Странный чужой рассвет залил сиреневым светом незнакомого солнца мою спальню. Давно проснувшись, лежала и смотрела, как в огромном витраже плывут по небу фиолетовые облака этого мира, а вспоминались легкие, пушистые, белоснежные, принимающие причудливые формы на васильковом фоне. Увижу ли я их когда-нибудь?
Двери отворились, и вошла моя карлица в сопровождении знакомого нуберийца, катившего местный, уже сервированный завтраком столик. Черный поймал мой грозный взгляд и, памятуя о нашей предыдущей встрече, быстро ретировался в коридор. Я с удовольствием потянулась. Тело было легким, гибким, послушным. Вот они, чудеса космического SPA. Уже опуская ноги со своего королевского ложа, наблюдала, как по-хозяйски Глая раскладывает приборы.
– Сенна чудесно щас.
– Глая тоже прекрасно выглядит, – поприветствовала ее, жестом указывая на второй прибор, – компанию составишь?
– Ох, сенна, добрая самая, – выдохнула туроу и добавила: – Одна беда.
– Почему ты так считаешь? – поинтересовалась, намазывая странный серебристый джем на вполне земную булочку.
– Все другие не добрые, один добрый трудно, – просветила меня малышка.
– Ну надо же кому-то начинать быть добрым в этом злом мире, а там, глядишь, и другие подтянутся, – подмигнула ей я, вонзаясь зубами в потрясающе пахнущую сдобу.
– Мозет, так, – Глая деловито разливала по чашкам подобие чая, – тока нада много сильных добрых.
– Начнем с малого, – погладила ее по пухлому плечику, – ну-с, и что нам сегодня готовят господа продавцы?
– Господин бутет потом, один, а это так… никто. Сенна послусна помни. Сяс отевайтся и потом обет и потом… – На глазах Глаи выступили слезы.
– Ну, малышка, не плачь, – успокаивала ее я, – вот устроюсь на новом месте и обязательно тебя заберу.
Прижимая к себе зеленое тельце, думала: что я несу? Сама еще не знаю, куда попаду, а уже обещаниями разбрасываюсь. Обманывать открытую и добрую туроу не хотелось. Глая еще раз всхлипнула, вытерла предательские слезы пухлыми ручками и серьезно так сказала:
– Глафна сама живи, а Глая как выйдет, не думай. – Теперь уже слезы заблестели в моих глазах.
Так мы и позавтракали, и поплакали, а потом она проводила меня до огромного холла, открыла дверь и, махнув на прощанье, ушла не оборачиваясь. В зале царили суета и неразбериха. Везде стояли вешалки с одеждой всех цветов радуги. Вещей было так много, что рябило в глазах. Блестки, стразы, перья диковинных птиц, пушистые и гладкие меха – все смешалось в моих глазах. Отдельно стояли стеллажи с обувью всех немыслимых форм, от классических лодочек до совсем уж непривычных эллипсов и прочих странных видов. Между всем этим богатством сновали одетые в поросячье-розовую униформу гуманоиды с длинными белыми волосами и остроконечными ушами. Изящные гибкие тела скользили между ворохами одежд. Вот вы какие, эльфы инопланетные, подумала я и осеклась, вглядевшись в проходящего мимо мужчину. Его лицо словно состояло из одних морщин, от мелких до глубоких борозд, словно земля, потрескавшаяся от засухи, хищность придавали мелкие треугольные острые зубки, которые были видны каждый раз, как существо приоткрывало рот. Носа не было вообще, его заменяли две вертикальные щели. Зато глаза, какие у них были глаза! Огромные, синие, в половину их безобразного лица, открыто и наивно смотрели на мир. Словно извращенный скульптор совместил абсолютно несовместимые части и вылепил это нечто, что стояло сейчас передо мной и, как ему, наверное, казалось, приветливо улыбалось. Мне же от этой акульей улыбки было как-то не по себе.
– Дорогая шенна, прошу за мной, – гламурно, с придыханием, прошептало это гротескное создание и скрылось за ближайшей чередой вешалок, даже не потрудившись обернуться, принимая то, что я иду следом, как само собой разумеющееся. Ну и иду, зелье-то как бы выпила – значит, овца послушная. Иду, иду, мой симпатичный!
