Читатель! Смотри! Смотри вдаль, где появилась маленькая чёрная точка, которая быстро растёт. Посмотрите, там за большими корявыми степными деревьями пылит старая машина. В ней еду я и ещё несколько долбо…, которых жадность и глупость позвали в дорогу – к бедности и бесчестью! Но я ещё не знаю, что ждёт меня впереди, и полон самых оптимистических надежд. Сейчас я подобен немецкому мотоциклисту, несущемуся на раскалённом мотоцикле по степной дороге сквозь пыль и смрад к пылающему вдали Сталинграду.
Чьи это голоса доносятся до нас из старой машины?
– Малыш! Ты хочешь быть связистом?
– Хочу!
– Полезай в канаву! Дундуков! Я назначаю вас главным янычаром! Вы будете верховодить этой бандой пьяных прозелитов! Сделайте из них людей! Дайте им надежду и смысл жизни! Они наивны, как дети, и благодаря моим усилиям податливы, как воск! Вам предстоит выковать из этого мерзкого сброда трудовую смену новой Сан-Репы! Нас ждут великие дела! Не исключены и поразительные открытия! Город, открывающийся нашему взору, взыскует интернета! Мы должны ему его дать! Здесь есть радио, но провда уже сгнили, я слышал, что старики засовывают радиоприёмники прямо в уши! Есть, правда, старый интернет, работающий от телефона, скорость его меньше скорости больной черепахи! Эти провода лежат, надёжно укрытые слоем столетней грязи и мусора! Так говорил Человек. Человек был средних лет, одет в клетчатые штаны, и на пиратской голове его красовалась белая капитанская кепка.
– Шура! Простите! Но как вы разговариваете с людьми! Вы – простован, что думаете – то и говорите! Разве так можно? Учитесь у лучших актёров! Их опыт бесценен! Вот Гаррик Гой старший! Лондонский театр «Друри-Лейн» только благодаря ему собирал сплошные аншлаги! Шекспир был к нему просто бесплатным приложением! Сильной стороной английского актёра является способность работать в одиночку! Вы знаете это? Ничего вы не знаетете! А приодень ввас в солидный прикид, Шура – и вы настоящий англичанин! Надо воспитывать в себе самоуважение! У нас будет театр! Свой театр. Сложная и нужная человечеству антреприза! Шура! Вам известно такое слово! Вы многого не знаете, ваша душа ещ1ё не проснулась для высших проявлений духа но я вас спасу! Я подготовлю вам монолог! Может быть, там будем губернатор! Тогда нужно два монолога, один для испорченной публики, другой – для честного губернатора! Вы способны раздвоиться? Способны ли вы думать о двух вещах сразу? Сможете ли вы думать о грядущем фатуме Сан-Репы? Кстати, вы знаете, что такое фатум?
Шура молчал, как партизан перед эсэсовцем – плотно сжав зубы и изрыгая гневливые молнии из глаз.
– Брат! Остановись! Франциск Ассизский работал в саду – в конце концов стал проповедовать птицам! Хотя разговаривать с растениями – круче! С сорнякам беседа как?
Остапа несло. Долгая дорога и молчаливые спутники развязали его красноречие, и он поочерёдно освещал великие тайны и проблемы человечества.
