Так много нужно сказать, и невозможно сказать это, невозможно тебе это рассказать. Может быть, если я попытаюсь кое-что высказать тут, то как-нибудь, когда-нибудь ты сможешь это прочитать.
Наверное, ты догадалась, что я не могла закончить эту книгу, пока не найду тебя и пока мы снова не обнимемся. Но теперь кажется, что единственный способ воплотить в жизнь такое чудо, как эта встреча, это завершить рукопись, чтобы ее можно было опубликовать к твоему следующему дню рождения, к Рождеству 1978 года… и причин так много, что я не могу их вполне объяснить, пока мы не будем вместе. Итак, я собираюсь начать сегодня вечером, пока стоит волшебное, тихое, святое время, складывать «Знаки любви» – для тебя. Потому что Аарон сказал, прежде чем уйти… что ты бы хотела, чтобы я это сделала, ведь это поможет многим людям… и поможет тебе вернуться раньше.
Твой гороскоп и мое сердце – оба настаивали на том, что то, что сообщили мне в тот ужасный декабрьский день 1973 года, было неправдой. Как только я об этом услышала, мы с Майклом вылетели в Нью-Йорк, чтобы доказать, что это ложь. Никто, кроме нас, в это не верил. Сначала все, кроме Майка и Аарона, думали, что мое мнение искажает горе. Я читала это в их глазах, когда они смотрели на меня. Но я все равно продолжала верить.
Ни один из официальных «отчетов» не казался мне достоверным. Они казались иллюзией, а не ты. Реальным было только то, что я знала в глубине сердца; поэтому я цеплялась за это, в чем бы меня ни пытались убедить. Очень долго мы с Майком и Джилл ходили каждый день к церкви Святого Патрика и молились у статуи Франциска Ассизского, неподалеку от церкви, среди деревьев. Однажды мы оставили там розы, а когда вернулись на следующее утро, они чудесным образом преобразились, как те, что я как-то подарила тебе… Помнишь?
Вскоре я доказала, что это все была неправда. Я доказала это с медицинской и научной точки зрения. Моя вера была вознаграждена, я всегда говорила тебе, что вера вознаграждается – если веришь достаточно долго и непреклонно. Рэй Нефф[9] и его жена Гас, которые работали со мной над исследованием о Линкольне, очень помогли мне с необходимыми доказательствами. Также мне помогли Клив Бакстер и падре Ансельмо из ордена бенедиктинцев – необычным образом, я вам когда-нибудь об этом расскажу. Но даже доказательство того, что астрология и мое сердце не ошибались, не помогло мне найти тебя. Возможно, если я закончу эту книгу, это каким-то таинственным образом случится.
Не могу забыть, что в предпоследний раз, когда я видела тебя, ты была с Марком. Из-за мудрости астрологии (а также по другим причинам) я верю, что это был символ того, что временная неизвестность и замешательство разрешатся неожиданной близнецовой радостью. Ведь вещи не всегда таковы, какими кажутся, а люди порой слишком охотно верят тому, что им говорят. Время покажет. Вера творит чудеса для тех, кто верен. Это я знаю.
Я подумала, может, рассказать тебе, как у меня дела… с папой и Даду, с Биллом и Майком, с Джилл и бабушкой Джи… у нас у всех… Я отправляю тебе послание, цитируя строчки из «Питера Пэна» с незначительными изменениями, чтобы они соответствовали нашей реальности. Итак, я использую слова Джеймса Барри, чтобы попробовать выразить то, что мы чувствуем; этот фрагмент начнется со следующей страницы.
Осталось рассказать тебе только одно. Снова и снова с тех пор, как ты исчезла, мне снится один и тот же сон. О том времени, когда я была маленькой и сбежала в монастырь Святого Рафаэля на 13-й улице в Паркерсберге. Музыка… ладан… шепчущиеся сестры… запах сосны и рождественский вертеп… мерцающие свечи… все это кажется во сне таким реальным. Разве это не странно?