А дальше снова был ад. Меня поставили на подиум, и понеслась вереница нарядов. Раздевали, одевали, раздевали, одевали – и так до бесконечности. Хотелось вспомнить дворовое детство и если не послать, то четко указать, в какой стороне светлый путь. Скрипя зубами, влезала то в узкие, как перчатка, платья, то в платья с настолько пышными юбками, что я бы не прошла даже в широкие двери. Наконец мой псевдоэльф довольно кивнул, и примерка закончилась. Поднесли огромное зеркало, в котором отразилась я, одетая в странную тогу. Она состояла из нескольких шелковых шарфов насыщенного светло-зеленого цвета, причудливо переплетенных между собой таким образом, что конструкция скрывала мое тело целиком и выглядела достаточно целомудренно, но оставляла простор для полета фантазии. При ходьбе шарфы не просвечивали, а обрисовывали контуры тела, делая его желанным и недоступным.
Следующая экзекуция ждала у парикмахеров, которые долго что-то творили с моими волосами. Но результат потряс даже меня, свободные локоны падали на спину и плечи, а над головой пряди волос были собраны в корону, увитую крупными зелеными жемчужинами. Я напоминала нимфу. Нет, скорее русалку! Или нет, владычицу морскую! Да! Именно ее!
Меня поставили на ноги, заставив обуться в изящные изумрудные туфельки с жемчужными пряжками в тон к короне, и повели куда-то извилистыми коридорами.
Вслед за розовым эльфом я дошла до огромного помещения, в котором стояли накрытые фуршетные столы, играла тихая музыка и чинно прохаживались разодетые в пух и прах женщины различных рас. Их многообразие поражало, а уж одежда, в которую они были облачены, удивляла формами, размерами, цветовой гаммой, а также количеством аксессуаров и мелких деталей. Дамы щеголяли высокими прическами со вставленными туда перьями, цветами и драгоценными камнями. Объединяла их одна деталь – на каждой надето кольцо облика. Интересно, если действие колец ограничено зарядкой образа по времени, то зачем они это надевают?
Рядом с одной из колонн заметила Йумму, одетую в строгое белое платье, украшенное стразами так, что при ходьбе оно искрилось и переливалось, как только что выпавший снег. С ее зеленоватой кожей и блестящими черными волосами, сейчас убранными в высокую прическу, смотрелось великолепно, оттеняя кожу и придавая шарм. Я поспешила к ней. Летианка, увидев, заулыбалась и помахала мне рукой.
– Привет, – поприветствовала ее, беря со стола бокал с ягодным отваром.
– Привет, Катия. Выглядишь так, что почти все дамы в зале вот-вот захлебнутся слюной от зависти, – подмигнула мне Йумма.
– Было бы чему завидовать, – отмахнулась я.
Вскоре к нам присоединились Муррия и Эриока. Мы плотно поели. Девчонки объяснили, что другой возможности просто не будет. Аукцион идет много часов, и все, что нам достанется, – это питьевая вода. Поэтому не стала спорить, а отдала должное красиво приготовленным и очень вкусным блюдам. А еще ни на ком не было ошейника, о чем я и спросила у подруг.
– Катия, любая женщина планетарного сообщества с детства знает и принимает свою судьбу, – рассказывала мне брюнетка, – а ты отдельный случай. С тобой добровольный договор, а обруч знак, что договор есть. Его снимут, когда тебя купит твой господин.
– Сомнительное утешение, – начала было отвечать я, но в этот момент в зал зашел ярко одетый, абсолютно лысый синий мужчина, и все замолчали.
Вошедший не менее получаса вещал нам хорошо поставленным голосом о великой чести, которая выпала на наши хрупкие и не очень плечи. Напоминал о важности послушания, говорил о том, как ценна каждая из нас, и еще о каких-то, только на его взгляд, великих идеях и миссиях, в которых почему-то активное участие должны были принимать мы. Когда синий закончил свою пламенную речь, вдоль прохода выстроились псевдоэльфы в своих поросячьих костюмчиках, образуя живой коридор, через который предстояло нам пройти.
У выхода из здания находились квадратные, резные, невысокие металлические помосты, украшенные потрясающими цветами. Дамы по одной поднимались на них и принимали изысканные позы, замирая красивыми эффектными куклами. Когда мы поднялись на этого декорированного монстра, спросила у девчонок, зачем это.
