Глава 4 Аномалия

Нет, разумеется, это была не пуля: если бы в меня попала хоть одна птичка такого калибра, ногу ниже колена мне с гарантией разнесло бы в клочья, и с коленом скорее всего тоже пришлось бы попрощаться. Видали патроны от автоматической барабанной пушки? Вот именно. Это скорее даже не патроны, а миниатюрные снаряды. Гильзы от таких, напоминающие бутылки из-под водочных «мерзавчиков», мы с ребятами на Балканах одно время использовали в качестве одноразовых пепельниц.

Короче, попадание не было огнестрельное. Скорее всего, острый кусок кирпича, разбитого крупнокалиберной пулей, со страшной силой отрикошетил в меня, пробив штаны под правым коленом. Еще пару мгновений я изо всех сил надеялся на обширный синяк, но потом с досадой ощутил, как по раненой ноге струится горячее.

А вот теперь я серьезно обеспокоен, как говорит в подобных случаях один мой знакомый страус.

Вот так, собственно, и получилось, как я уже рассказывал вначале: лежа мордой в битом кирпиче и с поврежденной ногой внезапно очень остро начинаешь ощущать, что ночевка внутри Периметра – еще не самое плохое, что может случиться в Зоне. Один раз наше с Паленым хлипкое убежище сработало, но сейчас вертолет крутанет пушками под другим углом или сделает еще заход, и от нас останется только воспоминание.

Печальное.

В кровожадные переговоры военных, доносившиеся из моего ПДА, внезапно вклинился характерный треск датчика радиации – сначала редкий и вкрадчивый, но с каждой секундой все более настойчивый и озабоченный.

Вот этого еще не хватало. Похоже, крупнокалиберной очередью из стены вместе с кусками кирпича вышибло нам на головы так называемую горячую частицу – точечный очаг мощного радиоактивного загрязнения. Прикоснувшись к ней, можно получить очень сильный ожог, в то время как всего в полуметре от нее будет фиксироваться лишь слегка повышенный радиационный фон. Поэтому в Зоне брать что-либо в руки, тем более поднимать с земли, не проверив предварительно дозиметром, особенно сразу после Выхлопа, очень опасно.

Горячие частицы остались в Зоне еще с самого первого взрыва 1986 года – тогда огромное количество ядерного топлива, выброшенное из пылающего реактора, в виде пепла обрушилось на окрестности. Те горячие частицы, что выпали широким фронтом, ликвидаторы дезактивировали или захоронили еще до конца XX века.

Однако собрать абсолютно все мельчайшие высокорадиоактивные крупинки, разлетевшиеся на десятки километров, застрявшие в кровлях домов, осевшие на мачтах линий электропередачи и утонувшие в озерцах, оказалось абсолютно невозможно – в первую очередь из-за чрезвычайно малой вероятности обнаружить эти точечные радиоактивные источники на расстоянии. Поскольку период их полураспада исчисляется сотнями лет, нарваться на такую дрянь запросто можно до сих пор. Конечно, Выхлопы не порождают новые горячие частицы – они просто бессистемно перемещают и перемешивают то, чего в пределах Периметра уже и так в избытке.

Повезло. Повезло, говорю. Вот вечно мне везет. Все шушукаются, что мне вечно везет. Им бы такое везение, придуркам.

Нет, на самом деле ухватить несколько лишних бэр радиации за пару минут до смерти не так уж и страшно, отразиться на моем здоровье оно уже все равно не успеет. Но если я планирую выбраться из пиковой ситуации живым, как обычно, то горячая частица в непосредственной близости от меня становится довольно серьезной дополнительной проблемой. Пять минут такого интенсивного облучения – и я гарантированно останусь без наследников.

Если же тормознутый пилот будет размышлять дольше да еще, чего доброго, решит взять нас с Паленым в плен, а для этого продержит под дулами пулеметов до прибытия штурмовой группы военсталов с Технопрома, лучевая болезнь последней стадии мне обеспечена. Вместо того чтобы мгновенно умереть сейчас от пули, я еще пару лет буду в страшных мучениях пачкать простыни в тюремном радиационном хосписе Славутича.