– Господа! Мир катится в пучину! Никто не знаете правды, никому не нужна истина, и даже лучшие из лучших давно умыли руки! Когда на глаза попадаются трогательные и смешные заметки и воззвания – спасём полосатого тигра, обороним пятнистого пингвина, заласкаем голубого кита, я испытываю странное чувство. С одной стороны, полосатое, пятнистое или голубое нужно спасать обязательно, причём так, чтобы пыль под ногами клубилась, а в кармане множились неминуемые при таких делах тугрики, а с другой… представляете, какой авторитет в западном истеблишменте завоёвывает верный друг пингвинов или заботливая мать тереза тигров, франциск ассизский австралийского кролика или иисус христос слепого тверского крота, с другой стороны я понимаю, что это просто западное ханжество, пиар, фуфло, премерзкое и гадкое притом. Ведь те же люди, подобные Полу Маккартни или Мадонне, готовые, бросив дела и мужей, 24 часа в сутки спасать пингвинов и слонов, распни перед ними миллион голов сирийцев, или этих… русских, что уже не раз мы видели в истории Старобыдлова, слова не скажут в их защиту, только брезгливо отодвинутся – какие противные картинки вы нам подсовываете – сирийцы какие-то, русские… И так было всегда. Сидя в уютной английской гостиной за файф-о-клоком, и лаская горячо любимую кошку и элитного пса, лэндлорд даже в самых своих страшных снах не может допустить, что ему придётся жалеть только что ограбленного Индуса из штата Касраб или какого-нибудь замшелого Непальца. Непальца, разумеется, из Непала! Я вообще думаю, что название «непалец» появилось при этих ханжах при следующих удивительных обстоятельствах. Всё просто! Англичане приехали на своих дредноутах, долго стреляли в благотворительных целях по побережью, снесли напрочь все пальмы и дома, а потом отрезали всем жителям неизвестно как названной страны по одному пальцу на нужды британского рейха и только после этого им в голову пришла благодетельная мысль – назвать беспалых – «непальцами».
Так что, господа… Увы! Тигров, пингвинов и белых медведей, судя по состоянию морали человечества и численности двуногих тварей – не спасти! Прекратите эти поиски Коли и ананирование собственного тщеславия! Пусть Пол Маккартни лучше песенки сочиняет, а не о пингвинах думает! А нам надо задуматься, какую пользу мы можем извлечь из упоительно живительного источника денег. Денег, направляемых жестокими английскими ханжами на спасение всякой четвероногой живности, как нам взять эти святые деньги! Вам нужно спасти моржа – мы идём к вам! Вас интересует размножение тигров – нет проблем! И да услышит наши молитвы наш господь – повелитель Вселенной! – так сказал Человек!
Все с любопытством слушали бесконечные речи человека, который, поплутав на небесах, внезапно спустился с небес на довольно таки грешноватую землю:
– А теперь, Шура, отдайте мне деньги, которые я дал вам вчера! У меня они будут явно целее! Ну же!
– Что ну же? Я не буду!
– Не будете отдавать деньги? Вы слово дали!
– Я слово дал? Но тогда придётся взять его обратно! У меня их уже нет!
– И куда ж вы их дели? Солнышко моё изжелта-рыжее!
– Да так! – махнул рукой рыжеволосый, – Разошлись сами по себе!
– Вот тебе раз! Только у таких, как вы, Шура, деньги ходят сами по себе, безконтрольно! А я хотел вас взять к себе в фирму «Контроль и Учёт» – контролёром. Вот уж, вправду, как говорил мой папа турецкоподданный: «Не делай добра – не получишь зла!» Вы – живая иллюстрация незыблемости библейских истин!
– Да уж!
– Слово не надо обратно! И не дауж, а истинно говорю вам! Обратно надо – деньги!
– Деньги – у Мумукина! Спросите у него! – попытался дерзить Шура.
– .Не трогайте святынь всуе! Строго сказал Остап, – Шура! Отрешитесь от сельского бомонда! Посмотрите в мир широко открытыми глазами! Постарайтесь понять дауншифтинг! Видите, как люди борются за своё существование? Видите, как? Кулаками и головой, локтями и клыками! Они подобны сильфидам, пьющим кровь младенцев! – весело кричал молодой человек в модном пиджаке в крупную клетку, высовываясь почти до пояса из машины, несшийся по ухабам поселковой дороги, – Они доносят на друг друга, топят друг друга в ванных и травит дихлофосом и стиральным порошком, плавают по морям и палят из пушек, рисуют бездарные картинки, впаривая из дуракам, сочиняют жуткие стишки, в которых воспевают Папу Римского и вообще чёрт знает что, ходят на работу в супермаркет, умирая от невозможности обмишулить и недодать сдачу – и всё это для того, чтобы уцелеть в этом грозном, непредсказуемом, прекрасном мире. А вы кукситесь и теряете время! Ах, Шура, Шура! На что вы тратите свою короткую, незыбываемую жизнь? Кто вас выдумал? Берите пример с сильных!
– Это кто сильный?
– А вы не знаете? Взгляните на меня, и вам сразу станет понятно!
