– Добро пожаловать, Мариэлла, – пропел женский голос, – ну же, просыпайся, девочка.
Я распахнула глаза и уставилась в темно-синее небо, усыпанное миллионом сияющих звёзд. Слишком близких звёзд…
– Где я?
Взгляд нашёл невысокую скромную фигуру женщины, стоящую прямо над моим, лежащим на холодной земле, телом. Она была облачена в тёмно-голубую материю, скрывающую её фигуру, но даже так я могла сказать, что она выглядела точь-в-точь, как на картинке той самой сказки, что читала я внучке…
– Ты в Латиории, девочка. Я знала, что сегодня душа моей крестницы отойдёт в иной мир – её сердце не выдержало всех потерь и лишений, что выпали на сиротскую долю. Но Тому, Кто наблюдает за нами, было угодно, чтобы история продолжалась – сказка должна закончиться хорошо… – её голос был спокоен и мягок, словно безмятежно текущий ручей, – вставай, не нужно лежать на голой земле.
Только я хотела попросить помощи подняться, как тело уже успело среагировать быстрее сознания, и я, неожиданно для себя самой, приподнялась на локтях.
– Кто это? – ошеломлённо прошептала в пустоту, разглядывая кукольные пухленькие ножки с миниатюрными ступнями. Они торчали из-под края драной желтой юбки с белыми оборочками по самому краю и выглядели… юными… По телу пробежала холодная судорога пока ещё неясной догадки.
– Это ты – Мариэлла Элейн.
Я подняла глаза на незнакомку.
– Это сон?
Та покачала головой.
– Я умерла?
– Душа бессмертна, милая. Она просто идёт туда, куда угодно Ему.
– Кто вы? – я продолжала задавать односложные вопросы, не совсем понимая, как воспринимать всё происходящее.
– Тебе даётся второй шанс, дитя, – прохладная рука легла на мою голову и нежно погладила её, – твоя жизнь в мире, где ты жила до этого, подошла к концу, как и жизнь моей крестницы. Теперь ты здесь. Найди своё счастье в этом мире, проживи счастливую жизнь. И за себя, и за мою малышку Мари, которая не справилась…
С этими словами незнакомка неслышно растворилась в воздухе, оставив после себя лишь несколько сверкающих звёздочек, что медленно поднялись к ночному небу и растаяли в его глубине.
– Новая жизнь, – прошептала я, глядя в тёмную даль за облаками. На глаза выступили горячие слёзы, покатившиеся по новому, румяному лицу. Они обжигающей дорожкой скатывались из уголков глаз к вискам, а оттуда бежали вниз вдоль девичьих ушей.
Я плакала, вспоминая свою долгую, сложную, но такую родную жизнь. Своего Феденьку, с которым перешагнула рука об руку сквозь рубеж золотой свадьбы, и что оставил меня пять лет назад… Своего сына, его жену и свою внучку… Анечка! Если бы ты знала, как бабушка будет по тебе скучать! Если бы ты только знала!
Я плакала и плакала, вспоминая все самые добрые и тёплые моменты, через которые меня провела судьба, и словно чёрно-белое кино, перед моим внутренним взором промелькнула моя жизнь, заставляя сердце сжиматься от необъяснимой печали.
Я сидела на холодной земле очень долго, будто прощаясь со старым миром и со своим прошлым. И только лица родных и самых близких для меня людей надёжно спрятала за дверями сердца, не желая забывать.
«Тому, Кто наблюдает за нами», было угодно, чтобы я оказалась здесь.
Хорошо, я останусь.
Научусь жить по-новому, но в сердце сохраню самое дорогое, что у меня есть… Память.
– Мариэлла Элейн, – тихо проговорила своё новое имя, медленно привыкая к тому, как оно звучит, – значит, я – Золушка…
***
Проблема в том, что я понятия не имела, что это за сказка.
Про Золушку их написано великое множество, а сколько экранизаций снято! Тем более, никто не говорил, что я попала именно в книжку, что читала Анечке перед сном. Возможно, что это просто какая-то другая реальность…
Проработав всю жизнь литературным редактором в детском издательстве, я, как никто другой, знала, как зачастую сильно текст в книге отличается от своего оригинала. Иногда до неузнаваемости.
Фея-крёстная сказала, что сказка должна закончиться хорошо.
Хорошо – это значит, что должен исполниться сюжет? По всем канонам Золушка должна попасть на бал, потерять туфельку, а потом выйти замуж за принца. Но Золушки-то нет! Есть я! Мария Фёдоровна Скворцова. И меня фея-крестная на бал не отправила в новом платье, а оставила в разорванном платье в саду дома, что совершенно противоречит канону сказки. Даже очень изменённой.
Что же делать? Дай Бог, чтобы фраза: «сказка должна закончиться хорошо» означала, что просто все в конце должны стать счастливыми. По-сказочному. А как по-сказочному? В идеале, в конце каждой сказки есть свадьба. Так что всё опять же упирается в принца. Значит, нужно понять, как с ним встретиться. Но это позже.
Фея-крёстная не подарила мне хрустальных туфелек и не одела в пышное платье, так что выбор остался небольшой. Я встала с земли и вернулась в большой каменный и совершенно отвратительно отапливаемый дом.
