У нас Сабантуй был всегда,
Но звался он раньше «джиен».
Не тянется вечно страда,
Ей праздник приходит взамен.
В село собиралась родня
Из ближних и дальних округ,
И радостней этого дня,
Наверно, не вспомнится, друг!
Везде: в Ямалы, в Суыксу
Майдан расцветал каждый год,
Не прятал нарядов красу
В тот день деревенский народ.
За тысячи вёрст земляки
Съезжались в родное село.
Пусть были пути нелегки,
Домой, как на крыльях, несло.
Краюха с парным молоком
Им грезилась в дальней ночи.
Что пять километров пешком,
Коль радостно сердце стучит?
Не скроешь в деревне никак:
Кто был на джиене, кто нет,
Быть может, всё это пустяк,
Но будет судить целый свет.
«Что, денежек сын пожалел,
Иль ты пригласить позабыл?
Боишься, чтоб он не объел,
Иль дом ему отчий не мил?
К тебе не приехала дочь?
Забыла своих стариков?», –
Село посудачить не прочь:
Язык без костей и оков.
Всё верно. Недаром народ
Придумал когда-то джиен,
Чтоб люди, хотя бы раз в год,
Касались отеческих стен.
С младенчества мы узнаём,
Что скромность лишь красит людей,
И что доброту отдаём
Затем, чтобы встретиться с ней.
Приезжий ходил по гостям,
О славных делах говорил,
Все рады хорошим вестям,
Рассказам о том, где он был.
Гость сам больше слушал у нас
О горьких сиротских годах,
О супе пустом в трудный час, –
Учтивость ценилась всегда.
Джиен – после страшной войны,
Джиен – для недавних бойцов,
Джиен – на руинах страны
Для наших увечных отцов!
С гармошкой ослепший Ханиф,
И пляшет безногий Мирза;
Гаяз, доску в стремя забив,
Летит на коне, как гроза.
Пусть рук нет и ног, но у них
За спинами крылья взвились,
Забилась в сердцах молодых
Их бурная гордая жизнь.
Пусть праздник как праздник, но он –
Не просто полёты с конём,
Есть вечный и твёрдый закон –
Джигиты рождаются в нём.
Пред сверстниками и роднёй
Не должен солдат сплоховать,
Пусть тело в увечьях, душой –
Ребята героям под стать.
Забавой джиен не зовут.
В единственный день за весь год
Узришь ты народную суть,
Узнаешь, чем дышит народ.
Калитка из дома на луг,
На ней, как бескрылый птенец,
Одна коротает досуг
Девчушка, курносый малец.
Гусята-пушки за плетнём,
Над ними хлопочет гусак, –
Невесело праздничным днём
Глядит сирота на большак.
Глядит неотрывно она
За шаткий мосток над рекой:
Там куст или кочка видна?
Нет, движется… Кто ж там такой?
Кого горизонт проявил,
Кого раскачал вдалеке,
Кто пыль над дорогою взвил,
Кто катит домой налегке?
Качается он оттого,
Что раненый иль занемог?
«Эх, если б в отца моего
Сейчас обернуться он смог!
Ну где же ты, папочка мой?
Вернись хоть без ног, хоть без рук.
Я буду гордиться тобой, –
Ну сколько же можно разлук?
Калитка открыта всегда,
Мне нечего прятать за ней,
В избе только я и беда,
И ветер сквозит из сеней».
Истлела калитка давно,
В асфальте большак и мосток,
Но помнить мне век суждено
Войной опалённый росток.
Хоть на день, но в Чалманарат
Лечу на джиен каждый год,
И счастье моё во сто крат
Растёт, уходя от невзгод.
Здесь нет неродных – все свои,
Здесь каждый пригорочек свой,
Здесь жаворонки, соловьи,
Ручьи здесь с водою живой!
Ты праздник народа, джиен!
В истории нет пустяков,
Пусть сотня пройдёт перемен –
Ты суть наша в толще веков.
А жаворонки всё поют,
И в мареве вновь силуэт
Идёт то ли в память мою,
То ль жаркому солнцу вослед…