– Катия, мы крррррасавицы. На нас все будут смотррреть и восхищаться. Прррровезут по улицам горррода. Это тррррадиция и почет, – поведала мне Муррия с таким видом, будто нас сейчас не на продажу повезут, а будут «Оскара» вручать за лучшую главную роль.
Как только последняя женщина расположилась на платформах, они слегка вздрогнули, оторвались на полметра от поверхности и плавно поплыли по улицам города.
Вдоль улиц выстроились толпы мужчин. Они вопили, что-то выкрикивали, комментировали женщин. Многие взгляды были прикованы ко мне. Я стояла в центре, почти скрытая телами других празднично разодетых женщин, но было ужасно неприятное чувство, словно тебя раздевают и пачкают. А соседкам по платформе, напротив, такое внимание нравилось. Многие улыбались, строили глазки и даже махали рукой.
Спустя час этой унизительной процедуры разукрашенная процессия вырулила на огромную площадь и замерла перед гигантским зданием из странного желтого камня, по виду очень старого, но крытого прозрачным куполом вполне современного вида. Все пустое пространство занимали мужчины, эльфы в униформе едва сдерживали их, образуя живой коридор от платформ до входа в здание.
– Дворец Приобретений, – шепнула мне Йумма.
Снова вышел синий мужик, что-то говорил опять о чести, праве, везении, и наконец-то нас пригласили войти внутрь. Все женщины как по команде нажали на кольца облика, и во дворец колонной по двое вошла процессия землянок.
– Зачем это? – шептала я земной блондинке Йумме, шагающей со мной рядом.
– Традиция! Когда сарханов не стало, меняли облик, чтобы показать драконам, что другие девушки не хуже. В зале его все снимут, – тихо пояснила мне она.
– Ерунда какая-то, – пробормотала, уже поднимаясь по ступеням.
Зайдя в холл здания, просто застыла от открывшейся мне красоты. Огромные, стремящиеся ввысь колонны, сделанные из полупрозрачного целостного желтого камня, словно величественные великаны поддерживали сводчатый потолок, расписанный великолепными фресками. Люди, звери, птицы, цветы, природа – все нарисовано с таким мастерством, что казалось, вот-вот – и картинка оживет, все придет в движение, наполнится какофонией звуков. Огромные настенные панно также отображали сцены жизни, любви, сражений. Чувствовалась рука великих мастеров, когда-то все это создавших. Прислушалась к себе. Почему меня ничего не удивило в этом холле так явно, как многое на этой планете? Да потому, что с потолка и стен на меня смотрели вполне привычные земные образы. Люди. Разве что их лица выглядели более одухотворенными, чем у моих современников. Природа также была родной и такой знакомой. По голубому небу клубились белоснежные облака. Зеленые холмы, засеянные поля, синий изгиб реки вдалеке, даже многие животные были мне знакомы. Вот женщина со стены справа от меня, одетая в тогу, похожую на древнеримскую, явно держала в руках кошку, обычную земную кошку. Рыжий полосатый зверь прикрыл от наслаждения глаза и тянулся за гладящей его рукой. На другой картине прекрасный юноша осторожно дотрагивался до руки смеющейся рыжеволосой девушки и смотрел на нее с трогательной нежностью.
Но вдруг мое внимание привлекло еще одно изображение, оно висело в тени и было мало заметно с того места, где мы стояли. На картине раскинулся фантастический по земным меркам сюжет. Что-то мне подсказывало: эти события когда-то происходили. Платформа, похожая на наш недавний транспорт, висела прямо в космосе, недалеко от какой-то планеты, чей сектор виднелся в нижнем углу. На ней стояли плечом к плечу семь мужчин. Их мускулистые тела обтягивали белые комбинезоны с широкими поясами. Мужественные лица, широкие плечи, гордая осанка – все приковывало взгляд. Они синхронно вскинули руки и удерживали слабо светящееся поле, за которым висело несколько десятков вражеских кораблей. Многие аппараты горели, некоторые разворачивались, в спешной попытке к бегству.
– Кто это? – спросила у Йуммы.
– Это драконы. Они предотвратили войну, которая 50 тысяч лет назад могла погубить в нашей Вселенной все живое.
– А это их женщины? – указала на другие картины.