Порадовалась только тому, что косточки у меня теперь не старые, а горячая кровь не даёт организму замёрзнуть прямо посреди огромного холла. Сейчас было ощущение, что на улице было даже теплей. Я вгляделась в темноту безразмерного коридора, пытаясь понять, куда мне сейчас идти.
Мои сомнения решились довольно приятным способом – из темноты показалась пара светящихся огоньков. Огоньки приближались, превратившись в свет, излучаемый восковыми свечами на подсвечнике в руках довольно старого мужчины. Привратник? Дворецкий? Слуга? Разве в сказке про Золушку девушка не осталась единственной прислугой в доме своих родственников?
– Мисс, вы не поехали с леди Тремейн?
– Нет, я… – пришлось поднять обрывки некогда красивого, не очень пышного платья с оборками и продемонстрировать их собеседнику, – вряд ли в таком виде меня бы пустили во дворец.
По морщинистой щеке скатилась слеза.
– Что же это делается, мисс. Они же вас поедом съедят! Вы же так хотели!
– Ничего страшного, – отмахнулась я. Действительно, когда попадаешь другой мир, в молодое тело из старого, прощаешься со всеми, кто был в прошлой жизни – не так уж важно, поехала ли ты на танцы или нет. – Намного хуже то, что я упала с лестницы на крыльце и ударилась головой. Сейчас такой шум в ушах стоит. Не мог бы ты меня проводить в мою комнату?
Я с надеждой взглянула на мужчину. Во-первых, он дом знает всяко лучше меня, и, если поможет, мне не придётся плутать, а во-вторых, мне нужно было объяснить свой внешний вид. Как-никак я очнулась, лёжа на голой земле, а значит, моя тыльная сторона была не аристократично грязной.
– Конечно, мисс. Старый Том отведёт вас!
Я благодарно уцепилась за протянутый локоть, внутренне ликуя от того, что узнала его имя.
В конечном счёте не он меня вёл, а я его. Стараясь незаметно поддерживать пожилого слугу, я то и дело останавливалась на поворотах, давая ему отдохнуть, аргументируя тем, что у меня после падения кружится голова. Все-таки, когда стареешь, то всё то, что раньше работало без всяких усилий, постепенно перестаёт функционировать. Кости становятся хрупкими, мышцы слабыми, а голова тяжёлой. И всё равно движение нужно, как и какое-нибудь дело, смысл жизни! Ведь как только сдаёшься на милость старости и ложишься в кровать, то жди конца своей истории. Так что медленно, с перерывами, но мы шли вперёд.
Мужчина в минуты отдыха громко сочувствовал упавшей госпоже, а сам незаметно переводил дух, не желая признаваться в том, что ему уже ходить тяжело. Я с улыбкой смотрела на такое знакомое поведение, ощущая невероятную лёгкость в молодом теле.
Мы подошли к мрачной и довольно старой винтовой лестнице, спрятанной за одной из дверей. Хотя я была уверена, что в таком доме обязательно должна быть центральная лестница!
– Ох, мисс… – пробормотал старый слуга, с сомнением вглядываясь в черноту проёма, – как же вы тут подниметесь…
Говорил он мне, но было ясно, что сам мужчина не выдержит подобного подъёма.
– Не переживай, Том, мне уже намного лучше. Я и сама поднимусь, – и, прежде чем он успел возразить, спросила: – Как думаешь, что от меня ждёт по возвращении леди Тремейн?
– Знамо что, – горько усмехнулся он, – выскоблить весь дом сверху до низу, напечь бисквитов, да надраить полы. Я думал, хоть сегодня вы развлечётесь, а не будете выполнять работу слуг!
– Слуг? – переспросила я, будто бы рассеянно оглядываясь по сторонам, а сама внимательно слушала, что расскажет единственный, что пока встретился, лояльный человек к бедной Мариэлле Элейн.
– Ох, как бы нам не помешал с десяток слуг, – тут же завздыхал он, – такой огромный дом держать в чистоте и уюте нереально без большого штата. Зря вы, мисс, в первый год после смерти вашего батюшки всё на себя свалили!
– Думаешь, я была не права? – осторожно прощупывая почву, спросила я.
– Конечно! Ведь вы не хотели ронять статус дома, а в итоге, все вокруг сели вам на шею.
Я задумчиво ковырнула носком туфли холодный каменный пол, а потом попрощалась со слугой и начала медленное восхождение наверх по лестнице.
Пока всё идет, грубо говоря, в каноне сказки. Есть злая мачеха, подразумеваю, что две сводные сестры, и есть Золушка, что по собственной доброте и наивности взвалила на свои плечи заботу о доме. Наверняка, чтобы отвлечься от горя по ушедшему отцу.
А её новые родственники, недолго думая, спихнули на неё всю тяжёлую работу. Со зла, не со зла, другой вопрос, но если лошадь тянет, то почему бы её ещё не напрячь?
Это не только сюжет сказки. Это – реальная жизнь многих людей. На работе, в семье, в общении с друзьями.
Лучше всего, если бы в это тело попала жёсткая, суровая русская женщина, что может разом пресечь все обращённые к ней претензии и требования. Но, к сожалению, в этом теле – я. И я привыкла не ссориться с людьми по пустякам, врагов превращать в союзников, а все проблемы решать максимально экологично. Не зря же я всю жизнь работала со сказками в издательстве.
Осталось понять, смогу ли я и в этот раз решить вопросы с родственниками мирно…