Глава 5

Запах сахарной ваты, хот-догов и лошадиного навоза, стон колеса обозрения, визг страха и восторга со стороны «Центрифуги» и крики десятка продавцов, предлагающих свои угощения.

Дом, милый дом.

Цирк устроился на поле к югу от города. Наверное, когда-то тут росла кукуруза, но ее не сеяли уже много лет. Теперь здесь раскинулись аттракционы, павильоны и киоски Харта и Хэлловея, а в центре – большой купол шапито. Территорию огораживала полотняная изгородь выше человеческого роста.

Сэм Ли припарковал грузовик у главного входа, где люди обменивали зеленые доллары на проход под огромной аркой, на которой было написано название цирка, причем настолько большими буквами, что их можно было бы разглядеть и с самолета.

Попросив одного из смотрителей парковки приглядеть за грузовиком и чемоданами в кузове, Сэм Ли повел нас на территорию, куда нас пустили бесплатно, в обход очереди.

Хотя не могу сказать, что очередь была такой уж большой. Людей было маловато даже для вечера четверга.

– Большой Боб готовится к представлению в своем трейлере, – сказал Сэм Ли. – Надеюсь, мы успеем перехватить его до начала.

Он повел нас по извилистой тропе мимо «Аллеи диковин». Афиша сообщала: «Открыто с 13.30. Приветствуем смельчаков!»

«Аллея диковин» всегда открывалась попозже: она не привлекала ранних пташек. Здесь под гирляндой электрических лампочек можно было увидеть Мальчика-аллигатора и человека, забивающего в нос гвозди. Совсем другое дело смотреть на них под полуденным солнцем, которое сжигает всю мистику.

Мы миновали аллею аттракционов и обогнули малый шатер, где выступали артисты, на которых лучше всего было смотреть с близкого расстояния. Я услышала, как Мистерио разогревает публику:

– В моих рукавах пусто. Ой, что это?

Последовали вялые аплодисменты.

На юго-западном краю территории стояли трейлеры труппы. Сэм Ли подвел нас к самому маленькому и постучал в дверь.

Знакомый голос сказал изнутри:

– Входите!

Сэм Ли придержал для нас дверь, и мы вошли. Когда я переступала порог, парнишка вручил мне ключи от грузовика.

– Большой Боб сказал, что, пока вы здесь, драндулет в вашем распоряжении, – заявил он.

– Спасибо. Постараюсь не поцарапать ржавчину.

– Был очень рад познакомиться с вами обеими, – сказал он. – Если вам что-то понадобится, просто выкрикните мое имя, и либо я услышу, либо кто-нибудь меня найдет.

И он убежал по каким-то делам, которых всегда полно у человека, занимающего нижнюю ступень в цирковой иерархии.

Трейлер был раза в четыре меньше моей крохотной комнатки в Бруклине. Несмотря на это, Большой Боб сумел как-то втиснуть сюда самодельную кровать, комод, письменный стол с пишущей машинкой, книжный шкаф и зеркало в полный рост. Стены были оклеены старыми афишами и рекламными листовками – два десятилетия воздушных акробатов и смешных клоунов, рычащих тигров и улыбающихся танцовщиц.

Их бумажные глаза уставились на меня, и оттого трейлер казался еще меньше. Не очень-то приятное чувство.

Но для Большого Боба он был подходящего размера. Директор и шпрехшталмейстер цирка Харта и Хэлловея ростом меньше полутора метров в этот момент стоял перед зеркалом, добавляя последние штрихи к своему образу.

Как он любил говорить, раз уж он единственный карлик в цирке, справедливо, что он занимает самый маленький трейлер. Из-за этого всем остальным было труднее жаловаться на свое жилье.

Боб был одет в свой обычный костюм – ярко-красный фрак с черной рубашкой и брюками и ярко-красный галстук-бабочка. Длинные волосы до плеч были выкрашены в такой же черный, какими были его лакированные туфли, зачесаны назад и собраны на затылке серебряной заколкой. Я заметила, что в его бородке появилась седина.

Он наносил черный грим под глаза – старый трюк всех артистов, чтобы лицо не блекло в лучах прожекторов. Кроме того, он считал, что в сочетании с бородой это придает макиавеллиевский вид.

И в этом была доля истины.

– Простите, дамы. Если я с этим напортачу, краска попадет в глаза, и ко второму перерыву я начну рыдать вслед за клоунами. Если найдете свободное местечко на кровати, можете сесть, не стесняйтесь разобрать вещи.

