– Что происходит? – недовольно спросила графиня Толстая у барона Корфа.
По лестницам сновали люди, звенели чьи-то сердитые и изумленные голоса. В дверь сунулась Глаша с искаженным от страха лицом. Анна Владимировна подозвала ее к себе, выслушала сбивчивый доклад и, тихо ахнув, поспешила к выходу.
– Поразительный дом, – пробормотала прекрасная Элен, поводя своими ослепительными плечами.
– Александр, мы уже уходим? – подала голос Варенька.
Но барон оставил ее вопрос без внимания. Его интересовало, куда запропастилась Амалия? Не слушая больше, что говорит невеста, Александр стремительным шагом вышел из гостиной и в коридоре столкнулся с одной из служанок.
– Что такое? В чем дело? – металлическим, хорошо поставленным офицерским голосом рявкнул он.
– Ой, не знаю, барин! – взвигнула та, но глаза у нее были круглые от страха.
Оттолкнув девушку, Александр бросился в малую гостиную, куда стекался народ.
Войдя в комнату, он сразу же увидел на ковре завалившегося в обмороке лохматого недоросля. Очки все-таки сумели покинуть переносицу Митеньки и лежали на ковре рядом. Амалия наклонилась и подобрала их. Возле потерявшего сознание юноши суетились мать и доктор. Павел Петрович с отчаянным видом стоял возле дивана и ломал руки.
Александр подошел ближе. Разумеется, весь тарарам возник вовсе не из-за непутевого юноши, так некстати потерявшего сознание, – истинной причиной являлся распростертый на диване Беренделли. Глаза маэстро были широко раскрыты, из уголков рта стекали слюна и кровь. Из груди маэстро торчал кинжал с фигурной рукоятью – возможно, один из тех, что украшали стены комнаты. Александр быстро оглядел их и натренированным взглядом сразу же отметил пустые ножны в простенке между окнами. Американский кузен Амалии, стоя напротив, тоже рассматривал их.
– Прошу ничего здесь не трогать, – повернулась Амалия к Павлу Петровичу.
Тот, судя по всему, даже не понял, о чем его просили, но все равно механически кивнул головой.
Александр покосился на невозмутимого Билли, заложил руки за спину и подошел к бывшей жене. Митенька на полу тихо застонал – мать поднесла к его носу нюхательную соль.
– Убийство? – спокойно спросил Александр.
Амалия пожала плечами.
– Как видите.
– Ясно. – Александр дернул щекой. – И кто же это сделал?
Баронесса Корф усмехнулась.
– Тот, кто вошел сюда между уходом доктора де Молине, который оставил больного отдыхать на диване, и нашим появлением, – сказала она.
Барон Корф метнул на нее быстрый взгляд.
– Ценные вещи на месте?
– Бумажник и кольцо? Да. Их никто не трогал.
Александр вздохнул.
На полу Митенька слабо застонал и приоткрыл глаза. По щекам его матери текли слезы. Она вполголоса стала уговаривать сына подняться. Павел Петрович поспешил к ним, но тут Митенька некстати вновь увидел труп и снова обмяк на ковре.
– Вы думаете о том же, о чем и я? – спросил барон.
Амалия с любопытством взглянула на него и осведомилась:
– И о чем же я думаю, по-вашему?
Ее бывший муж пожал плечами.
– Вы считаете, здесь действовал тот убийца, о котором нас предупреждал маэстро Беренделли. Верно?
Доктор де Молине, который снова пытался привести Митю в чувство, поднялся, покачал головой и предложил:
– Лучше перенести его в спальню. Для молодого человека вид мертвого тела слишком сильное потрясение.
Павел Петрович кликнул лакеев, и Митеньку унесли. Анна Владимировна поспешила за ними, и в малой гостиной остались только Амалия, Билли и барон Корф.
– Гости разъезжаются, – проговорил Александр.
Амалия быстро взглянула на него:
– Задержите их.
Тон ее слов отчего-то рассердил барона.
– И как, позвольте спросить, я смогу это сделать? – упрямо выставив вперед подбородок, спросил он. – В отличие от некоторых ваших знакомых, я не следователь и не полицейский!