«Не жмись с ракетой, – между тем посоветовал моему пилоту какой-то щедрый урод, наверняка развалившийся сейчас в удобном кресле в диспетчерской безопасного Чернобыля-4, в тепле и сытости, целый и невредимый; под левой рукой – кофе с коньяком, на правом колене – симпатичная полуобнаженная девица, которую урод по-хозяйски обнимает за талию. Не знаю, откуда я взял девицу, но картинка диспетчерской встала у меня перед глазами довольно явственно, и девица там присутствовала. Нет, а чего вы хотите от раненого сталкера под обстрелом? Гиперреализма? – Вечером натовцы обещали перебросить новую гуманитарную партию боеприпасов. “Кречет-три”, как понял?»

«Кречет-три» все понял правильно. Ай, молодца, толковый боец, крошить твою булку.

Стиснув зубы от нестерпимой боли, толчками поползшей по пострадавшей ноге, я посмотрел на Паленого, фигура которого виднелась в отсветах прожектора. Тот лежал в своей трещине с закрытыми глазами и вроде бы молился. Или не молился, разобрать было сложно.

А что, у него даже есть некоторые шансы пережить грядущий ракетный удар. Слабые, но есть. Относительно укрылся. У меня вот нет.

Я вскинул глаза к непроглядно черному небу. Вертолет висел прямо надо мной, упершись в руины мощным столбом света. Каждое мгновение из-под его плоскостей могла сорваться огромная осколочная дура, и я был даже немного обескуражен, что этого до сих пор не произошло.

Напряжение стремительно росло, и я вдруг с удивлением отметил, что меня разбирает неудержимый нервный смех. Нет, ну и дурацкая же ситуация сложилась, парни, нарочно не придумаешь! Страх смерти внезапно померк и отступил на задний план, парализующая боль в ноге не то чтобы исчезла, но перестала иметь какое-либо значение. Все на свете перестало иметь значение, кроме того, что положение вещей образовалось смешнее некуда…

Нет, это уже никуда не годится, боец. А ну-ка, собрались. Конечно, умирать хохоча во все горло куда как легче, чем в здравом уме и твердой памяти. Однако это будет неимоверно унизительно.

Послушай-ка, центральная нервная система! Я желаю сдохнуть Хемулем, а не хихикающим убожеством, ясно? Выполнять!

Скорее бы уже заканчивалось это представление, честное слово. Господи, как же подыхать-то надоело. Может, этот военстал наконец доведет до конца то, что не удалось добрым косоварам, которые однажды несколько часов пилили меня тупыми ножиками, да вот чего-то не допилили…

Нет, опять что-то вышло не так, как было задумано. Нет в мире совершенства. Летающая машина вдруг подалась влево, столб света убежал на окраину брошенного села, вертолет развернулся на сто восемьдесят градусов, продемонстрировав нам мелькающий хвостовой винт…

И только когда из моего ПДА донесся панический радиообмен между военными сталкерами, я сообразил, что это не пилот внезапно поменял цель, а «Скай фокс» вопреки его воле повело в сторону и начало раскручивать вокруг собственной оси.

«“Кречет-один”, тут в развалинах какие-то аномалии! Черт! Меня мотает… Теряю контроль над машиной!»

«“Третий”, быстро уходи оттуда, гробанешься на хрен!..»

Вертолет еще пару раз качнулся, затем, натужно клекоча двигателем, начал набирать высоту, продолжая медленно вращаться в горизонтальной плоскости вокруг оси верхнего винта. Пилот принял здравое решение подняться повыше, чтобы выйти из зоны действия неизвестных аномалий, затаившихся где-то в руинах – вполне возможно, в паре метров от нас с Паленым. Отлично, дополнительные пятнадцать секунд жизни лишними не будут, если только болевой и гиповолемический шок не прикончат меня раньше.

Я поднял голову. В глазах после ослепительного света прожектора все еще плясали разноцветные пятна, но мне все равно удалось разглядеть впереди странное пятно среди битого кирпича. Спрессованная под огромным давлением кирпичная крошка имеет более темный оттенок даже в полумраке. Стало быть, если бы вертолет нас не обстрелял, влетели бы мы с Меченым с разгону в самую середину гравиконцентратной плеши.

А здоровая штука, если я правильно прикинул на глазок ее размеры, и мощная, коль сумела добить до висящего над ней вертолета. Уходить надо будет очень осторожно: похоже, мы упали на самой границе зоны ее воздействия, теперь чуть не так повернешься – притянет в два счета и расплющит в мясной блин. Можно будет заворачивать в нас сыр с ветчиной и делать офигенные рулетики.

Полминуты назад меня наверняка неимоверно рассмешило бы, что военстал, обстреляв нас из автоматической пушки, тем самым спас обоих от неминуемой смерти, но сейчас я уже немного взял себя в руки и такие пустяки меня уже особо не забавляли. Я просто принял их к сведению.