Мисс П. отодвинула груду одежды и села, а я осталась стоять. Вытерев излишки краски пальцем, Большой Боб бросил последний взгляд в зеркало. Удовлетворенный увиденным, он повернулся к гостям.

Он протянул руку мисс Пентикост. На этот раз ее пальцы проглотили ладонь собеседника.

– Рад снова вас видеть, мэм, – сказал он.

– Я тоже, мистер Хэлловей.

– Я ведь уже говорил в прошлый раз. Зовите меня Боб. В крайнем случае Роберт. Если вам это необходимо.

Эти двое познакомились, когда мисс П. наняла меня своей помощницей. Я не присутствовала на их встрече, потому что в этот момент сидела в тюрьме. Так что теперь я завороженно наблюдала за этим диалогом.

– Примите мои соболезнования, Роберт. Надеюсь, мы сумеем помочь.

– Я тоже на это надеюсь.

Большой Боб повернулся ко мне.

– Паркер, – сказал он, медленно оглядывая меня с головы до пят. – Неплохо выглядишь. Надеюсь, теперь ты регулярно принимаешь душ?

– Каждые две недели по средам, – отозвалась я. – А ты по-прежнему покупаешь трусы в детском отделе?

– Не-а. Вообще перестал их носить.

Мы одновременно ухмыльнулись, он шагнул вперед, крепко обнял меня и отклонился назад, чтобы оторвать меня от пола. Боб, может, и не вышел ростом, но до того, как стать шпрехшталмейстером, он был рабочим сцены и до сих пор мог орудовать кувалдой наравне с лучшими из них.

Он поставил меня обратно и снял с изголовья кровати ярко-красный цилиндр.

– Мне пора на представление, – сказал он. – Позже можем посидеть и все обговорить, но пока введу вас в курс дела по дороге, если вы не против слушать на ходу.

– Думаю, мы справимся, – ответила мисс Пентикост.

Мы выпрыгнули из трейлера и направились к большому шатру, пробираясь между разносчиками, на бегу поправляющими костюмы артистами и толпой зрителей, глазевших на все вокруг. В том числе и на карлика во фраке и цилиндре, женщину в безупречном костюме и с тросточкой и, как они, очевидно, думали, спешащую за ними секретаршу в брюках средней паршивости.

– Вот как было дело, – сказал Большой Боб. – До вечера субботы мы были в Питтсбурге, в воскресенье приехали в Стоппард, но слишком поздно и особо ничего не успели, в понедельник обустраивались, а открылись во вторник. Открытие прошло без сучка и задоринки. Около одиннадцати вечера девушки пошли за Руби в ее павильон, чтобы вместе вернуться в трейлеры и подготовиться к ночному представлению в малом шатре. Руби не надо было долго одеваться для шоу, поэтому она обычно помогала другим. Она сказала девушкам в этот раз исключить ее из программы представления. Сказала, что она…

Дорогу нам перебежала девчушка лет семи, сахарная вата размером с голову заслоняла ей обзор. Большой Боб сделал пируэт вокруг нее, снял шляпу, изобразил поклон, отчего девочка разразилась смехом, и продолжил движение, не проронив ни слова.

– …должна поговорить со мной о чем-то. Она шла с «Аллеи диковин», и там ее видели в последний раз, пока не нашли мертвой. Погодите-ка.

Он быстро свернул в сторону и обогнул шатер, где шло выступление Мистерио. Большой Боб остановился у заднего входа, полог был слегка откинут. Публика уже выходила с другой стороны, а Мистерио и его помощница убирали реквизит.

Последние годы не были милосердны к фокуснику. Его лицо начало оплывать, а кожа обвисла. Смокинг выглядел поношенным и натянулся на животе.

Он поднял голову, и наши взгляды встретились. Я улыбнулась, но он не ответил на улыбку. Даже не кивнул, не удивился. Только замер на полсекунды и продолжил собирать бумажные цветы.

Я решила не принимать это близко к сердцу.

– Вот где ее нашли, – сказал Большой Боб, указывая на клочок земли, покрытый опилками и грязью, прямо у полога.

– Кто нашел ее? – спросила мисс Пентикост, немного запыхавшаяся после долгой прогулки.

– Помощница Мистерио, Аннабель, – он кивнул на высокую брюнетку в ярком трико, которая собирала игральные карты. – Она шла к трейлеру, чтобы переодеться для ночного представления. И чуть не споткнулась о тело.

– Непохоже, что здесь часто ходят, – заметила мисс Пентикост.