– А..ли делать? – утвердительно ответил Шура, пытаясь поднять мутные глаза.
Ему уже надоели нудные картины, мелькавшие за окнами машины и он внимательно разглядывал драную обшивку кресла.
– Шура! Никогда не суйте пальцы в кофемолку! Я не люблю кофе с привкусом жжёного ногтя! – продолжил просветительскую лекцию Остап.
– Я вообще кофе не люблю!
– Ну, вы и бука! Родину и кофе надо любить! В детстве мои родители купили новую электрическую кофемолку, о которой мечтали всю жизнь. И знаете, что случилось? Утром, когда они ушли на работу, я врубил «Сержанта Пеппера», который в 1967 году одним ударом буквально вынес всю дешёвую западную попсу и уложил её на обе лопатки. Это было величественнейшее музыкальное произведение популярной музыки всех времён и народов! Я слушал божественную музыку и одновременно молол кофе в новой кофемолке. Она имела изящную форму, форму никелированного, блестящего яйца. Такой кофемолки не было ни у у одного совка в радиусе тысячи километров! Два весьма достойных занятия! Не так ли? Молоть кофе и слушать «Битлз». Ах, Шура, Шура! Что ещё можно пожелать юноше из хорошей семьи? Не хватало только наркотиков и девушек! Слушая «Сержанта Пеппера», я напрочь забыл обо всём, в забытьи открыл крышку кофемолки и невесть зачем полез пальцем выковыривать из угла остатки смолотого кофе. А нож как закрутился! Там был такой острый нож, что парижская гильотина позавидовала бы ему! Кинжал янычара! Мгновение и скорость реакции решили всё. Чуть палец не отрубило! Кстати, Шура, вы в курсе, что говорил знаменитый французский исследователь Бак Чамберлюк о судьбе русской провинции и интеллигенции? Вернее о судьбе русской провинциальной интеллигенции? Что вы вообще знаете об интеллигентности русской провинции?
– Не знаю! Ничего не знаю! – ответил Шура, – Что же делать?
– Что-что? Становиться лучше, напористее, наглее! Открывать новые горизонты! В этом человеке всё было прекрасно – и одежда, и душа, и чувства, и мысли! Он был не так прост! Он словно хотел заглянуть в дебри зазеркалья! Это не та знаменитая статья, в которой он поносил русскую интеллигенцию за сутяжничество и эгоизм. Это другая статья! Здесь он подлил чуть-чуть елея в большую бочку дёгтя! Он смотрел на судьбу провинции глазами пророка и судьи. Он пророчил ей быстрый и страшный конец! Своё открытие он совершил в в баптистерии святой Осмениды Болшефальской, главной девы-мироносицы Бучурлиговки. Говорят, что она где-то здесь захоронена, но могилу затеряли в годы революционного лихолетья.
– Хорошо! – сказал Шура.
– Что хорошо?
– Что затеряли! Если в провинции что-то не затеряли и не украли, там что-то не так!
– Как вы думаете, Шура, если все враги мирового прогресса ополчатся на непререкаемые святыни человечества и начнут кровавый поход против истины и правды, стоит ли нам падать духом и сдаваться?
– Вы шутите, Остап Ибрагимович? – спросил Шура, с беспокойством поглядывая то на Остапа, то на пробегавший мимо грустный ландшафт, – Я не понимаю, о чём вы говорите!
Они проехали длинный мост и повернули на просёлочную дорогу с многочисленными богатырскими развилками. Машина стала трястись, как больной в горячке. Водитель матерился, одухотворяя почти каждую кочку и нарекая каждую каким-нибудь неприличным именем. Все кочки у него были суками, бл… или шлюхами.
Белая толстая рука с выколотой на ней якорем, до того лежавшая на руле, как белая подушка, хлопнула по клавише и включила в машине радио. Из него сразу же понеслись бесконечные заунывные афганские песни, которые судя по выражению лица хозяина машины, тот любил нешуточно.
В полуоткрытом бардачке, куда вскоре после этого потянулась рука в поисках сигарет, лежала пачка презервативов, плотно перетянутая чёрной резинкой, фотография круглолицей простоватой женщины в платке, должно быть матери героя, чётки и большой, светлого лака деревянный крест.