Явно преодолевая возросшую силу тяжести, «Скай фокс» понемногу поднимался все выше. Наконец до пилота дошло, что для верности смещаться надо еще и по горизонтали, чтобы с гарантией уйти из зоны поражения коварной аномалии. А может быть, он просто справился наконец с хвостовым винтом, который до этого оказался заклинен от резко изменившегося вектора гравитации.

Как бы там ни было, вертолет пополз в сторону, медленно, но верно вырываясь из смертельных объятий невидимого великана. Вскоре его полет выправился, и винтокрылая машина перестала напоминать алкоголика со стажем. Однако больше пилот военсталов не собирался испытывать судьбу, зависая на одном месте и выискивая себе новую цель: похоже, это небольшое приключение немного научило его жизни. «Скай фокс» еще раз, на прощанье, рыскнул огненным оком по земле, заставив меня зажмуриться от нестерпимого потока света, мазнувшего по глазам, и начал стремительно удаляться в сторону Технопрома.

«“Кречет-один”, я возвращаюсь, – послышалось из ПДА. – В гробу я видал такую работу, слушай».

«Кречет-один» что-то неразборчиво буркнул – скорее одобрительно, чем нет.

Надо же, и на этот раз пронесло. А может, не так уж и неправы те дятлы, что талдычат, будто мне вечно везет? В конце концов, сколько лет уже воюю, четыре месяца в Зоне, а все как новенький, не считая пары шрамов. Хотя ногу теперь, конечно, придется чинить капитально, не без этого… Если кровью не истеку. Может, добрый Тайга оттащит меня к этому самому легендарному Звериному Доктору, раз уж тот такой спец в медицине?..

Может, и оттащит. А может, пристрелит и завалит кирпичами в этой самой руине, чтобы зря не напрягаться. Нравы тут у людей простецкие, незамысловатые, невзирая на то, что некоторые идиоты все-таки едут сюда за вольной романтикой. За туманом и за запахом тайги, что называется, – извините за невольный каламбур, но из песни слова не выкинешь. Многочисленные романтические компьютерные игры и 3D-боевики про Зону очень этому способствуют.

Но основная масса народу, разумеется, ломится за деньгами, оттого и взаимоотношения между сталкерами зачастую напоминают те, что складывались когда-то между золотодобытчиками на Клондайке или бандитами на Диком Западе: мне очень жаль, Боб, что твоя гнедая сломала ногу, но Боливар не вывезет двоих…

Одна надежда на Калбасяныча – что не даст старшому с его вторым номером запросто прикопать боевого товарища, а в случае чего не побрезгует вынести меня отсюда на своих широких плечах. Я его выносил на Балканах, должок за ним.

Итак, решать проблемы следует по мере их поступления, как говорят наши зарубежные друзья из миротворческого контингента ООН. Пока у меня над головой висел вертолет, стрекотание датчика радиации было вещью сугубо второстепенной. Однако теперь следовало срочно позаботиться об этой проблеме, тем более что стрекотание усиливалось с каждой секундой.

Жгут на ногу тоже неплохо бы наложить, но это теперь проблема номер два. Объем крови у меня со временем наверняка восстановится, а вот качество, если мне сейчас повыбивает радиацией все красные кровяные тельца, – вряд ли. Надо немедленно уносить ноги подальше от радиоактивного очага и уже по дороге соображать, чем перетянуть поврежденные сосуды.

– Ушел, что ли? – придушенно поинтересовался Паленый из своего схрона. Я едва расслышал его сквозь пронзительный комариный звон в контуженных ушах.

– Вроде бы, – умирающим голосом отозвался я. – Но только не дергайся пока, старшой. У меня тут под боком горячая частица, а впереди плешь здоровенная…

– Перемать! – выдохнул белорус, видимо, глянув наконец на ПДА.

Я попытался отползти от радиоактивного очага параллельно границе плеши, насколько запомнил ее очертания: сейчас в полной темноте разглядеть их не представлялось возможным. Однако вместо того, чтобы удаляться от горячей частицы, я явно к ней приближался: стрекот датчика понемногу превратился в непрерывный писк. Коротко ругнувшись, я пополз в обратную сторону – а делать это вперед ногами, одна из которых ранена, чудовищно неудобно. Как говорит в таких случаях один страус, в таком дурацком положении я не оказывался даже в Канаде.