– Да. Мы называем этот путь «Петля». По сути, он огибает территорию. Идет между внешней изгородью и шатрами, чтобы артисты могли передвигаться, не расталкивая локтями публику.

– Значит, нет ничего странного в том, что Руби пошла этим путем?

Большой Боб склонил голову набок.

– И да, и нет. Есть прямой путь от главного входа на «Аллею диковин», к трейлерам. Даже несмотря на то, что зрители выходили из шатра, этим путем Руби могла добраться до меня гораздо быстрее.

Мой босс покосилась на меня, и я понимающе кивнула. Мы обе подумали об одном и том же. Возможно, она избегала не толпу в целом, а какого-то конкретного посетителя.

– Вы знаете, зачем она хотела вас видеть? – спросила мисс П.

– Понятия не имею.

– Незадолго до смерти в ее поведении что-нибудь изменилось?

– После смерти Берты она совсем поникла.

– Берты? Подруги?

– Ее удава, – вставила я. – Ну, не совсем ее. На самом деле змея принадлежала Рэю. Он любит всяких ползучих тварей. Но Руби одалживала Берту для своего номера.

Я снова перенеслась в прошлое, в тот момент, когда впервые увидела, как Руби кладет змею на плечи и хихикает, когда та щекочет ей ухо языком. Руби сама по себе привлекала взгляд. Но при виде Руби и шестифутового удава вокруг ее шеи у меня замирало сердце.

– В субботу утром Руби нашла Берту мертвой в клетке. И была очень расстроена, – объяснил Боб.

– Отчего умерла змея? – спросила мисс Пентикост.

– Насколько мне известно, по естественным причинам. Ей было уже много лет.

– Если Руби была расстроена, то Рэй, наверное, безутешен, – сказала я. – Если он еще здесь.

– О да, – кивнул Боб. – Уж Рэй точно никуда отсюда не денется. Если цирк закроется, то нас двоих придется уносить вместе с шатрами.

Мисс П. вернула нас к теме:

– Сколько посетителей было во вторник вечером?

Боб покачал головой.

– Точно не знаю. Попозже могу проверить записи.

– Можем спросить Ди, – предложила я. – Ее стол по-прежнему у палатки с едой?

Ди когда-то была танцовщицей, а потом начала вести бухгалтерию цирка и регулярно вводить в Боба дозу здравого смысла.

Он снова покачал головой, на этот раз печальнее.

– Прости, детка. Ди сбежала с корабля вскоре после тебя. Теперь живет во Флориде. Открыла что-то вроде музея диковин на островах Ки.

Это меня потрясло. Ди была такой же неотъемлемой частью цирка Харта и Хэлловея, как скрип колеса обозрения и запах сахарной ваты. Я не могла представить, как цирк работает без нее.

Словно прочитав мои мысли, Большой Боб добавил:

– Я двадцать лет заглядывал Ди через плечо, так что наша бухгалтерия в надежных руках. А кроме того, в последнее время там и считать-то нечего.

Мисс Пентикост начала перетаптываться с ноги на ногу – первый признак, что она устала или сгорает от нетерпения. Или и то и другое. Я поспешно вернулась к главному:

– Вряд ли она хотела поговорить с тобой из-за смерти Берты. Что еще ее глодало?

Он пожал плечами:

– Если у нее и были проблемы, я о них не знаю.

Большой Боб вытащил потертые карманные часы на серебряной цепочке и взглянул на стрелки.

– Не возражаете, если мы пойдем дальше? Нехорошо задерживать представление, особенно владельцу цирка.

Мы тронулись в путь, на этот раз по «Петле», чтобы избежать толпы.

– Итак, Боб, – сказала я, – по какой причине ты не упомянул, что Руби из Стоппарда?

Он покосился на меня.

– Не считая сотни других проблем, которые вертятся у меня в голове? Да нет никакой причины. Прости, забыл.

– Просто мы познакомились с шефом Уиддлом, и он огорошил нас этим фактом.

Он поморщился и фыркнул.

– Этот буйвол? Он уже готовит веревку для виселицы, – сказал Боб.

Мы посторонились, пропуская трио клоунов. Они тащили охапку огромных надувных мечей и такую же гигантскую надувную дубинку. Клоун, шедший последним, ухмыльнулся мне нарисованными губами. Я вернула ему улыбку и сделала мысленную пометку разыскать его позже.

Поли Пальяно был еще одним старожилом цирка. Даже если ему нечего сказать о нашем деле, он числился в списке моих любимчиков, и я была не прочь поболтать с ним о войне.

