяк, держа в руках «петушок» флюгера, тихим печальным голосом рассказал:
– Усадьбу построил в 1642 году пращур Тихомира Богдановича – сын боярский Богдан Канинский. Отсюда мужчин в роду, через одного, чтобы славу не забирали, называли Богданами. Пращур выбрал место для усадьбы на меловых холмах на крутом правом берегу Дона, потому что с холмов открывался красивейший вид на старичные озера левобережья. Была тут раньше бревенчатая крепость, но не пережила набегов да войн, а вот усадьба пережила… больше двухсот лет простояла! А тут такое…
Мужчины собрались уходить, как вдруг Тихомиру показалось, что он услышал какие-то звуки. Он прислушался: звуки шли из-под фундамента терема.
Тихомир бросился раскидывать головешки. Третьяк и урядник, сначала не понимая, что он делает, начали ему помогать. Когда они отрыли обломок вентиляционной трубы, то явно услышали плач.
Тихомир прокричал в трубу:
– Мы рядом! Ждите!
Все начали ускоряться и быстро добрались до люка винного погреба. Люк не поддавался, и Тихомир начал стучать в него изо всех сил. Раздался скрежет открываемого засова. Тихомир отбросил тяжеленный обгоревший люк, а Третьяк начал помогать уцелевшим выбраться.
Это была семья Тихомира Богдановича – жена и дети.
Тихомир сидел в баньке с умирающей Знахаркой. Рядом тихонько спал его сын.
Знахарка слабым голосом попросила:
– Забери младенца с собой. Скоро моя душа отправится к Творцу.
Тихомир тихим голосом, находясь под влиянием последних событий, сомневался:
– Но я ничего не понимаю в отцовстве. Я не смогу.
Знахарка успокоила его:
– Забава выбрала тебя не случайно, мне не дано знать почему. Значит, так надо было. Значит, все будет хорошо.
Тихомир, вздыхая, согласился:
– Это мой сын, и он будет со мной.
Знахарка удовлетворенно кивнула, внимательно посмотрела на Тихомира и сказала:
– Раз теперь младенец будет с тобой, то я приоткрою тебе тайну. Всю тайну сразу узнавать нельзя, к ней надо идти постепенно – «век живи – век учись».
Тихомир внимательно слушал, а Знахарка говорила:
– Когда-то на Земле жили только Первые – это был род человеческий, который сотворил Творец. Творец сотворил Первых по своему замыслу. Он наделил Первых душой, дал им все нужное для жизни и удалился. Первые жили очень долгое время одни, и не было им подобных. Смысл их жизни – познание себя самих для обретения высшего знания, которое откроет им замысел Творца.
Затем возник Господь и создал Вторых. Господь не дал им душу, только разум, поэтому Вторые – это не род человеческий. Господь создал Вторых для своего промысла – они должны помешать обрести высшие знания Первым. С тех пор Вторые борются с Первыми. Вторые сильные и хитрые, они, как воины, хорошо организованы и действуют по строгому плану, поэтому Первых почти не осталось. Стремясь к мировому господству, они принесли с собой очень много бед. И самое страшное то, что они разделили единый язык на многие и переврали истинное значение слов.
Чтобы сохранить себя, Первые живут вдалеке от людей и друг от друга. Они рассеяны по всей Земле. У каждого Первого есть свой Хранитель, который оберегает его и обучает после рождения. Хранителей создали сами Первые, потому что в силу «блаженности» не могут себя защитить. Хранители научены жить в любой стране, они знают основы единого языка, знают, как его изменили, поэтому могут говорить на любом языке. Первые могут жить и тысячу лет. Поэтому и Хранителям дарована длинная жизнь. Жизни обычного смертного человека не хватило бы даже для изучения основ единого языка. Когда Хранитель «покидает» этот мир, ему на смену приходит другой.