Но моя горячая частица не позволила мне уползти далеко, стремительно вынырнув из-за груды кирпичей, которые когда-то вывалились из стены целым блоком, намертво скрепленные раствором.

Накрытый неожиданной волной нерационального, не поддающегося никакой логике ужаса, я оглянулся через плечо. За моей спиной возник сгусток черноты, еще более плотный, чем окружающая нас непроглядная тьма. На мгновение в верхней части сгустка блеснули два рубиново-красных блика – неведомое чудовище посмотрело прямо на меня, и тут же мне в затылок словно вонзили ледяную иглу, так сильно заболела голова.

Я не был настолько знаком с местными мутантами, чтобы безошибочно определять их в полной темноте. Впрочем, свиномразь скорее всего опознал бы – уж больно характерные звуки она издает. Мне показалось, что это был кабан, хотя кабаны обычно тяжко дышат и шумно рвутся напролом, а эта тварь подобралась совершенно бесшумно. Пока вертолет крутил тут своим прожектором, она затаилась, чтобы не попасться пилоту на глаза, но теперь опасаться ей уже было нечего.

Датчик радиации при ее приближении совершенно взбесился. Вот, значит, что за горячая частица возникла у нас тут минуту назад. Эта скотина где-то вляпалась в блуждающее горячее пятно и набрала бэров что пес на помойке. И теперь фонит не хуже портативного ходячего реактора.

Самое обидное, что для твари это было совсем не так вредно, как для меня. Мутанты повышенные источники радиации сами ищут и купаются в них, как воробьи в лужах, им активные элементы необходимы для правильного обмена веществ. Говорят, вокруг Четвертого энергоблока их вообще видимо-невидимо. Не исключено, что наша «горячая частица» явилась именно оттуда, из самого сердца Зоны…

Впрочем, о чем я?! На данный момент радиоактивное облучение снова становится проблемой номер два. Проблема номер один в том, что ночная тварь, похоже, нашла себе отличный обед из двух блюд. И я стану первым.

Я очень медленно и осторожно, стараясь не привлекать внимания материализовавшегося за спиной чудовища, начал стягивать с плеча АКМК, прекрасно сознавая, что хищному мутанту достаточно одного короткого броска, чтобы я не успел вскинуть оружия, даже если получу солидную фору. Впрочем, никакой форы тварь давать мне все равно не собиралась. Я услышал легкий хруст кирпичной крошки позади себя и почувствовал смрадное дыхание хищника.

Аминь, ребята, как говорит в таких случаях один страус. Вот теперь воистину аминь.

Раскосые рубиновые ромбы плавали в темноте – тварь уже не прикрывала глаз, готовясь к прыжку и выбирая место, куда будет удобнее впиться клыками. И в этот момент что-то снова изменилось в пространстве. Какой-то странный свист на грани слышимости вторгся в окружившее нас ночное безмолвие.

Ошеломленно переведя взгляд чуть выше красных светящихся глаз твари, я сумел разглядеть, как из непроглядного мрака вдруг выделилась светящаяся точка, с каждым мгновением стремительно увеличивающаяся в размерах. Пилот-военстал, видимо, оправился наконец от потрясения и припомнил, что ракеты ему жалеть совершенно ни к чему. Выполнил, так сказать, свой воинский долг, паскуда.

Взрыв оказался страшен. Ракета полыхнула довольно далеко от нас, и тем не менее я едва не оглох от невероятного грохота, а по спине и затылку словно горячим утюгом стремительно провели, хоть я и вжался в кирпичи позади вывалившегося из стены блока. Этот блок меня и спас от обрушившейся на руины лавины огня.

А вот твари, вскочившей на него одним мягким прыжком, повезло меньше. На неуловимое мгновение вспышка взрыва высветила ее силуэт, внутри которого словно на рентгеновском снимке оказались видны все кости и сухожилия – больше всего, насколько я успел заметить, она напоминала массивного уродливого тигра с двумя странными, почти человеческими головами.

Издавшую короткий отчаянный рев тварь мгновенно смело с кучи битого кирпича взрывной волной, и она рухнула прямо в центр гравиконцентрационной плеши. Огненный шквал плавно завернулся вокруг кирпичного блока, за которым я залег, пламя с двух сторон плеснуло в мою сторону, и я с изумлением услышал, как трещат мои волосы, а еще через мгновение – собственный нечеловеческий крик.

Никогда в жизни еще не слышал такого страшного вопля и, даст бог, никогда уже не услышу.

Загрузка...