– Это сарханки.
Вереница женщин, в которой были и мы с подругами, медленно двигаясь под пристальными и восхищенными взглядами встреченных на пути мужчин, свернула вправо. Не дойдя до центрального входа, мы прошли извилистым коридором и попали в огромный зал, уставленный мягкими диванами и удобными креслами причудливых форм. Узкие высокие окна пропускали вечерний сиреневый свет. Во всю стену развернулся огромный голографический экран, транслировавший сейчас изображение помещения, напоминающего амфитеатр. В его центре находилось круглое возвышение, более всего схожее со сценой или же с подиумом. Вокруг, насколько хватало глаз, от поверхности вверх уходили бесчисленные ряды своеобразных кабинок, в которых уже занимали удобные места представители различных рас. На нижних ярусах располагались, судя по убранству и обстановке, элитные ложи. Они почти все пока пустовали.
Служащий предложил нам разместиться, махнув рукой в сторону диванов и кресел. Внесли столики с фужерами и освежающими напитками. Женщины принимали свой истинный облик и потихоньку рассеивались по помещению.
Мы тоже облюбовали диванчик со стоящими рядом двумя креслами и неспешно направились туда. Через несколько минут снова влетел уже надоевший за сегодняшний день синий и пафосно вновь призвал нас всех к послушанию, уважению, смирению и прочим необходимостям. Потом он долго и нудно рассказывал, как организован аукцион, участницами которого мы являемся. Зачитывал регламент и представлял служащих, сопровождающих лоты на сцену. Наконец, окинув слушавших внимательным взглядом, увидел отклик и удалился.
Женщины улыбались, щеголяли своими нарядами, знакомились и уже вполне мирно щебетали. Казалось, никого не волновало, что сейчас решится их судьба. Словно дамы прибыли на бал и ждут приглашения в залу, где скоро зазвучит прекрасная музыка. Вокруг ощущалась атмосфера радости, ажиотажа и предвкушения. Мне это чем-то напомнило земные конкурсы красоты, где претендентки уже завоевали призы и теперь терпеливо ожидают официального награждения, вымпелов и корон.
– Ты! Чего сидишь в облике? – вдруг раздался голос рядом с моим креслом.
Я даже вздрогнула от неожиданности. Перевела взгляд и узрела забавную очень пышную даму с розовой кожей и четырьмя выпуклостями в районе груди. Она была утрамбована в огромное платье, состоящее сплошь из ленточек и рюшей, отчего его носительница напоминала праздничный торт в несколько ярусов. Вопросительно посмотрела сначала на подошедшую, потом на подруг.
– Это алаксуанка, планета Алаксу, они все ужасно вредные, – шепнула мне сидящая рядом Йумма.
– Шенна Катия именно так и выглядит, – сориентировалась Эриока.
– А-а-а, так ты та сарханка, о которой все говорят? – Собеседница плюхнулась на свободный край дивана, который ощутимо прогнулся под ее объемным задом, и сидящие рядом Муррия и Эриока съехали с приподнявшегося края, впритык привалившись к розовой, но алаксуанку это нисколько не смутило.
– Я не сарханка, моя планета называется Земля, – попыталась объяснить этой странной леди.
– Ой да все знают, что ты с какого-то дикого отсталого мира. – Потом зло сверкнула глазами, и ко мне потекли красные светящиеся нити, как всегда впитываясь и не причиняя вреда, но стало все же неприятно. – Из-за тебя нас всех дешево продадут! Все будут ждать тебя! А ты жалкая! Страшная! Всех достоинств то, что похожа на расу сарханов.
«Торт» так распалился, шипел, пыхтел, как паровоз под парами, что к нашему диалогу с интересом стали прислушиваться все остальные. Я не могла спустить оскорбления, просто не имела права. Пусть ни с кем из этих женщин встретиться в будущем не доведется, но они будут рассказывать о том, как похожая на представительницу древней расы женщина позволила себя унизить. Не бывать этому! Медленно поднялась из кресла и направилась к дивану. Чувствовала, как от несправедливости и огорчения во мне нарастает сила, окутывая белым сиянием. В это мгновение Эриока и Муррия спрыгнули с накренившейся поверхности дивана и отошли в сторону. Я же, подойдя вплотную, возвышалась над обидчицей.