Билли у окна беспокойно шевельнулся.
– Александр, – терпеливо ответила Амалия, – мне совершенно все равно, как вы это сделаете. Я лишь хочу, чтобы ни один человек не покинул дома. Вам ясно?
Досадуя на себя, барон вышел из гостиной. За дверями его ждала Варенька.
– Боже мой! Александр, то, что говорят, правда?
– Да, – буркнул он.
– Ужасно!
Барон Корф только пожал плечами. Что именно ужасно? Он бывал на войне, дрался на дуэлях и видел раненых, мертвых. Да и вообще, смерть подстерегает человека где угодно – на улице, дома, в гостях, в имении предков, в поездке, на чужбине… Неуместная чувствительность Вареньки сейчас отчего-то раздражала его, тем более что по контрасту с хладнокровием Амалии чувствительность ее выглядела совершенно смехотворной.
– Кто-нибудь уже ушел? – спросил он.
Варенька со страхом покосилась на него.
– Кажется, нет еще, – сказала она. – Все растеряны, не понимают, что случилось. – Она закусила губу. – И я тоже… Александр, что все-таки произошло?
– Хотел бы я знать, – с расстановкой ответил он. – Но, надеюсь, Амалия Константиновна нам разъяснит.
«При чем тут она?» – мелькнуло в голове у Вареньки, но она посмотрела в лицо жениху, и вопрос замер на кончике ее языка, да так и не рискнул сорваться с него. Но ревность и обида укололи ее в самое сердце, девушка надулась.
А в малой гостиной, где только что произошло убийство, Амалия разговаривала с Билли.
– Когда убийца вошел, – говорила Амалия, – Беренделли, должно быть, дремал, потому что я не вижу никаких следов сопротивления. Убийца взял первый попавшийся кинжал и вонзил его в грудь хироманта. Почувствовав боль, тот открыл глаза, но не смог ничего сделать, потому что смерть наступила очень быстро. Судя по всему, удар пришелся точно в сердце.
Билли недовольно сморщил нос.
– А почему он не взял нормальное оружие? – пробурчал он, оглядывая ружья и пистолеты на стенах. – Что за гадость – подкрадываться к человеку и резать его исподтишка!
Судя по его тону, если бы безоружного Беренделли застрелили, то это свидетельствовало бы о более высокой сознательности убийцы. Но Амалия не стала спорить со своим другом, а лишь напомнила:
– А шум? Ты забываешь про грохот выстрела. Убийца же, как я понимаю, очень хотел остаться незамеченным.
– Верно, – вздохнул Билли. – Значит, он один из гостей?
– Наверняка.
– Адвокат?
– Почему именно адвокат?
– Все адвокаты – сволочи, – ответил Билли с горечью.
– Билли, – предостерегающе шепнула Амалия, – не надо. Лучше постарайся вспомнить, где находились гости примерно в то время, когда… когда мадемуазель Мезенцева пела. Мне надо знать, кто входил, кто выходил, когда и так далее. Сама я кое-что помню, но, боюсь, далеко не все. – И она, словно извиняясь, посмотрела на мертвого Беренделли.
– Адвокат не выходил, – мрачно сказал Билли. – Значит, не он?
– Не он, – согласилась Амалия. – Думай дальше.
Она растворила дверь и попросила Глашу пригласить доктора де Молине.
– Как самочувствие юноши? – были ее первые слова, как только доктор переступил порог.
– Он пришел в себя, но мне пришлось дать ему успокоительное, – довольно сухо ответил Венедикт Людовикович, затем пожал плечами. – Странный юноша. В комнате у него сплошь книжки об истории революций, а он падает в обморок при виде крови. Неужели молодой человек думает, что революция – развлечение?
– Доктор, – серьезно заговорила Амалия, – нам понадобится ваша помощь.
Де Молине вздохнул.
– Был бы рад сказать, что всегда счастлив услужить вам, но в данных обстоятельствах… – он поморщился. – Что именно вы хотите знать?
– В данных обстоятельствах могли бы и сами догадаться, – отозвалась Амалия. – Вы последним видели Беренделли в живых, не считая убийцы. Уходя от него, вы видели кого-нибудь поблизости?