Вторые проживают жизнь обычного смертного человека, поэтому берегут свою жизненную энергию. Чтобы уничтожить Первых, Вторые прибегают к разным способам, как это было с Забавой: используя заклинания, чтобы «усыпить» душу, и отравленное холодное оружие, чтобы убить «тело». Но при использовании заклинаний Вторые тратят очень много своей жизненной энергии, поэтому предпочитают обманывать смертных людей и убивать их руками – попросту сжигать, как это было с мамой Забавы.
Хранителю и Забаве чудом удалось сбежать от расправы. Они пережили множество лишений, пока их не привели сюда. Вскоре Хранитель покинул этот мир.
Земля эта – Костянки – имеет что-то притягивающее, я тут ждала своего часа быть Хранителем очень долгие годы и так и не поняла, что в этой земле особенного.
– Я не понимаю своего отношения к этой тайне? – спросил Тихомир.
Знахарка через силу улыбнулась:
– Твой сын является потомком Первых людей! Через какое-то время ему встретится новый Хранитель. Младенец узнает его. До этого времени ты – хранитель Первого и должен быть очень внимательным – чувствовать душой. Тебе будет помогать Творец, но ты должен следить за его знаками.
Тихомир только сейчас понял всю ответственность, которая свалилась на него тяжелой ношей.
«Теперь вся моя жизнь изменится коренным образом», – подумал он.
Знахарка молча смотрела на него.
Тихомир размышлял над всем произошедшим и вдруг спросил:
– Первые живут по тысяче лет, как и библейские персонажи?
Знахарка кивнула:
– Сравни первую и вторую главы Ветхого Завета, и ты все начнешь понимать.
Тихомир напряженно смотрел на нее.
– И начинай изучать древнерусский язык – он научит и поможет тебе. Он последний образ общего языка – языка Творца.
– А кто их привел к тебе? – спросил Тихомир.
Тут в баньку зашел Третьяк, и вопрос Тихомира остался без ответа.
– Матушка, я все сделал, как ты велела. Всех похоронил, где ты сказала, и сровнял могилы, чтобы не было видно, – скорбно сказал Третьяк.
Знахарка спросила:
– Ты сделал могилу для меня?
Третьяк кивнул, и крупные слезы накатили на его глаза.
– Тогда и мне пора, – попросту сказала Знахарка…
Тихомир и Третьяк стояли на небольшой лесной полянке возле древнего дуба.
У корней дуба были едва видны контуры скрытных четырех могил.
Возле обгоревших развалин избушки Знахарки на лесной дороге в русле старого ручья стояла телега. Третьяк подал сына Тихомиру, сидящему в ней.
Рядом ждали урядник и полицейские верхом.
Старицу неизвестно откуда начала заполнять вода.
Полицейские стали креститься.
Место медленно затапливалось водой.
Урядник что-то сам себе под нос пробормотал, а вслух сказал:
– Мы поймали зачинщика – Тимоху. Он все рассказал.
За несколько дней до трагедии за околицей Костянок разговаривали двое.
Один, Игнат, говорил второму – со шрамом на лице:
– Тимоха! Крестьяне давно свободные. Нет крепостничества. Все получили свои наделы земли. Малую часть урожая отдают барину.
Тимоха почесал затылок:
– А барин что?
Игнат продолжил:
– Барин правду не говорит. Все добро только себе загребает! Надо бунт поднять!
Тимоха помотал головой:
– Нет. Народ тихий, не пойдет.
Игнат понизил голос:
– Слушай. Я знаю, где барин деньги прячет. Заберем. Разделим поровну. Другая жизнь будет.
Глаза Тимохи загорелись:
– А сколько там?
– Две тыщи. Червонцами, – уведомил Игнат.
Тимоха забеспокоился:
– А «левольверы»?
– За это не беспокойся. Это моя забота. Они стрелять не будут, – успокоил Игнат.
Тимоха засомневался.
Игнат протянул руку:
– После всего я заберу тебя с собой для лучшей богатой жизни. По рукам?
Они ударили по рукам.
Игнат протянул Тимохе склянку:
– Отвар для храбрости. В воду добавишь. Только по капле на человека! Сам не пей!