– В общем, да. Руби выросла в этих краях, – продолжил Боб. – Вот почему мы так дешево получили это место после провала в Ричмонде. Это земля ее семьи. А рядом – поле ее дяди. Вон за теми деревьями.

Обзору мешали половина цирка и высокий забор, так что я поверила ему на слово.

– Кстати, именно там я и устроил вас двоих на ночлег. Здесь нет ни одной приличной гостиницы, а у меня нет лишнего трейлера. Раньше дом принадлежал родителям Руби, но они давно умерли. Автокатастрофа. Ее дядя – отличный парень. Иногда любит побуянить, но ничего такого.

Мисс П. начала отставать, и я положила руку Бобу на плечо, чтобы он слегка притормозил.

– Простите, – сказал он. – Полжизни этим занимаюсь и все еще волнуюсь перед представлением.

– Так значит, именно из-за мисс Доннер цирк и остановился в Стоппарде, – сказала мисс Пентикост, когда догнала нас.

– Можно и так сказать. Но она всячески упиралась, когда я это предложил. Она никогда не приезжала домой, даже на похороны родителей. У нее не было ни малейшего желания возвращаться. Но после провала в Ричмонде деваться было некуда.

Мы подошли к заднему входу в большой шатер. Перед началом представления там собралась толпа акробатов, клоунов и прочая фауна. Некоторые узнали меня и кивнули или помахали рукой.

– Похороны завтра утром, – сказал Большой Боб. – Ее похоронят у дома, рядом с родными. Я все организовал. Ее дядя, похоже, не в состоянии.

У меня заныло сердце.

К похоронам я относилась примерно так же, как к узким юбкам: это были редкие и неприятные события, необходимые по работе. В большинстве случаев я не знала покойного и могла понаблюдать за подозреваемыми. Но не в этот раз.

– Ладно, мне пора заняться своим делом, – сказал Большой Боб. – Вы можете посмотреть.

Он вытащил из кармана две красные карточки с логотипом цирка Харта и Хэлловея на обеих сторонах.

– Покажите это любому билетеру, и вас пустят бесплатно, – объяснил он. – С закусками аналогично. Все за наш счет. Я буду занят до конца шоу. Если вам что-нибудь понадобится, найдите Сэма Ли. Он участвует в некоторых номерах, так что вы его увидите. А теперь, если у вас нет ничего срочного, мне пора очаровывать публику.

Он шагнул к откинутому пологу, но мисс Пентикост подняла трость, чтобы преградить ему путь.

– И кое-что еще, Роберт, – сказала она. – Почему шеф Уиддл так уверен, что преступление совершил мистер Калищенко? По телефону вы говорили довольно туманно. А шеф полиции явно уверен в своих словах.

Большой Боб опустил взгляд на лакированные ботинки, пиная кочку. Когда он снова поднял голову, то посмотрел на мисс Пентикост, но не на меня.

– Он… В общем, в то утро Вэл и Руби поругались. Судя по тому, что я слышал, это была неприятная стычка. А потом он напился. И ночью был в стельку. Говорит, что отключился и ничего не помнит.

Ничего хорошего. Особенно когда речь идет о расследовании убийства и тебя спрашивают, где ты был.

– Может быть, Руби хотела поговорить с вами об этом? – предположила мисс Пентикост. – Пожаловаться на мистера Калищенко?

– Не думаю. Она заранее знала, что я отвечу. Я бы сказал, что ей следует разобраться с этим самой.

Большой Боб переминался с ноги на ногу, всем телом устремляясь к шатру, словно школьник, который ожидает звонка с урока и надеется, что учитель не успеет задать ему вопрос.

– Но это ведь не все, так? – спросила я.

Боб снял цилиндр и осмотрел подкладку. Быть может, в надежде, что там написан ответ получше, чем тот, который он собирался произнести.

– Да, не все, – сказал он. – Есть свидетель, который видел его рядом с Руби прямо перед убийством. А когда его спросили, убил ли он ее, он ответил, цитирую: «Может быть».

Он перевел взгляд на меня.

– Сожалею, Уилл.

– Не о чем сожалеть, – ответила я. – Не меня же обвиняют в убийстве.

– Конечно. Но все же…

Ему не нужно было заканчивать фразу. Дело плохо. Это крепкий набор косвенных улик. В сущности, если мой босс не сотворит чудо, цирковая карьера Вэла закончится резко и навсегда.

Загрузка...